Книги
Осталось 23 дня
Сказать, что мой лечащий врач был зол — это значит не сказать ничего. Сергей Геннадьевич колоритно и совсем не этично прошелся по моим умственным способностям, расписал радужные перспективы, которые ждут меня в ближайшее время.
— В общем, так, дорогая моя! Даю тебе последнюю неделю на исправление. Если не удержишь вес на сегодняшней отметке, — он красной ручкой обвел в карте мои жалкие килограммы и поставил жирный восклицательный знак, — то я положу тебя в стационар. И будешь ты получать пятиразовое питание: два завтрака, обед, полдник и ужин через капельницы. Привяжу тебя к кровати — хуже уже не будет, ты ведь все равно как морковина на грядке сидишь, не думая шевелиться, и будешь целыми днями получать внутривенные вливания! Этого хочешь?
— Нет! — отчаянно затрясла головой, ничуть не сомневаясь, что свое обещание он выполнит, и придется мне до конца срока сидеть в реабилитационным центре, даже носа на улицу не показывая.
— Тогда все в твоих руках! Сохранишь массу, сумеешь себя хоть немного в тонус привести — останешься на воле, если нет — упеку в палату без зазрений совести!
От врача я уходила в совершенно расстроенных чувствах. Как мне удержать этот дурацкий вес, если кусок в горло не лезет? Ну не хочу я есть, и что теперь? Уж про движение вообще молчу! О какой подвижности может идти речь, когда с кровати с трудом сползаешь, и нет сил лишний раз по дому пройтись?
В общем, из центра я вышла в расстроенных чувствах, вызвала такси и отправилась домой. Там тихо, спокойно, там мой любимый диван, который никогда не ругается. И Тимур.
С нашего памятного разговора прошло уже три мирных дня. Тим вернулся к работе над гаражом, как и обещал, старался вести себя в рамках приличия, а я, хоть и пыталась, но все-таки не могла так сразу избавиться от подозрительности. Мне все казалось, что он опять играет в какую-то игру, пользуясь моей доверчивостью.
Поэтому я тихонько пробиралась в кладовку и подглядывала за ним сквозь маленькое, затянутое выцветшей от времени шторой окно. Он действительно работал: чем-то гремел, стучал, переносил с места на место стройматериалы. Меня же интересовало только одно: показные дела или все-таки настоящие? Так почему бы не проведать его прямо сейчас? Заодно сообщу, что вернулась.
Мелькнула мысль снова подкрасться к гаражу с другой стороны, но после поездки в город не было ни сил, ни настроения скакать по кустам. Так что идем напрямую, не скрываясь.
Неспешно обошла дом и направилась в сторону гаража.
Как-то подозрительно тихо. Ни стука, ни шума, ни самого Тимура.
Та-а-ак, опять чудит? Решил воспользоваться моим отсутствием и снова начал валять дурака? Как ни странно, я совсем не рассердилась на него. Ни капли. Я расстроилась. Мне стало обидно, что он снова решил воспользоваться моим доверием и все вывернуть так, как ему надо. Вообще заметила, что после нашего вечернего разговора в гостиной я стала на него обижаться по каждой мелочи. Не сердиться, беситься, злиться, негодовать — нет. Именно обижаться, раз за разом прокручивая в голове слова, что я даже на женщину не похожа.
Зацепил…
Нашла я его на том же месте, что и в прошлый раз. Он сидел на крыше, уперев локти в колени, и смотрел куда-то вдаль. Как всегда, в одних брюках, скомканная футболка лежит на макушке, прикрывая от полуденного солнца.
— Кх-кх, — наигранно покашляла, чтобы привлечь его внимание.
Парень медленно повернул голову в мою сторону, и посмотрел, чуть прищурившись из-за яркого солнца.
— Я смотрю, ты за старое взялся, — сложив руки на груди, мрачно смотрела на него, — воспользовался моим отсутствием и снова ничего не делаешь.
— Не делаю, — просто согласился он.
— И что мешает заняться делом?
— Отсутствие дела, — равнодушно пожал плечами.
— Ничего не меняется, да, Тимур? Знаешь, кто ты после этого? Ты...
Он меня не дослушал. По-кошачьи проворно спрыгнул на землю, смерил меня скептическим взглядом и направился к зарослям, из которых я эффектно появилась в прошлый раз.
— Куда это ты намылился? — грозно окликнула его. — А ну-ка стой!
Он остановился, развернулся ко мне и, чуть склонив голову набок, наблюдал за тем, как грозная хозяйка, сжимая кулаки, идет к нему.
Поравнявшись с ним, уперла руки в бока и посмотрела со всем презрением, на которое только была способна. Из-за очков, конечно, все равно ничего не понятно, но я, по крайней мере, попыталась создать образ суровой хозяйки...
Которая и на женщину-то не похожа. Тьфу ты, блин, опять эта чушь в голову лезет.
— Я жду объяснений, какого хрена происходит?!
Тимур вместо ответа кивнул на крышу.
В полном недоумении перевела взгляд на гараж. И что? Что я должна увидеть? Снова перевела взгляд на этого упыря и сердито спросила:
— Я должна прочитать твои мысли? Извини, с телепатией сегодня никак.
Тимур шумно выдохнул, потер шею, запрокинул голову к небу, а потом скептически спросил:
— Ты меня за каким хреном отправила в гараж, сама хоть помнишь? Или тю-тю, памяти нет совсем?
Ах наглец!
— Я тебя отправила сюда, — выдала тихим, звенящим от гнева голосом, — чтобы ты починил эту чертову крышу. Заделал эти чертовы дыры. И не мотал мне нервы!
— Браво! — он несколько раз хлопнул в ладоши. — С памятью все нормально, поздравляю.
— Тимур, ты сейчас напросишься…
Он раздраженно мотнул головой, сделал ко мне шаг и бесцеремонно развернул лицом к гаражу:
— Да отпусти ты меня! — опешив от такой наглости, попыталась скинуть его руки со своих плеч.
— Посмотри на крышу и скажи, сколько дыр на ней видишь?
— Да до хрена! — выкрикнула и… осеклась, скользя растерянным взглядом по абсолютно ровной без единой вмятины крыше.
Тимур отпустил мои плечи и невозмутимо отошел в сторону. Кожа в тех местах, где меня касались его руки, горела, словно по ней крошечные разряды пробегали.
— Ты все починил… — промямлила, чувствуя, что краснею.
Тимур лишь развел руками и буркнул:
— Как смог, так и сделал, — буркнул.
Какая же я порой тупица.
Сейчас он подумает и придет к выводу, что на фиг ему все это нужно, раз нет никакой разницы, и я все равно его носом по земле вожу при первом же удобном случае.
Нельзя этого допустить. Ни в коем случае.
— Тим, извини… — выдохнула, надеясь, что еще не поздно исправить то, что наделала своими высказываниями.
Парень, чуть склонив голову набок, подозрительно покосился в мою сторону. В глазах нет привычной враждебности, но и доброжелательности тоже, только настороженность. Понимаю, что он не доверяет мне, так же, как и я ему.
Давай, Тимур, не смей опять закрываться. Да, я была не права, но готова это признать, извиниться. Только не превращайся опять в то злобное создание, каким был до этого.
— Я... Я не знаю, что на меня нашло. Прости меня… — в этот момент почувствовала себя совершенно несчастной.
С трудом установившийся мир мог разлететься на осколки по моей вине. Он-то во всей этой ситуации молодец, свою часть сделки выполняет, в руках себя держит, работает, а я все испортила. Прибежала такая вся недовольная и начала вопить «ты опять за старое… ни хрена не делаешь…». Стыдоба.
— …Извини, — еще раз чуть слышно повторила и пошла к дому, намереваясь спрятаться в своей комнате и отсидеться там, предаваясь печали и разрушительному самоедству.
Понуро опустив голову, я сделала несколько шагов, прежде чем услышала за спиной, как он хмыкнул и произнес:
— Спишем на то, что зрение у тебя так себе. Пойдем, я тебе кое-что покажу… — и с этими словами отправился внутрь гаража. На пороге обернулся и выжидающе посмотрел на меня: — …Идешь?
В голосе напряжение, словно ему действительно не все равно, пойду я за ним или нет.
— Иду…
