Книги
ГЛАВА 36. РЕШИМОСТЬ
Когда Торн покинул нас, я выдохнула с облегчением.
Мне не хотелось его присутствия в своем доме – месте, где я ощущала хоть какую-то защиту. Не хотелось подпускать его слишком близко, но он не считал нужным заботиться о моих желаниях, должно быть, уже вовсю репетировал роль мужа.
А я что? Мне казалось, будто я участвую в каком-то спектакле – отыграю свою партию, а после занавес опустят, я смою грим и стяну костюм, как чужую кожу, и все вернется на круги своя. Когда Сердце Леса будет спасено, я расколдую Волчка, и, если он действительно пропавший принц Эрик, я попрошу его избавить меня от нежеланного замужества.
Кстати… остался один маленький вопрос – а как, собственно, я буду его расколдовывать? Поцелуем любви, как в сказках?
– Ах, какой шикарный мужчина! – из мыслей меня вырвали вздохи миссис Беркинс. – Вот будь я помоложе…
И она пустилась в пространные рассуждения. Женщина очень удачно заскочила к нам этим утром и, пока я была в лесу, оставалась с бабушкой. Беркинс, будучи донельзя общительной и суетной, скучала одна – ее дети и внуки съехали, муж трудился в лавке до ночи, а они с бабушкой всегда находили, что обсудить и чем заняться. Сегодня вот пирожков настряпали. Аккурат к нашему приходу.
– Вы и правда так думаете? Некоторые шепчутся, что Торн Глоуд разбогател нечестным путем, – спросила я, убирая со стола посуду.
– Милая, люди склонны преувеличивать! – воодушевленно воскликнула она. – Сдается мне, они просто завидуют, ведь все при нем: деньги, связи, молодость и стать…
Я не могла этого больше слушать. Кажется, Глоуд ослепил эту прозорливую женщину, а ведь она не раз мне говорила, что девушки должны быть осторожны, и что мужчины коварны и хитры. Но, видимо, Торн был слишком хорош и притягателен, да и вел себя на удивление мирно, совсем как ягненок. Ничем не показал, что ему, привыкшему к блеску и великолепию, неприятно находиться в нашем старом доме и есть пирожки с квашеной капустой.
Кстати, про пирожки… Мне было неловко перед бабулей, но я собиралась сегодня вновь отлучиться в лес – тревога за Волчка не оставляла и терзала душу. Стоило огромных трудов сохранять видимое спокойствие, когда он там один, в холоде, быть может уже истек кровью…
Я поищу этого вредину в его норе, и пусть только попробует меня прогнать или сбежать! Хвост мигом оторву.
– Ба, ну, а ты что думаешь? – обратилась я к старушке.
Она сидела в кресле, укрывшись шалью и сложив на коленях руки с вязаньем, и молчала. Губы ее были плотно сжаты, невидящие глаза смотрели будто бы вглубь себя.
– У этого человека внутри пустота. Он пытается ее насытить, но, сколько бы он ни старался, ей всегда будет мало. Эта пустота поглотит и тебя, Рози, если свяжешь с ним свою жизнь.
От этих слов по спине пробежал холодок – я вдруг четко увидела разверзнутую под ногами темную бездну. А в ней… В ней свивались щупальца белесого тумана, поднимались все выше, выше – будто хотели опутать мои ноги и утянуть вниз.
Бррр…
– Ну, Матильда! Скажешь тоже, – миссис Беркинс передернула плечами и смахнула ладонью со стола крошки. – По мне так вполне приличный мальчик… Ой, то есть мужчина, – она улыбнулась, а пухлые щеки смущенно зарделись.
Обсуждать Глоуда и дальше желания не было. Пусть убирается к моему дядюшке и ему подобным! А у меня есть дела поважнее. Взбежав по лестнице в свою комнату, я принялась копаться в ящике стола. Не то, снова не то…
Ах, вот она! Мазь для заживления ран. Я покупала ее в прошлом году в аптекарской лавке, когда упала с дерева и до крови разбила колено.
В нос ударил терпкий травяной запах – немного подсохла, но ничего. Следом я изорвала старую простынь на полосы шириной с ладонь – специально хранила ее для подобных целей. Все аккуратно сложила в корзинку, оставив место для пирожков. Мой друг вряд ли сможет охотиться в таком состоянии, а голодать я ему не позволю. Внутренний голос шепнул, что этих пирожков ему на один зуб, и с гораздо большим удовольствием он полакомился бы человечинкой, но я отмахнулась от него, как от мухи. Его волчье высочество только с виду грозный.
Меня переполняло лихорадочное возбуждение, и, если еще недавно я чувствовала себя разбитой, то сейчас силы и решимость вернулись. Поддаваться слабости нельзя, нельзя позволить страху собой руководить. Ни Торн Глоуд с дядюшкой, ни Робби с охотниками, ни колдовство не смогут мне помешать. Собираясь покинуть комнату, я мельком поглядела в зеркало – из отражения на меня взирала одновременно знакомая и чужая девушка. Я как будто повзрослела – в глазах больше не было той робости с налетом мечтательности, которые были свойственны мне всю жизнь.
Утром, увидев кровь на снегу, я поняла, что страшно боюсь снова потерять кого-то близкого. Семь лет назад, в такую же зиму, я лишилась родителей – тогда в окрестностях бушевала инфлюэнца. От меня ничего не зависело, я ничего поделать не могла – только плакала, уткнувшись лицом в подушку и желая впасть в сон, где нет ни боли, ни смерти, а наша семья снова вместе.
В этот раз от моего решения зависит многое. Длинный день продолжается – я снова войду в лес, даже если мне придется туда добираться ползком, чтобы скрыться от зорких глаз охотников и вездесущего Робби.
И вдруг я устыдилась – бедная моя бабуля! Снова заставлю ее поволноваться, но она должна меня понять. Она всегда меня понимала. А миссис Беркинс? Придется попросить ее побыть с бабушкой, пока я не вернусь. Главное успеть до ночи, иначе что подумает обо мне эта почтенная женщина?
Ох, не все ли равно? После того, как меня чуть ли не полгорода стали называть волчьей невестой, мне стыдиться уже нечего.
***
Пушистые снежинки мягко ложились у входа в нору. Повинуясь порывам ветра, они нет-нет да и залетали внутрь, оседали на шерсти и превращались в прозрачные бусины.
Я смотрел на эту умиротворяющую картину, на мелькание белых мушек перед глазами, и пытался отрешиться от собственного тела – но тщетно. Казалось, лапу пилят тупой пилой час за часом, никак не желая заканчивать эту пытку. Я переоценил свои силы и едва доковылял до убежища, улегся на мерзлую землю, как вдруг в поле зрения попала перчатка. Втянул носом ее запах – сырость и волчья шерсть, ничего больше. Никакого напоминания о том, кто когда-то ее владелец был человеком.
Может, ну ее, борьбу эту? Ради чего мне и дальше топтать землю, если единственный способ снять проклятье может оказаться гибельным для человека, что стал для меня дороже всего на свете.
И все же… Увидеть бы ее еще хоть разок, услышать голос. Интересно, что она делает сейчас? Я вел себя так паршиво, хотел ее запугать, чтобы бежала в слезах прочь, чтобы забыла и думать о дружбе с чудовищем, но она в очередной раз удивила меня своей храбростью и добротой.
Еще какое-то время я баюкал лапу, вылизывал ее до тех пор, пока не перестала сочиться кровь, а потом просто свернулся калачиком и провалился в болезненную дрему без сновидений.
***
– Ваше высочество…
На миг, на одно короткое, как взмах ресниц, мгновение, мне снова показалось, будто я во дворце – взгляд слепит позолота и белоснежный камень, звучит музыка, а меня кто-то зовет по имени.
Реальность обрушилась на голову, как гром. Встряхнувшись, я понял, что лежу в своей тесной холодной норе, снаружи танцует снег, а прямо передо мной…
– Ты жив! – Рози облегченно вздохнула, а я чуть не застонал. Опять пришла, рисковая девчонка!
Она, согнувшись, протиснулась в нору и села у входа, подогнув под себя ноги – места двоим здесь явно маловато. Я рыкнул для порядка, но тут нюх уловил потрясающий аромат домашних пирожков… Они что, с капустой?
В ответ на умопомрачительный запах желудок голодно заурчал, и я почти бездумно ткнулся носом в корзинку.
Рози усмехнулась и выложила передо мной шесть – надо же, целых шесть! – пирожков с румяными хрустящими бочками.
Эх, если бы еще и с мясом… Ладно, и с капустой тоже неплохо.
Умирать почему-то расхотелось, и я сам не заметил, как умял все угощение. Рози все это время ласково чесала меня за ухом, а потом велела показать ей лапу. В корзине у нее была ткань и горшочек с какой-то вонючей дрянью, которой она щедро смазала оставленные капканом раны. От боли я вздрагивал и приглушенно рычал – это происходило почти неосознанно, но я бы лучше себе хвост отгрыз, чем позволил себе укусить ее.
– Приятного аппетита, ваше высочество.
Значит, не послышалось. Она и правда меня так называет.
Я накрыл морду здоровой лапой и издал совсем несолидный скулящий звук, но Рози успокаивающе погладила меня по голове.
– Ты мне так и не ответил, тебя Эриком зовут? Просто кивни, если да.
Я кивнул с неохотой. Все-таки волчья шкура – не самый лучший наряд для встречи с понравившейся девушкой. Стыд-то какой…
Тем временем, на ее хорошеньком свежем личике отразилась грусть. Она вздохнула, повозившись, нашла более удобное положение и обхватила колени руками.
– Тебя заколдовали?
Еще один кивок.
– В этом замешан тот человек из моего сна? Ну, помнишь, я тебе рассказывала… Тот калека в синем костюме…
Она еще что-то говорила, но я почти перестал слышать – рассудок затуманила ярость, стоило лишь вспомнить… Рупперт. Изменник, предатель, узурпатор! И его мерзкая ведьма – жена.
Кажется, я зарычал, потому что Рози вздрогнула.
– Прости, я не хотела тебя расстраивать, она взяла меня обеими руками за морду и повернула к себе.
Смотрела долго, пристально, сведя брови на переносице, будто на что-то решаясь.
– Волчок… То есть Эрик… То есть ваше величество… Ты не удивляйся, пожалуйста, но я сейчас попробую тебя расколдовать. Это самый верный способ, так во всех сказках пишут.
И она быстро, не давая себе шанса передумать, зажмурилась и чмокнула меня прямо в нос.
***
Какой мокрый! Я отшатнулась, давя в себе желание как следует потереть рот рукавом, и с надеждой уставилась на волка. Казалось, его глаза, округлившиеся и совершенно огалтелые, наполнило неотмирное зеленое свечение. А потом он моргнул и…
Оглушительно чихнул.
Поняв, что ничего у меня не получилось, я горестно застонала, а потом расхохоталась. Я смеялась до тех пор, пока Волчок с недовольным ворчанием не ткнул меня носом в бок.
– Ну ладно, ладно… Прости меня, Эрик, больше не буду, – я миролюбиво выставила руки ладонями вперед.
Его имя… Оно прозвучало из моих уст так непривычно, так мягко, так странно. И странно было поверить, что этот лесной зверь и не зверь вовсе.
– Кажется, я ошиблась… Но ты не знаешь, можно ли как-то снять твое проклятье?
Волчок помотал лохматой башкой и отвернулся. Устроил морду на лапах и закрыл глаза.
Да уж, расколдовывать принцев – явно не мое. Как и убеждать.
– Сдается мне, ты меня обманываешь, – заметила я и пригрозила пальцем. – Ты можешь доверять мне. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.
Он поднял голову, с грустью поглядел мне в глаза и проскулил. Сколько же ему пришлось пережить, бедному? Я не могла даже представить – каково это. Каково лишиться человеческого обличья, крова над головой, будущего… А ведь он должен был стать королем.
Я отвернулась, будучи не в силах выносить этот взгляд и не желая унижать его излишней жалостью. Все-таки он – мужчина.
Снаружи танцевали снежинки, холм был укрыт белым покрывалом, словно ватой, а озеро внизу исходило паром. Вспомнилось, как мы ходили тропою над оврагами, мимо волчьего логова и меж кривых сосен. Тогда я еще не знала, что передо мной принц, а он, тем временем, являлся мне во снах.
– Ты должен подсказать мне, что нужно сделать. На кону судьба твоего королевства, ты ведь не хочешь, чтобы тот ужасный человек остался безнаказанным? – продолжила я тихо, всматриваясь в сизое зимнее небо.
Способ помочь моему другу существует. Как же иначе?
Но, как бы я его не увещевала, Эрик старательно игнорировал все расспросы и просьбы, чем едва не довел до белого каления. Потеряв терпение, я схватила его за морду и заставила посмотреть себе в глаза. И откуда только смелость взялась – так беспардонно обращаться с хищником, в котором, несмотря на человеческий разум, все равно сильны звериные инстинкты.
– Теперь, когда я знаю правду, я тебя не оставлю. Не думай, что я отступлюсь и все забуду.
Он тихонько заурчал, а потом положил голову мне на колени – соскучился по ласке.
– Ну что мне с вами делать, ваше волчье величество?
Он хмыкнул и подозрительно сощурился – явно не в восторге от данного мной титула. Эта милая серьезность растопила мое сердце, превратив его в кипящее масло, и я с улыбкой прижалась щекой к его макушке, почесала спинку.
– Все будет хорошо, верь мне. Скоро волшебная новогодняя ночь, мы с тобой отправимся к Сердцу Леса, вылечим сначала его, а потом тебя.
Я и правда на это надеялась.
Возвращалась я в город, когда небо совсем нахмурилось – тяжелые зимние сумерки подкрались незаметно, а потом со всего размаху набросили на мир темно-синее покрывало. На небо даже звезды высыпали – мелкие, как крупа. Мороз прихватил влажный пушистый снег, заставив его оглушительно хрустеть под ногами – от этого казалось, будто нас слышно далеко вокруг.
Волчок хромал следом, провожая и следя внимательным взглядом по сторонам. Он был слишком упрям и горд для того, чтобы остаться в норе и отпустить меня одну, как бы я его не убеждала. Это было даже приятно, внутри меня как будто зажгли маленькую лампу, и пламя ее начинало плясать каждый раз, стоило встретиться взглядом с моим лохматым другом.
– Все, дальше не ходи, – велела я ему, а потом добавила уже мягче: – меня и так волчьей невестой называют. Представляешь, что будет, если нас увидят вместе?
Он дважды чихнул, выражая свое негодование, но остался на месте – следил за тем, как я ухожу. Именно сейчас я вдруг почувствовала холод одиночества, поддалась порыву и обернулась – в темноте мигнули два зеленых глаза. Удастся ли завтра навестить Эрика? Ему ведь надо будет перевязку сделать.
Увлеченная этими мыслями, я не сразу почувствовала запах гари, а, когда небо над городом окрасило розовато-алое зарево, под одежду будто бы пробралось что-то холодное и склизское и стиснуло грудь.
Не обращая внимания на гудящие от усталости ноги, я побежала по улице, что было сил. Страх гнал меня, как стая голодных псов, разум пытался убедить в глупости такого поведения, но сердце кричало об опасности.
А впереди шум, гам, толчея и море людей. Я в ужасе протискивалась мимо знакомых и незнакомых лиц – они смотрели, разинув рты, и даже не пытались меня задержать.
Я не видела ничего, кроме дыма, столбом взвившегося к небесам. Не слышала ничего, кроме треска пламени и шума ломающихся балок.
Все было охвачено огнем – он быстро и безжалостно пожирал наш старый дом.
