Книги
…Поправляю наброшенное на волосы лёгкое покрывало, провожу ладонями по платью, разглаживая возможные складки, и выхожу из дома. Сёстры играют в жмурки на залитом солнцем дворе, среди душистых цветов и розовых кустов. Глаза Мелании завязаны шёлковым шарфом, руки вытянуты, щупают осторожно воздух, а Аннабель и Елена бегают вокруг сестры, со смехом уворачиваясь от её попыток поймать кого-то из них.
– Шиана! – при виде меня Аннабель замирает. – Иди к нам, поиграем вместе!
– Прости, Анни, но я хочу немного погулять одна, – я улыбаюсь сестрёнке, пересекаю двор и миную увитую зеленью изгородь.
– Поймала! – звенит радостный голос Мелании за моей спиной. – Теперь тебе ловить, Анни!
Подобрав юбки, я торопливо иду прочь от дома, прочь от смеха и веселья сестёр. Сворачиваю с ведущей к дому широкой дороги на тропку, петляющую игриво меж кустами и деревьями, следую её изгибам до тех пор, пока и дом, и ограда вокруг не исчезают окончательно за древесными стволами. Тогда я останавливаюсь, осматриваюсь внимательно, убеждаясь, что поблизости никого нет, и делаю шаг к одному из дубов, что поднимаются по обеим сторонам тропинки, раскинув широкие кроны. Неуверенным движением прикладываю ладонь к шершавой коре, закрываю глаза, прислушиваюсь к степенному, размеренному течению жизненных токов дерева. Удивительное это ощущение одновременно и успокаивает, и тревожит смутно, я знаю, что так не должно быть.
Я не должна чувствовать ничего подобного.
Отвожу ладонь медленно, ощущая, как покалывает кончики пальцев. Кажется, даже с закрытыми глазами я вижу, как между моей кожей и корой уплотняется воздух, как он искажается, будто в знойный полдень, вспыхивает россыпью зелёных и жёлтых искр. И сила, питающая дерево, меняет ход, она тянется ко мне, толкается в ладонь, словно спрашивая, чего я хочу.
Собрать?
Направить?
Для чего?
Я не знаю. Никаких причин для изменения естественного порядка вещей нет, но мне нравится само понимание, что я могу, что сила послушна моей воле.
– Шиана?
Вздрагиваю, отдёргиваю руку и, открыв глаза, оборачиваюсь резко.
– Елена?
Сестра смотрит на меня широко распахнутыми отцовскими глазами, карими с прозеленью – я, Мелания и Аннабель унаследовали синие, от покойной матушки, – и они полны изумления и суеверного страха.
– Вот почему ты так странно вела себя в последние месяцы, – произносит Елена шёпотом.
Я бросаюсь к ней, хватаю за руку.
– Прошу тебя, Елена, только не говори ничего отцу и остальным, – молю в отчаянии.
– Но… но как же так, Шиана?
– Это… это само пришло. Я ничего не делала, совсем ничего… не читала запретных книг, никого не призывала и ведьмовских зелий не пила…
– Ведовство – грех пред людьми и богами!
– Есть же ведунские корпуса… они служат правителям и народу, избирают себе учеников…
– Боги в милости своей даровали мужчинам право распоряжаться силой, всякой силой, тогда как наш удел – всегда и во всём подчиняться им, – говорит Елена убеждённо. – И если женщина обладает силою большей, нежели дана мужчине…
– …то не проклята ли она? – заканчиваю я известную цитату из сборника жреческих проповедей. – Думаешь, я проклята? И должна умереть, чтобы душа моя очистилась и обрела покой?
Голос мой звучит едва слышно, я опускаю голову, чувствуя, как покрывало сползает с волос, а по щекам текут слёзы.
– О, Шиана! – Елена порывисто обнимает меня, баюкает, словно я малое дитя, словно из нас двоих она старшая, пока я плачу беззвучно, уткнувшись в её плечо. – Я никому ничего не расскажу, клянусь тебе…
Я просыпаюсь резко, как всегда после таких снов-воспоминаний, – будто некто грубым пинком выталкивает меня из моего же прошлого. Переворачиваюсь с бока на спину, касаюсь покрытого испариной лба. В комнате ещё сумрачно, электронные часы на тумбочке возле кровати показывают всего лишь половину пятого утра, но из глубины квартиры уже доносится голос Ларио. Я встаю, накидываю поверх короткой тонкой сорочки халат, выхожу в тесный коридор. Дверь в гостиную открыта, свет выключен, однако я замечаю тёмный силуэт, сидящий на подоконнике распахнутого настежь окна.
– …Вот видишь, Ром, и у меня так бывает. Я совсем погряз в делах. Отчёты эти бесконечные, проверки, что ни день, то новые, мотаются и мотаются к нам, будто им там заняться больше нечем…
Я догадываюсь, что Ларио разговаривает по телефону, и в нерешительности замираю на пороге. Не хочу мешать чужим беседам или подслушивать невольно. Но горгул видит меня прежде, чем я успеваю уйти, и знаком показывает, чтобы я осталась.
– …Значит, не судьба. Ничего, как-нибудь в следующий раз встретимся, пропустим по стаканчику… – Ларио неожиданно усмехается. – Нет, об этом мы вспоминать не будем… И об этом тоже… Да ладно тебе, на себя-то в зеркало давно смотрел, образина каменная?.. Да-да, и тебя туда же. Удачи, – горгул отводит руку с телефоном от уха и откладывает мобильный на столик возле окна. – Бывший однокурсник звонил, – поясняет, словно обязан рассказывать мне, с кем говорит по телефону. – Мы иногда созваниваемся, встречаемся, вспоминаем деньки юности лохматой… Я тебя разбудил?
Отрицательно качаю головой. Подхожу к окну – Ларио, одетый лишь в свободные брюки, босой и взлохмаченный, по своему обыкновению сидит, прислонившись спиной к раме и свесив одну ногу наружу. Первое время меня эта поза пугала не меньше пропасти по сторону подоконника, но вскоре я привыкла, что к огромной высоте, что к мысли, что с горгульей не может случиться ничего непоправимого, даже если она выпадет из окна небоскрёба.
Осторожно присаживаюсь на самый краешек, боком, стараясь не перегибаться и не глядеть вниз.
– Он предлагал встретиться?
– Да.
– И ты отказался?
– Да.
– Почему? Действительно из-за проверок?
– По разным причинам, – Ларио отворачивается к светлеющему небу и крышам зданий напротив. – Ром по заданию ДГИ уже несколько месяцев как торчит где-то в Брийске, так что я подумал, ну его… Брийск-то.
Это не может быть простым совпадением.
Это знак.
Знамение божье, как говорили жрецы в моё время… хотя, видят боги, не было большей лжи, чем то, что жрецы выдавали за проявление якобы божественной воли.
– Ларио, – делаю глубокий вдох и выдох, смотрю внимательно на собеседника, – могу я попросить тебя кое о чём? Это очень важно.
– Конечно. Проси что хочешь, я постараюсь сделать всё, что в моих силах…
– Я должна вернуться в Брийск, – произношу как можно твёрже.
– Шиана, мы же обсуждали этот вопрос много раз, – в голосе горгула слышится лёгкое недовольство. – Тебе будет лучше, безопаснее здесь, в Железном, не говоря уже, что тебе вообще делать в Брийске? Полагаешь, там что-то изменилось за полгода твоего отсутствия?
– Я должна вернуться в свой… в дом Ридальских. Пожалуйста, это важно.
– Зачем? – Ларио удостаивает меня прямым вопрошающим взглядом, и я теряюсь, теперь мой черёд отворачиваться.
– Я… – облизываю сухие губы и продолжаю тише: – Это действительно важно… правда, важно… они… зовут меня…
– Кто – они?
– Моя семья. Они постоянно снятся мне… и не просто снятся, нет… я почти не вижу настоящих снов… но вижу своё прошлое, то, что случилось со мной при жизни. Как мы были счастливы и беззаботны… и как умерли… И я всегда, всегда вижу в этих снах дом нашей семьи. Я не вижу того, что было до нашего приезда в княжество… или как отец возил нас ко двору. Я это помню, но мне оно не снится… только то, что так или иначе связано с домом.
– И давно? – уточняет Ларио настороженно.
– Снятся эти сны? С самого начала.
– И ты не сказала?
– Я… долгое время не думала, что это важно.
– Что-то ещё?
