Автор на страже хэппи-энда

Глава 11. Ожидаемые закономерности

Обедала я в той же компании, что и днём ранее. Диана взяла под своё крыло меня, Целесту и Марлин, закрывая нам потребность искать место в обеденном зале. На входе не забыла послать острый взгляд выпускнику, мысленно сообщая, что его принципиальность я ещё не скоро приму.

Девушки завели разговор про поведение Лукара и Арслана, не забыв спросить, когда я успела заручиться поддержкой принца. Не пыталась им ответить, сфокусировавшись на еде. Я поставила перед собой закрыть в обед ещё и пропущенный завтрак, поэтому десертов в этот раз было четыре.

– Вот это аппетит, – восхитилась Марлин.

– И куда это всё влезает? – поразилась Целеста.

– У меня для десерта отдельный желудок, – успокоила их, взявшись за клубничное парфе.

– Камилла, ты не забыла про дисциплинарный совет? – спросила Диана.

– Нет. Доем и пойду.

– Рада слышать, – с улыбкой ответила она.

– Почему? – нахмурилась я.

– Мой кузен...

– Лукар? – скривилась, утомившись от его настырности.

– Дэзмонд, – сообщила она, развеяв возникшее недовольство. – Он просил меня проследить, чтобы ты не забыла про слушание дисциплинарного совета.

– Прости, что доставляю неудобства.

– Не стоит беспокойства, – отмахнулась Диана. – Мне важно, чтобы мои подруги демонстрировали хороший пример. Какое бы решение не принял совет, я рассчитываю, что ты, Камилла примешь его достойно. И ещё, постарайся не спать на занятиях, в противном случае можешь пересаживаться за стол его высочества, так он, глядишь, хоть начнёт посещать общую столовую, а не отсиживаться в своей комнате.

Проглотив с трудом ложку сладкого десерта, оторопело посмотрела на Диану.

– Несмотря на то, что в стенах академии на титулы закрывают глаза, у меня, как у герцогини Файлендерской, остаются свои обязанности перед общественностью. И я не могу допустить в свой круг нерадивых кадетов. Напоминаю об этом всем, – добавила она, пройдясь взглядом по Марлин и Целесте.

Девушки понятливо закивали, а я промолчала, сделав мысленную пометку: никакая она мне не подруга, собственно, как и её свита.

***

– Мисс Резинфорд, проходите, – пригласила меня секретарь.

Я зашла в кабинет дисциплинарного совета. На этот раз все шесть столов было занято. Я остановилась посередине помещения и пробежалась взглядом по присутствующим. Кроме секретаря, Дэзмонда и декана Бриэнель, было ещё трое мужчин разных возрастов, и все намного старше сэра Энхарда. Даже не стала пытаться предположить, кто передо мной – голова плохо соображала после сытного обеда, и не стала обещать себе умерить свой аппетит, зная, что это бесполезно: когда ещё будет возможность гарантированно получать десерт на каждом приёме пищи?! Хотя бы здесь никто и ничто не остановит меня от того, чтобы есть мороженое каждый день! Только подумала об этом и опять захотелось сладкого.

– Здравствуйте, мисс Резинфорд, – обратился ко мне седовласый мужчина с пышной бородой. – Я профессор Талверди обычно отвечаю за уроки этикета, но так как призывникам важнее пройти другие, более значимые дисциплины, веду работу в дисциплинарном совете. Сегодня мы с коллегами решим, каким будет ваше наказание за инцидент в лесу и здесь.

Я бросила взгляд на ковёр, желая убедиться, что моя память предоставила мне точную картину приченённого ущерба, но сверяться было не с чем.

– Ковёр мы заменили, – сообщил профессор Талверди.

– Простите, – подала голос.

– Хотите, что-то сказать? – уточнил старичок.

– Да. Я написала объяснительную... По поводу ковра. – Показала лист бумаги – результат бессонной ночи и неугомонной совести, приправленной негодованием.

– Замечательно, – с улыбкой ответил профессор. – Передайте объяснительную секретарю. Алегро, будь добра, зачитай нам, что написала мисс Резинфорд.

Смутно помню, что написала, поэтому стало не по себе. Сжав кулак, ожидала реакции на свою объяснительную.

...Я, баронесса Камилла Резинфорд, довожу дисциплинарный совет до сведения, что вся вина за испорченный ковёр лежит на сэре Дэзмонде Энхарде, заявившем об излишней необходимости указания эмоционального состояния перед происшествием с магической оплошностью в лесу, что и привело к случайному возгоранию. Я признаю, что из-за сильного волнения не смогла контролировать свою магию должным образом. Прошу помочь, а не наказывать. Требую сэра Энхарда признать значимость эмоций, как и их описание в объяснительной для дальнейшего рассмотрения происшествий в парке и в кабинете дисциплинарного совета. Требую, чтобы сэр Энхард возместил ущерб, нанесённый вследствие его провокационного заявления...

Секретарь замолкла, оторвав взгляд от листа.

– Что ж, сэр Энхард, вам есть что добавить? – поинтересовался профессор Талверди, повернувшись в сторону Дэзмонда.

– Нет. Согласен со всем написанным, поэтому ковёр заменили ещё в первой половине дня за свой счёт, – ответил он.

– Получается, история с ковром закрыта? – уточнил профессор у всех присутствующих, окинув их взглядом.

– Нет испорченного ковра – нет повода для рассмотрения этого эпизода дальше, – вставила декан Бриэнель. – Но вот уничтоженное дерево никто не возместил, и мистер Верген требует научить мисс Резинфорд ценить природу.

– И как он это предлагает сделать? – спросил один из не представленных мужчин.

– Он оставил это на усмотрение совета, – ответила декан.

– Разумно будет назначить мисс Резинфорд дежурной по саду. Пусть следит, чтобы никто не обрывал цветы на никому не нужные букеты, – предложил второй не представленный мужчина.

– Кому-то они нужны, раз обрывают все цветы, – не согласился профессор Талверди.

– Сентхофт – боевая академия, поэтому эти букеты чаще всего используют, чтобы отхлестать глупых кавалеров по лицу, а у мистера Вергена потом давление, сердце... и приходиться откачивать его самыми сильными зельями, – негодовала декан.

– Тогда мисс Резинфорд будет защищать сад и самочувствие нашего садовника, – произнёс профессор Талверди.

– Одну её ставить нельзя, – внёс замечание сэр Энхард.

– У вас есть предложения, кого нагрузить двойной ответственностью: за садом смотреть и за отбывающей наказание? – поинтересовался у него профессор.

– Есть один человек на примете – он справиться с любым заданием и не прогнётся под девичьими мольбами и слезами, – заявил Дэзмонд.

У меня во рту внезапно пересохло. Не надо было соглашаться на воспитательные мероприятия, надо было всё спихивать на Энхарда, раз он такой добренький. Но поезд уже ушёл: члены совета согласились навязать мне дежурство в саду на целую неделю по вечерам – после обеда до ужина.