Книги
Полгода жизни в пансионе возродили меня. Я с головой ушла в работу, помогая Фаму и Че, дородной кухарке неопределённого возраста. Сколько я её помнила, она не менялась, и у меня было подозрение, что даже платье на ней — одно и то же. Мне доставляло удовольствие возиться на кухне, стряпая не только по рецептам из поваренной книги, но и по своим, которые я порой придумывала на ходу. Иногда к нам с Че присоединялась кто-нибудь из воспитанниц, отданных мне в обучение. Я смотрела на этих девочек, на лицах которых застыл страх, и видела в них себя… Как будто и не было этих двух веков разницы…
***Первые свои годы в пансионе я не помнила совсем. Не было даже отрывочных воспоминаний-картинок. Полагаю, к этому приложила свою руку матушка Каролин, самый сильный маг из встреченных мною когда-либо. Первые «картинки», что мне удалось извлечь из недр памяти, — многочасовые просмотры гравюр и игра с котом, которого мне подарили, когда я заболела. Настоятельница заставляла меня во всех подробностях изучать мимику и жесты разных персонажей в разных ситуациях, реакцию их окружающих людей, а потом анализировать увиденное и запоминать. Когда глаза от перенапряжения начинали слезиться, ко мне приходил кот. Почему-то меня не удивляло, как он ловко прыгал на диван, очень точно попадая лапой на альбом, который захлопывался, и я с наслаждением предавалась игре с котом. Мне и в голову не приходило тогда, что он — двуликий. Первый раз в человеческом облике я увидела кота, когда мне исполнилось четырнадцать.Как-то, спустившись на ужин в трапезную, я обнаружила за столом незнакомого юношу. Для женского пансиона это был нонсенс. Мужчины у нас, конечно, работали — конюх, садовник с помощником, привратник — но все они были намного старше и никогда не допускались за стол с нами. Юноша же был явно воспитанником, об этом говорила в первую очередь его одежда, мало отличающаяся от той, что носила я и мои подруги. А ещё — взгляд. Взгляд затравленного зверька, не понимающего, куда он попал, что от него хотят и что будет дальше. Меня тогда поразили его глаза — два зелёных огонька, которые иногда бликовали неоном из-под рыжей чёлки. Я никогда до этого не встречала людей, чьи глаза были столь необычной расцветки, более привычной для представителей кошачьего мира.— Элизабет, я хочу познакомить тебя с… новичком, — голос настоятельницы вывел меня из задумчивого состояния. — Пожалуйста, помоги ему здесь освоиться и научи всему, что знаешь сама. Его зовут Фам.
Фаму оказалось около шестнадцати. Но этот возраст был неточным, его определили на глазок. Сам же юноша ничего не мог рассказать якобы из-за потери памяти, которая и привела его в пансион. Мне приходилось учить его элементарным вещам: застёгивать пуговицы и завязывать шнурки, причёсываться, пользоваться вилкой и ножом и многому другому, на что ненавязчиво указывала матушка Каролин. Самым простым, к моему удивлению, оказалось научить юношу читать и писать хотя бы печатными буквами. Меня радовали успехи моего «ученика», огорчало только то, что он, как я решила, не понравился коту. Тот никогда не приходил, если рядом со мной находился Фам. Я разрывалась, моя привязанность к коту и к Фаму была одинаково сильной, я, порой, не могла выбрать, с кем хочу провести свободное время.
Наша дружба продолжалась чуть более года, когда меня вызвала в свой кабинет матушка Каролин. Подобные приглашения в пансионе были редки, настоятельница предпочитала сама приходить к воспитанницам, чтобы не нервировать их официозом строгого кабинета. И только по особо важным случаям нас приводили к ней.На волнении открыла тяжёлую дверь и вошла. В кабинете кроме настоятельницы находился и Фам. Он сидел, съёжившись, в кресле у окна, и взгляд его показался мне ещё более затравленным, чем в день нашего знакомства.— Матушка Каролин, вы хотели меня видеть?— Да, Элизабет. Я слишком долго откладывала разговор, но больше — нельзя. Присаживайся.
Я заняла свободное кресло рядом с тем, в котором сидел мой «ученик». Взяла его за руку и ободряюще сжала. Этот жест не ускользнул от взгляда настоятельницы. Она грустно вздохнула:— Элизабет, что ты помнишь о своих первых днях здесь?— Я не помню, как сюда попала… — задумалась. — Первые воспоминания… Я лежу в постели. Я перенесла какую-то очень серьёзную болезнь и очень медленно восстанавливалась после неё. Мне потом долго не разрешали вставать и ходить из-за моей слабости. Вы баловали меня, навещая по несколько раз за день и рассказывая сказки, а однажды принесли котёнка. Постоянные игры с ним отвлекали меня от грустных мыслей, и я начала поправляться. Вы разрешили котёнку остаться со мной, когда я окрепла, и началось моё обучение…— Фам… — матушка взглянула на юношу. — Пора.
