Книги
Глава 4
На обед решила курицу приготовить. Зря, что ли, Филя ее притащил. Разделала, кости в горшок кинула — на суп, белое мясо — на потушить с лучком да картошечкой, окорочка отдельно — пожарить. Все в печку определила, картохи начистила, настругала, овощи на салат помыла и села передохнуть. Отвыкла я уже от таких нагрузок. В городе ведь как? В чайник воды налил, кнопку нажал — и сиди отдыхай. Потом плиту включил, кастрюлю или сковородку на нее поставил — и сиди отдыхай. А тут? Вертишься, крутишься, как юла. Ну и ладно, зато руки от ухвата накачаю. Вместо фитнес-центра на природе тренироваться буду.
Стоило едой запахнуть, как Афоня явился. Ну еще бы.
— Афанасий!
— Ась?
— А маслобойка у Ядвиги была?
— Как не быть. Где-то должна валяться. В сарае мож? Пойду погляжу.
— Дуй. Одна нога здесь — вторая там.
Домовой умчался, а я села на лавку и стала думать. Леший, кикимора и водяной сегодня должны прийти. А кто еще остался? Чувствовала, что кого-то забыла, но кого? Ладно, придут, спрошу, кто у них тут еще имеется. Может, Кощей есть? Хотя откуда тут Кощей.
Маслобойку Афоня нашел. Это хорошо. Масло домашнее я страсть как люблю. Но скоро «подопечные» придут, потому фамильяра с домовым отправила погулять, осмотреть окрестности. Вдруг что интересное сыщется.
Ровно в полдень — я как раз с хлебом закончила — явилась кикимора. Надо же, в порядок себя привела: платье из листьев, волосы убраны, веточками украшены, даже тиной не пахнет. Почти.
— Ну садись, рассказывай. Что да как на болоте, сколько народу утопло, сколько животин погублено.
— Да ты что, матушка? Какие утопленники? Нешто я эта… как ее… вот голова бедовая, слово забыла… судистка, во.
— Садистка! — поправила я.
— Ну да, я так и говорю. Чай, не судистка, чтобы честной народ в болоте топить. Ну так, разве что сами забредут.
— А что насчет животных?
— Ну так то же самое. Специально не загоняю. Ну да, топнут иногда, глупые же… — Кикимора улыбнулась, обнажив кривые, гнилые зубы.
— А корову вчера зачем тянула в болото?
— Так я это…
— Что?
— Ну… Узнала я коровку-то. Подумала — надо Ядвиге вернуть, а ну как же она без коровки-то, кормилицы.
— Доброе дело, значит, сделать решила?
— Ну да, доброе. Как же без доброты-то? Помрем без доброты.
Вот ведь врет как дышит. Ну ничего, выведу всех на чистую воду. Распустила их бабка моя. Видно, обленилась совсем на старости лет.
— Ладно. А подчиненные твои где?
— Какие? — Я глянула строго, и кикимора сразу «вспомнила»: — Ах, эти… Так из всех только лихо и осталось.
— И где оно?
— Так спит. Че будить-то? Пущай спит. А не то беды не оберёсси.
Так-то она права. Как в народе говорят? Не буди лихо, пока спит тихо. Раз спит — значит, порядок.
— Ладно. Задание тебе будет такое. — Кикимора навострила уши. — Провести инвентаризацию болотных трав. Собрать по три… нет, по пять пучков всех полезных и по десять — лекарственных.
Пока говорила, увидела, что кикимора достала откуда-то потрепанный блокнотик и огрызок карандаша и старательно записывает, высунув язык. Вот и славно.
— Посмотри, нет ли пользы какой в грязи болотной: вдруг она лечебная или еще что. А, и собери газу болотного столько, сколько сможешь.
— Все ясно, хозяйка. Сроку-то мне сколько?
О, а тут подумать надо, прикинуть. На травы, значит… найти, собрать… газ тот же…
— Неделя на все про все!
— Как успеть-то, Ягуся?
— Какая я тебе Ягуся! Василиса я! Тимофеевна! Успеешь. Меньше слов — больше дела. Время пошло!
Только сказала — кикимору как ветром сдуло. Глянула на часы — отлично, за полчаса управились. Можно отдохнуть перед приходом лешего. О, я ведь книжечку так и не дочитала — все некогда было.
Полчаса за чтением пролетели как одна минута. Из перипетий сюжета меня выдернул робкий стук в дверь. Надо же, какие все пунктуальные. То ли меня боятся, потому как не знают, чего ожидать от новенькой, то ли бабка их застращала. В любом случае, мне это на руку.
Ну вот и леший, стоит себе, ростом с хороший такой пенек, но кряжистый, узловатый нос, с которого свисает поганка, а вместо волос мох от самой головы по спине и до ног-корней.
Зашел внутрь. Поклонился, как положено нечисти перед ведьмой.
— Ну здравствуй, матушка, — еще раз поклонился.
— Но-но, — тут же поставила я его на место, а то баловать нельзя, — какая я тебе матушка? Ты кто? Нечисть! А я ведьма, чистокровная. Сильная, — добавила для пущей убедительности, хотя насчет чистокровности можно поспорить, ну а то что сильная, так я не про магию говорила, а про состояние духа в целом. Поэтому не соврала, поскольку эти все лешие, кикиморы и прочие тонко чувствуют вранье человеческое.
— Василисой меня зови и панибратство мне тут не устраивай. Расскажи лучше, что во вверенных краях делается?
— Василиса-Яга, леса кто-то стал вырубать. Да так лиходействует, что столько зверюшек дом потеряли — страсть. Так еще лес этот по кромке воды идет, а там водопой, и теперь никому из них житья нет. А сама вода грязнее в разы стала, поскольку те деревья прямо в нее сбрасывают.
— Так, непорядок. А чего кикимора молчала?
— А чего кикиморе говорить? В болото никто из нормальных не сунется, а вот в лес да водицу каждый желает из дурных людей влезть да побольше добра раздобыть. Раньше мы могли одного-двух сами чикнуть, а теперь вот у них механические машины, нам не справиться, одна надежда на вас. — Я даже заметила, как глаза у лешего заблестели, не хватало разрыдаться.
— И кто там вырубку ведет?
—Так это, дебилат, самоизбранный местным народом.
— Депутат? — уточнила я.
— Он самый.
— Мне вот интересно, как он вырубку ведет да деревья валит прямо в речку? Она в советские времена была занесена в список охраняемых территорий, и возле нее строить никому не позволено. Даже Яга, бабка твоя, пусть земля и все такое, и та закон уважала и поселилась к кикиморе поближе, — похвастался современными знаниями леший.
— Ну, у Яги свои причины были, — пробормотала я.
Остатки магии лучше прятать в болоте, как и неудавшиеся эксперименты, ведь из болота никто еще не выбирался. Потому и ведьмы, особенно сильные, селились именно по кромке болотистых мест, ну да ладно…
Надо будет с местным дебилатом, тьфу ты, депутатом поговорить, Гринпис на них натравить, что ли.
— И вообще, Василиса свет… эм… батьковна. Силы уж той нет у меня, чтобы с людьми воевать и землю защищать, — развел руками леший.
— Тимофеевна я. А куда сила-то делась?
— Не знаю. Покончалась вся. Вот была, а потом — раз! — и нету.
М-да, это плохо. Если у лесного народа природная магия на нет сходит, значит, баланс сил нарушен. И дело тут не в депутате. Знать, с местом силы какая беда приключилась. Надо будет разобраться с этим как можно скорее.
— Филя! — позвала я кота.
Тот высунул нос.
— У нас молоко есть?
— Надо у Афони спросить, — ответил тот и зевнул. Вот, если их не контролировать так и проспят весь день.
— В общем, скажи ему, чтобы литр молока лешему принес, — распорядилась я и повернулась к деревянному, ой, лесному другу. Их задабривать надо, все же лешие относятся к полезной нечисти, и их прикармливать надо. В меру, конечно, но проявить добронравие необходимо, а то еще одно лихо появится. Они часто появляются в тех местах, где лес вырубили, землю испортили. А тут леший еще не озверел, добрый, даже пугливый и, я бы сказала, чувствительный, а значит, следует оказать посильную помощь.
