Книги
Воздух словно сгустился. Все замерли, прислушиваясь к странному грохоту, и ни один не посмел пошевелиться.
— Что это? — одними губами спросила я.
— Пришли… — обречённо кивнула Измира.
— Кто? — уточнила, а сама задумалась, понемногу подбадривая саму себя.
Что же у нас такое получалось? Выходило, и не грохочет ничего внизу — это в двери гости так стучали. О да, мне даже сделалось жутковато, стоило представить те двери, что способны воспроизводить такие звуки от стука.
— Душегубы. — выдохнула женщина. — Драконы…
Я, конечно, на последнюю инстанцию здесь не претендовала и свою точку зрения не собиралась отстаивать, но был несколько странным тот факт, что вышеупомянутые душегубы уже минуты три стучали в наши двери. Просто стучали.
— Так, а может, — понемногу отмирала я, — Они пришли не за тем, чтобы души наши губить? Кто ж такой шум поднимает, перед тем как кого-то… душегубить?
А грохот между тем не прекращался. Я впервые пожалела о том, что окна в этой комнатушке были заколочены. Возможно, получилось бы как-то подсмотреть, что же там, снаружи делалось, сложись всё иначе.
— Лиэн! Измира! — в комнату впорхнула черноволосая девочка, тараща на нас испуганные синие глаза. — Вы не слышите? Стучат!
Мой взгляд прилип к её босым ступням, обнажённым щиколоткам и икроножным мышцам намертво. При виде девчушки мне сделалось ещё холоднее. Рубаха, что была на ней, мной никак не классифицировалась. Было в ней что-то и от рубашки, и от ночнушек, что носила моя бабушка, вот только на этой красовался абсолютно нелепый воротник с отворотом.
— Фиолка, гадина такая, — зло зашипела Измира, — Что ж ты орёшь, дурная? Авось уйдут!
Я не успела толком рассмотреть девочку, которой по моим прикидкам ненамного меньше годков, чем воинственному Тео, как позади замаячил мальчуган, младше всех стоящих на ногах детей, что присутствовали в комнате, которая с каждым гостем становилась ещё меньше.
— Тебе лучше, Лиэн? — просиял белобрысый, озаботившись моим состоянием таким голосом, что я едва сумела слова разобрать.
Гундосый, худющий, невзрачный и лопоухий мальчишка был одет в точно такую же рубаху с нелепым воротником, как и девчонка. Я даже больше сказала бы, они были абсолютно одинаковые: один и тот же унылый грязно-серый цвет, один и тот же размер.
Я опомниться не успела, как горячие пальцы вцепились в мою шею, а мне на колени забрался сопливый ребёнок.
— Э-э-э-э… — задохнулась от возмущения.
Я сама только вычухалась, прости господи, от неизвестной болячки, какой-то местной лихорадки, да хоть проклятия… Тьфу на них всех! Они же здесь все были больные. И я не про головы! Кто покашливал, кто хрипел, кто шмыгал носом, гоняя сопли туда-сюда — да это же рассадник заразы, а не приют! Да и потом, как же Громкоговоритель? Он вообще только-только на свет появился! Куда его в эту обитель простуды и вирусов, заразных детей и сквозняков?
— Мальчик, — почти ласково пропела я, ерзая на стуле и пытаясь рассоединить тоненькие и очень горячие пальчики, — Ты не мог бы на меня не дышать?
— Гарс! Его зовут Гарс, госпожа. — зачем-то объяснила Измира.
Меня сначала её поправка взбесила, но я очень быстро остыла, вспомнив те редкие проблески разума в череде жуткого калейдоскопа боли и обрывков памяти.
Хм… Гарс… Именно так Измира обращалась к мальчишке, которого отправляла за лекарем. За лекарем для меня.
Тревожная догадка сжала все внутренности ледяными тисками. Как вышло, что лекарь вылечил только меня, когда здесь его клиентуры пруд пруди?
Внезапно все звуки стихли. Словно по волшебству. Нападки на нашу дверь прекратились. Привыкнув к повисшей тишине, я стала различать хриплое дыхание, свернувшегося на моих коленях мальчишки, что так и не выпустил мою шею из своих цепких ручонок. Девчонка кашлянула, а меня словно ушатом ледяной воды окатило.
Я улыбалась!
Объективно, причин для улыбок у меня не было, а улыбка-то была. Может, и не моя вовсе, м?
Прислушавшись к внутренним ощущениям, я замерла, затаила дыхание и погрузилась глубоко в себя. Сердце грохотало как сумасшедшее, беря такой ритм, что аж дурно становилось. Тоска, нежность, тихая грусть или даже скорбь — всё это было не моим. И улыбка, грустная улыбка на губах непонятно как мне доставшихся, тоже не была моей. Возможно, внутри меня нашлось место грусти и жалости, особенно после того, как я задалась вопросом: «Почему я здорова, а дети нет?», но если уж быть честной, то я не настолько хороший человек, чтобы прям убиваться по этому поводу и долго грустить.
— Ушли, госпожа. — Измира первой нарушила всеобщее молчание. — Возьмите сына, я схожу, проверю. Потом уж приступим к сборам.
Я не спешила ни с ответом, ни с действиями. Задумчиво уставилась в худенькое личико мальчишки, который, задрав голову, взирал на меня серо-зелёными глазами с такой надеждой, что у меня ком к горлу подкатил.
«Ну, Лиэн! Ну мымра такая! Ты мне что, любовь к детям навязать пытаешься?! А вот не надо! Сама разберусь, кого любить, а кого не то чтобы слишком! Это ты во всём виновата! Не надо мне на жалость давить! Не надо! Ты не справилась. Ты интригами и секретами обросла! Из-за тебя эти больные дети так жалко выглядят! Не надо на меня свою вину перекладывать!» — увы, но мой мысленный монолог не нашёл никакого отклика.
Да и фиг с ним!
— Ну-ка, Гарс, слезь с меня. — скомандовала я. — Если идти, то идти всем вместе. — мне к тому же не помешало бы осмотреть хоть что-нибудь за пределами этой комнаты. На улицу мне, конечно же, совершенно не хотелось, а вот комнаты в этой хибаре я бы изучила. К тому же совсем недавно выяснилось, что хибара у нас двухэтажная! — Давай, мальчик, слезь уже… — простонала я, вновь ухватившись за его ручонки.
Ох ты ж чёрт возьми… Какие у него были горячие руки, словами не передать! Я будто под струю кипятка ладони подставила.
— Измира, да он же горит! — отдёрнув руки от своей шеи и рук ребёнка, я неуклюже шлёпнула свою ладонь на высокий лоб мальчишки и, убедившись, что дитя горячее везде, возмущённо округлила глаза. — Куда смотрел лекарь?!
Моё гневное сопение разбавил повторившийся стук в двери, а ответа я в тот день так и не услышала.
