Книги
Эту женщину не переспорить и не переубедить. Я чувствовала, что Измира не просто так не дала мне слово, что не отправится к ведьме, и ловко соскочила с важной для меня темы.
— Вы ещё не приготовились? — взирала она меня, вернувшись в комнатушку, держа на руках пищащий свёрток.
Ох ты ж, мамочки…
У меня сердце забилось с такой силой, с такой скоростью, что рёбра заныли с левой стороны.
— Ну? Чего? — ласково защебетала Измира, обращаясь к младенцу. — Сейчас мама тебя приголубит, покормит…
Всё, гасите свечи. Мне совсем поплохело.
— И-и-изми-ира, — с трудом выговорила я, забившись под холодную стенку, подальше от материнских обязанностей, на которые не было никакого желания подписываться, — Н-не н-надо!
— Чего не надо? — всё ещё улыбаясь, женщина перевела на меня взгляд и её улыбка медленно превратилась в скорбный оскал. — Госпожа, вы что? Это же ваш сын!
Да как ей объяснить, что не было у меня никакого сына? Нет его! Причём не только у меня — у меня, но и у Лиэн тоже!
— Я его не помню, я его не знаю, — вернувшись к своей единственной версии, я стояла на своём. — Что мне делать? Притворяться?
— Что делать, что делать… — грубо передразнила меня Измира. — Материнские обязанности выполнять!
Я опомниться не успела, как рядом с моей грудью оказался этот громкий комочек, укутанный в непонятный жилет, а Измира склонилась надо мной, норовя забраться под моё покрывало.
Не отдам!
— Выйди, Измира! — вскинулась я.
Младенцу и вовсе сделалось тревожно от моего голоса. Писк сменился недовольным плачем.
От рук женщины пришлось ещё и отбиваться, защищая покрывало, сорочку и, прости господи, свои молочные железы, на которые явно нацелилась упрямая Измирушка.
— Я не шучу, — стараясь удержать оборону, я заговорила ещё громче, — Выйди! Оставь нас наедине!
— Да чего вы стесняетесь, я вас…
— Выйди, Измира! — прокричала, осознав, что моё сопротивление стремительно угасает под её напором.
Слава богу, это подействовало, и она прекратила свои посягательства. Даже из комнаты вышла, явно обидевшись и расчувствовавшись. А я… А меня накрывала паника и тревога.
— Ну не кричи ты, пожалуйста, — заговорила я с младенцем, привстав на локтях. Взглянула на тёмный жилет, которым ребёнок был обмотан и осторожно заглянула внутрь. — Чего? Вон красный уже весь. Надорвёшься же.
На меня смотрели крошечные голубые глаза, что резко контрастировали с покрасневшей кожей маленького, пухлого личика. Вот, кто хозяин всего богатства, которое меня окружало. Маленький и громкий манипулятор, что перевернул жизнь каждого в этой хибаре. Я была в этом абсолютно уверена, потому что ребёнок — он везде ребёнок, даже в этом, как его… в Валервиле.
— Ты такой страшный, жуть. — нервно выдохнула, примеряясь к "громкоговорителю". — Не будешь орать, глядишь, покрасивее будешь.
Страшно было до одури. Я второй раз в жизни держала на руках ребёнка. Первый опыт был очень кратковременным и неудачным. Сын подруги тоже так орал, когда Римка всунула мне его, чтоб попозировать на своей выписке перед фотографом. Ванька орал, этот орёт… Нет, дети абсолютно точно не моё.
— Не устал орать? — спрашивала, разглядывая свёрток со всех сторон. — Я, может, тоже хочу орать. Я вообще тебя боюсь! А ничего, держусь же как-то. Ты давай, это, прояви солидарность. — несла что ни попадя, лишь бы куда-то деть все эмоции, что меня переполняли. Ну и, конечно же, прислушивалась к собственным ощущениям, пытаясь вычленить что-то странное, чужое, мне несвойственное.
Младенец недовольно нахмурил почти что неразличимые светлые бровки и пустил слюни, издав губами несколько причмокивающих звуков.
— Есть охота, да? — предположила я, невольно потянувшись к своей груди. И так я её лапала, и так массировала, а ничего. Не было у меня еды для него. Ну не было, и всё тут! Не ставить же эксперименты с пустой грудью над крохой? — Откуда ж ты взялся у неё, а?
К моему глубочайшему сожалению, я не почувствовала ничего, что могло бы сойти за чужое восприятие. Я-то наивно полагала, что с Громкоговорителем что-то Лиэновское вылезет. Как с Измирой, например. Эту женщину я словно знала и чувствовала, что-то внутри меня тянулось к ней, кто-то будто подсказывал, что мне чувствовать, а тут… ничего. Вообще ничего. Мой сумбур в мыслях, мой безумный коктейль эмоций, моя растерянность и паника — край.
Что там Измирушка говорила про кормилицу? Дозаправить бы наш Громкоговоритель…
— Измира! — прикрикнула я, неуклюже покачав очень даже тяжёлый свёрток.
Чего и следовало ожидать, Измирушка появилась тут же. Как бы под дверью ни подслушивала, любопытная.
— У меня нет молока. Ты говорила что-то о кормилице. Забери, пожалуйста. Он голоден. — боязливо вытянув вперёд младенца, я дождалась, когда женщина его возьмёт на руки, и осторожно поинтересовалась: — У тебя сохранились письма, которые я тебе писала?
— Не вспомнили. — не вопрос — утверждение. — Да как же так, госпожа?
— Письма, Измира. — осторожно попыталась вернуть женщину в нужное русло. — Возможно, я что-то вспомню, когда прочитаю, что я тебе писала о… беременности.
— О-о-о-о-о, — понятливо протянула та, но тут же сникла. — Нет, госпожа. Я покидала Эренвиль в спешке. Не подумала, что они могут понадобиться.
Очень и очень жаль!
Нет, с этой Лиэн что-то было определённо нечисто! Где она могла взять этого ребёнка? Да, как выяснилось, детский приют у неё имелся, но это не объясняло ничего. Зачем выдавать чужого ребёнка за своего? Ребёнка, которого ты не носила под сердцем… Измира говорила и о позоре, который собиралась разделить с Лиэн. Должно быть это связано с беременностью Лиэн и Громкоговорителем. Получалось, что Лиэн ещё и нажила себе проблем, выдав чужое дитя за своё. Зачем?
— Измира, а здесь кто-то остался из моих друзей или подруг? Может, кто-то знает, от кого я забеременела и сможет прояснить для нас всю ситуацию?
— Да где там… — печально вздохнула она, убаюкивая Варрана. — Во дворце, как заподозрили ваше положение, так за леса и сослали.
Господи… Хоть не спрашивай ничего, каждый ответ Измиры вызывал всё больше и больше вопросов.
