Руины веры

ГЛАВА 10

Уже привычная вечерняя суета, все одеваются. У тех, кто поумнее, лица серьезные, у остальных — предвкушающие. Мышонка не берут, возложив на него мои бывшие обязанности. Он явно недоволен, но не спорит. Возражать Коэну тут не принято.

— Готов? — спрашивает Кесседи, наглухо застегивая воротник своей куртки до самого подбородка.

Я уже в верхней одежде, сижу на койке, зашнуровывая ботинки. Поднимаю голову и пожимаю плечом.

— Чего тут готовиться?

Райан щурится.

— Ты же вроде раньше грабежами не занимался?

— Такого масштаба нет, — отвечаю таким тоном, что больше он не задает вопросов.

Рассказать ему о своем первом годе на заводе, когда приходилось воровать еду, потому что свой паек отбирали те, кто постарше? Или поведать, как меня однажды поймали и избивали до тех пор, пока не намокли штаны? Зачем ему мои откровения? Кесседи родился в Нижнем мире, он знает подобных историй не меньше и наверняка нечто подобное испытал на собственной шкуре.

Никому не нужны наши откровения.

***

Выходим, когда уже совсем темно. Поднимаемся наверх, проходим через дом Гвендолин и Рынды. Старуха что-то недовольно бормочет, но так, чтобы ее слов не расслышали. Гвен провожает нас привычным усталым взглядом. Ее малыш мирно спит в колыбельке.

Ловлю себя на мысли о том, доживет ли этот ребенок до того времени, когда сможет постоять за себя. Вырастет, пойдет работать на один из заводов или же присоединится к банде вне закона вроде Проклятых… Может быть, умереть в младенчестве лучше?

Был бы сейчас рядом папа, непременно дал бы мне затрещину за подобные мысли. Нет, он ни разу в жизни не поднял на меня руку, но за такие размышления точно бы стукнул и был бы прав.

Выхожу вслед за остальными.

Идем больше молча, изредка переговариваясь. Только один раз натыкаемся на патруль, но он заметен издали из-за света фар в темноте, и все заблаговременно успевают укрыться подальше от маршрута полицейских.

Где были стражи порядка, когда Сид убивал Мышонка? Днем патруль не дозовешься. В светлое время суток они предпочитают не мешать местным выяснять отношения между собой, зато ночью следят за тем, чтобы обитатели Нижнего мира спали, а не посягали на государственное имущество. Что, собственно, Проклятые и собираются сделать.

Завод обнесен высоким забором с колючей проволокой поверху.

— Она хоть не под напряжением? — бормочу себе под нос, стоя здрав голову. На моем бывшем заводе тоже охрана и пропускной пункт, но высоченного забора нет.

— А ты прислушайся, — отвечает Кесседи со зловещей улыбкой. И как он только оказался рядом? Контролирует новичка, что ли? Послушно прислушиваюсь: так и есть, слышу тихое гудение. — Если какой-нибудь идиот полезет, не думая, испечется за секунду, — жестко добавляет Райан, а потом достает из своего заплечного рюкзака кусачки с резиновыми ручками.

— А не долбанет через них? — теряюсь. Мне, конечно, нет до жизни Кесседи никакого дела, но сосед он неплохой, следующий может оказаться хуже.

— Не должно, — отвечает он серьезно. Без бахвальства. То, что Райан не дурак, я знаю с первого дня.

Отхожу в сторону, как и большинство до поры до времени, и не путаюсь под ногами.

Рид и Кир, братья-близнецы, подсаживают Кесседи, чтобы он смог дотянуться до проволоки. Акробаты чертовы.

Неожиданно осознаю, что почти не дышу до того момента, пока Райан, наконец, не перекусывает проволоку. Поджаренный сосед — последнее, чего бы мне хотелось на Рождество.

Но жду провала напрасно. Кесседи и близнецы действуют слаженно и явно не впервые. Когда с проволокой покончено, Райан легко подтягивается на руках и исчезает за стеной, после чего с той стороны через забор прилетает веревка.

— Живо, — командует Коэн, и все несутся к стене.

Не то что я хорошо лазаю, но выбирать не приходится: хочешь выжить, будь как все. С непривычки мышцы стонут, но таки умудряюсь не опозориться и перебраться через ограду не хуже остальных.

Кесседи здесь уже нет. Заходим за угол, вижу лежащего на земле человека в форме. Шея не сломана, крови нет, грудь поднимается и опускается. Значит, просто оглушил. Может, Райан и не соврал, что они не убивают без необходимости.

Засматриваюсь на охранника и отстаю. Только потом слышу звуки борьбы и спешу туда с такими же нерасторопными, как и я.

Вижу, как Фил сцепился с другим охранником. Рация валяется на земле, скорее всего, вызвать подмогу служащий так и не успел. Странно, но никто не вмешивается. Фил и охранник в форме валяются на снегу, это даже не борьба, а какие-то объятия и перекатывания. Фил не столько пытается ударить противника, сколько зажать ему рот, чтобы не закричал и не позвал на помощь. С охранником они примерно одной весовой категории, поэтому это может затянуться надолго.

Коэн успел уйти куда-то вперед, туда, где перед этим скрылся Райан, а остальные почему-то ждут, когда же Фил победит противника.

Хмурюсь. Если набежит побольше охраны, да еще с лазерным оружием, нас всех здесь положат стопкой, как отыгранную колоду карт.

Шагаю вперед, хватаю с земли камень и наношу охраннику удар по голове, стараясь не попасть в висок. Тело защитника склада обмякает, а Фил выбирается из-под разбросанных рук и ног. Дышит тяжело, смотрит зло.

— Не стоит благодарности, — шиплю прежде, чем он что-либо скажет. Если хочет выяснять отношения, то точно не здесь.

У Фила хватает ума смолчать. Он с отвращением на лице перепрыгивает через распластавшегося на снегу охранника и несется дальше. Оставшиеся следуют за ним. Немного отстаю, оттаскивая бесчувственного человека с дороги ближе к стене. Тяжелый зараза!

Догоняю остальных. Больше охранников не видно. То ли заводские так беспечны и не выставили достаточное их количество, то ли всех уже успели «убрать». Не интересуюсь и не хочу знать.

Вижу скрученную «шею» камеры. Осколки разбитого объектива скрипят под подошвами. Двери склада уже взломали, протискиваюсь внутрь. Тут уже распределяют груз, кто что понесет. Оборачиваюсь: на стреме остался только Попс. Скверно. Возвращаюсь назад на улицу, немного отхожу от склада и внимательно оглядываю окрестности. Вроде бы тишина, но мне как-то неспокойно. Слишком все легко. Неужели заводские такие идиоты, что почти не охраняли склад продовольствия, только сегодня забитый на целый месяц? Не верю. Не верю, и все тут.

Проклятые начинают выходить наружу с мешками.

— Кэм, не прохлаждайся, — бросает мне Коэн, и сам не брезгующий нести добычу на плече. — Бери мешок, уходим.

Отбрасываю сомнения прочь. Кто здесь босс? Точно не я.

Пол, распределяющий «улов», кидает в меня увесистым мешком, стоит появиться в дверях, а мне каким-то чудом удается его поймать и взвалить на плечи. Черт, да он весит почти как я.

Стараясь не пошатываться, выхожу на улицу. После темного склада даже тусклый свет фонаря слепит глаза. Щурюсь, задирая голову и пытаясь проморгаться, а когда наконец фокусирую взгляд, вижу на крыше человека с лазерной винтовкой. Он стоит на одном колене и целится в нашу сторону.

Мне кажется, что время останавливается. Сердце предательски ёкает, и приходится сделать над собой усилие, чтобы не поддаться инстинктам, не бросить мешок и не помчаться в укрытие. Он уже прицелился и стреляет, а я даже не успеваю закричать, предупредить. Вижу траекторию выстрела: там стоит Кесседи. Как раз подходит к веревке, чтобы передать Риду, привязывающему к ней мешки, свою ношу.

Зачем я делаю то, что делаю, не знаю, но прыгаю вперед, сваливая Райана на снег, а луч лазера выбивает крошку из кирпичной стены прямехонько в том месте, где всего мгновение назад была шея Кесседи.

Кто-то кричит. Слышу панику и короткий приказ Коэна:

— Убрать!

Топот, грохот, шлепок чего-то массивного с высоты на снег.