Книги
27.
Существо было безлико. Вытянутое червём тело непостижимым образом, изогнувшись, расположилось на дороге. Замотанное в чёрное тряпьё, оно казалось чернильной кляксой, оставленной нерадивым отроком. Серафим наблюдал, ожидая, что будет происходить дальше.
Медленно перетекая в свете луны в иную форму, необычный гость выдавил из себя подобие рук и ног. И вот, вроде бы обычный человек стоит перед камнем, но очень бледный и безволосый. Через прозрачную границу пробились к Серафиму беспокойство и давящая боль в сердце. Стержень внутри заколебался. Чужое, противное человеческому духу пыталось к нему проникнуть.
Под молочной кожей, натянутой на месте лица, заходило ходуном, заволновалось, выпячивая бугры. Моргнул Серафим, а у существа появились человеческие черты. Грубые, точно топором высеченные, не мужские и не женские, но понятные для любого. Кривой рот раскрылся, показывая острые кинжальные зубы.
Глубоко вздохнул послушник, да так и замер, боясь пошевелиться. О прозрачной стене опасался и думать: нельзя сомневаться в её крепости, никак нельзя.
— Где ты? – ухмыльнулся гость, прищурил маленькие складочки глаз. – Вот он я, показался тебе. Теперь сам выходи.
Не ответил Серафим, сильнее сдержал дыхание.
— Я чую, чую твой дар, Степанушка, — скрипуче пропело существо. – Окреп он с годами, стал слаще и сочнее, — звонким стеклом посыпался знакомый смех. – Дай испробовать хотя бы малую толику.
Показалось, что чёрный длинный язык выпростался из щели рта и скользнул по тонким губам, оставив блестящую дорожку. От омерзения послушник задохнулся, сжал пальцы в кулак — до рассвета бы достоять, удержаться от беса. Не такими представлял себе юноша искусителей. Иначе изображали их храмовые служители.
А голос существа манил приятной лаской, уговаривал, сладко скользил по преграде, догадываясь, где спрятался послушник.
— Стойкий ты, Степан. Как ни убеждал я тебя, как ни хотелось сорвать плод пораньше…
— Так и не сорвёшь! — За спиной врага светло-синим бликом показался странник, будто соткался из голубых и белых искр, провёл быстрой рукой по стальным широким наручам на левой руке.
Существо зашипело, оборачиваясь, кружа на месте, выискивая удобную позицию для противостояния.
— Не тебя я звал, иномирец! Рано пришёл, не завершено испытание.
Отростки конечностей втянулись в раздувшееся бледное тело, где под тонкой оболочкой бились узлы и жилы. Гость пытался казаться крупнее и опаснее, нависая над странником. Тот же провёл ладонью перед собой приказывая:
— Отступи, — мягкие черты застыли, наполняясь грозой, стали резкими и властными.
И существо опало, отползло на шаг назад, вернув человеческий облик. Во все глаза Серафим глядел на фигуры возле камня. Лунный свет проложил границу между ними, освещая дорогу. Лики — совершенный одного и пугающе-безобразный другого — чёткими линиями проявились в темноте.
— Как бы я хотел добраться до твоей сердцевины, княжич, — прошелестел бледный.
— Она тебе не по зубам, — иронично усмехнулся странник. – Возвращайся, откуда явился. Я не стану сообщать Конструкту, что ты нарушил договор, но помни, пожиратель Дзиф — я ничего не забываю.
— Где?! – Мерзкий гость весь затрясся от возмущения, заелозил по земле ногами-обрубками, кожа начала оплывать волнами. – Где я нарушил правила?!
— Соискатель прошёл испытание, — с силой ответил странник. – Его время и дар достаются этому миру.
— Или тебе, иномирец! — Резко дёрнувшись вперёд, существо попыталось ударить ненавистного врага в грудь.
Серафим, видя это, еле сдержал возглас. Огромных усилий ему стоило оставаться на камне. Так и хотелось сойти вниз, встать рядом с тем, кого он знал с детства, вместе бороться с бледным бесом.
— Я раздаю, а не забираю.
Странник смотрел прямо в текучее лицо существа, менявшееся каждое мгновенье. Лысая голова беса раскачивалась перед глазами. Жадный рот испускал слюну. Человек не отвёл от мерзости бесстрастного взгляда.
– Иномирец — ты. Это мой мир, поэтому растворись, пока я тебя сам не выкинул. Тебе не понравится.
Ничего не понимал Серафим. Слова, боровшихся за него, оседали в сознании, но оставались запертым коробом.
Отплыв назад, существо растянуло кривую щель, ухмыльнулось.
— Ты силён, княжич времени, со всеми Конструктами и Советами в вечном договоре, но со смертью договориться не смог, — гадкий смешок полетел в странника. – Все знают, что забрали у тебя. Желанное тело обратилось в гниль. А душа…
— Думаешь задеть? – Лишь на миг дрогнули веки у спасителя. – Забыл своё место? Изыди! – И странник простым кивком подтвердил силу желания.
Повинуясь невидимому удару, существо сжалось. Искривилась длинная и белая туша в чёрных обмотках, втянулись черты и конечности в истончающееся тело. Он пытался сопротивляться, незримо цепляясь за твердь, пыжился бросить в лицо врага последние угрозы и обещания.
— Не навсегда. — Хрустальный выдох разбился о камень. – Дзиф упорен в желаниях. Моя добыча. Я отомщу. И твой свет можно исказить.
— Свет? – Только половина лица странника изобразила улыбку, вторая же часть, где виднелись шрамы, осталась неподвижной и мёртвой, испугав Серафима. – Ай-яй, Дзиф плохо знает, с кем имеет дело. Спроси у тех, кого я отдал, следуя правилам, кому смотрел в глаза, выжигая кривду, кто всегда оставался мелкой песчинкой на пути большого потока. Они так и не узнали, каким силам послужила их смерть.
— Наивный княжич. — Тело существа оплывало, кожа истончалась. – Для Дзифа не тайна твои страдания. Не притворяйся нейтралом. Ты чувствуешь, а значит, подыгрываешь одной из сторон. Для муравьёв, видящих только землю перед глазами, этого достаточно, чтобы верить в твою доброту. В этом слабость и наживка для человеков. Они прозвали тебя Даром. Они тянутся к тебе.
— Время не имеет окраски. Попробуй исказить Конструкт, пожиратель. — Странник поднял руки с раскрытыми ладонями, усиливая намерение убрать врага с дороги, как будто отталкивал от себя бесформенное существо. – Придётся доложить о нарушении договора. Тебе больше не позволят участвовать в испытаниях.
Существо закричало точно придушенная ворона.
— Дзиф найдёт способ. Добрый плод употребим во зло. Наивный княжич сам поможет Дзифу.
Бес слабел. Голос растерял звонкость, дребезжал.
— Тогда и поговорим, — тот, кого гость назвал «княжичем», отвернулся, словно потеряв интерес к беседе.
Лунный свет, лежащий полосой на дороге, разорвало лоскутом, куда и затащило беса. Устало, без улыбки поглядел странник на Серафима.
— Как взойдёт солнце, можешь спуститься с камня. Ловец душ больше не придёт к тебе, но это не значит, что оставят в покое обычные опасности и беды. Живи, Серафим, и служи своему дару. Исполни главное.
Не посмел послушник сказать, что мучило разум.
«Какие тайны открылись малому грешнику? Отчего позволил Господь узнать такое? Или это всё происки врага человеков?»
— До всего есть охотники, Серафим. — Странник легко прочёл незаданный вопрос. – Одни живут рядом с нами. Иные приходят из дальних мест. Кто-то готов честно обменять свою силу на желаемое. Есть такие, кто забирают хитростью или насилием. У человека немало того, что может заинтересовать охотника, но как князь запрещает добычу зверя по своему разумению, так и … — Он на лету поймал готовое сорваться слово, подыскал другое. – Так и господь не позволяет охотнику бесчинствовать в ловле людских душ. Испытания ты прошёл, поэтому забудь об увиденном.
Странник поднял руку, и осыпалась искрами прозрачная стена перед камнем. Чуть заметно соединил пальцы в горсть и потерял Серафим нить разговора. Мгновенно стирались из памяти образы мерзкого гостя.
