Книги
Глава 2. Лишний пассажир
Ненавижу расследовать похищения! Хорошо, что тут сразу нашлась хотя бы жертва и не надо сидеть и нервничать, зная, что малейшая ошибка приведет к смерти похищенного.
Парень был без сознания, но я сразу ощутила видовое притяжение. Он был лев, только какой-то странный.
Мы с Алексом быстро провернули уже отработанную схему. Я созвонилась с начальством, отчиталась и перечислила, кто нам может потребоваться. Скорая, эксперты по традиционному оружию и профи по ранам, нанесенным оборотнями. А потом помчалась оказывать поддержку по захвату водителя.
Но, выпрыгнув из подъезда, увидела, что Алекс прекрасно справился без меня. Вроде бы искренне растерянный и напуганный, обезьян, в сопровождении моего напарника, выходил из аэробуса. Так что, развернувшись, я направилась обратно, негромко порыкивая, чтобы отвести душу. Заодно отпугнула своим видом слишком любопытного соседа, высунувшегося посмотреть, что тут происходит.
Опросом свидетелей будет заниматься районный отдел полиции, а мы — читать отчеты и делать выводы. Ну и потом уже решать, кого захотим посетить сами, а кого вызвать и допросить у нас.
Большая часть нашей работы — умственная. Появиться в начале заварушки, свалить всю рутину на обычных полицейских, разобраться во всем и снять сливки, раскрыв дело.
Слежку за старушкой можно было тоже доверить полиции, но я решила, что Эдику не помешает набраться опыта. Что ж, и мне, похоже, опыт не помешает. Больше никогда ничего не поручу этому придурку! Даже ящики с уликами таскать... Вдруг рассыпет по дороге?!
Нет, от Эдика надо было избавляться, заменив на нормального следователя с хорошим потенциалом. В конце концов, объясню его отцу, что в убойном опасно, стреляют, однако. Вдруг поможет?
Я вернулась в комнату и присела на корточки рядом с парнем, так пока и валяющимся без сознания. Сняла с него наручники и проверила пульс по запястью, потом положила пальцы к шее…
Странный лев, очень странный. Бабулька тоже была львицей, с сорочьими замашками. А вот к какому месту тут храмовники-обезьяны? Кстати, грабителей, обчищающих магазины следом за старушкой, тоже было трое… И их зверей никто не мог определить, они опрыскивались специальным средством, уничтожающим запахи. Тут трое — и там трое. Совпадение?
Но тут парень широко распахнул глаза, и я тихо ойкнула…
Страсть, волнение, боль, затуманенность сознания от сотрясения или наркотиков часто могли вызывать легкий частичный оборот. Я бы не удивилась когтям на пальцах или изменению формы ушей. Меня бы не смутил вертикальный зрачок, проявляющийся у всех оборотней кошачьего семейства, независимо от размеров их звериной ипостаси. Потому что парень явно еще не совсем пришел в себя.
Но я как загипнотизированная уставилась на ярко-желтую круглую радужку с тонкой черной окантовкой. Птичий глаз. Птичий, чтоб мне мышью подавиться!
Смесок? Межвидовые браки были нормой, а вот межродовые… Нет, законом они не запрещались, но детей от таких браков старались растить дома. Да и потом счастливой их жизнь назвать было бы трудно. В народе их звали выродками страсти, уродами, мутантами, отбросами… А официально их называли химерами.
Лев и птица. Надеюсь, что кто-то из ястребиных, а не индюк или какаду! У гибридов львов и орлов есть даже собственное название — грифоны.
— Кто ты…
— Что я здесь делаю?! — парень опередил меня со своим вопросом на доли секунды. А потом принялся изучать меня, наморщив лоб, словно пытаясь вспомнить что-то очень важное. — Ты… львица?
— Меня зовут Марта Хеймсен. Я из государственного бюро расследования, ФБР. Отдел по расследованию убийств. Расскажите мне последнее, что вы помните.
Притихший у меня за спиной Алекс лишь ехидно хмыкнул, но промолчал. Все знали, что общение с потерпевшими я ненавидела даже больше разговора со свидетелями. Моя бы воля, вообще бы не выезжала из офиса.
Но обследовать место преступления я предпочитала самостоятельно, чтобы точно ничего не упустить. И поэтому иногда меня поджидали вот такие вот внезапные сюрпризы типа подобной беседы.
— Я… — Тут парень заметил трупы храмовников, резко подскочил, пошатнулся и чуть не упал обратно на пол. Пришлось придержать его, ухватив рукой за плечо.
— Они… мертвы? — В его голосе прозвучали нотки удовлетворенного злорадства, так что, естественно, я насторожилась.
Но удивился он абсолютно искренне. Правда, я его и не подозревала. Трудно за пять-десять минут успеть перестрелять троих мужчин из пистолета, потом пристегнуться к батарее и вырубиться.
— Да, убиты, — сообщила я с серьезным лицом очевидную истину. В конце концов, парень пережил стресс, так что вправе вести себя немного странно.
— Это они привезли меня сюда. — В глазах, плавно меняющих цвет с ослепляюще-янтарного на серовато-желтый, сверкнула ненависть. Но потом, еще раз внимательно оглядевшись, парень заволновался. Однако объяснять ничего не стал, тряхнул головой, опять покачнулся и присел на подоконник.
— Я — орлогриф, — сообщил он, в упор глядя на меня. Наверное, чтобы проверить реакцию.
Точно! У грифонов есть разделение на подвиды. Орлогрифы и львогрифы. Все зависит от головы. У орлогрифов она орлиная. Но грудь, крылья и передние лапы у всех грифонов обычно птичьи, а хвост, задние лапы и вся задняя часть тела львиные. Независимо от подвида. Правда, иногда бывает наоборот: передняя часть туловища звериная, а задняя — орлиная.
Птичья голова на львином теле… отвратительное уродство! Но я попыталась вести себя как профессионал и даже не вздрогнула. Вроде бы не вздрогнула.
— Меня зовут Брендон Греймсен.
А вот теперь я вздрогнула. Потому что Греймсены — это моя родня по материнской линии. И ни о каких порочащих связях, да еще и с приплодом в виде половозрелой химеры лет двадцати — двадцати пяти, я слыхом не слыхивала. Конечно, может быть, это кто-то из совсем дальних родственников? Мало ли Греймсенов по всему миру?! Фелиния — не единственная страна, в которой живут кошкообразные оборотни. Опять же, мигрантов никто не отменял…
У нас здесь кого только не встретишь: и псовые, и птичьи, и обезьяны себе маленький городок отвоевали в пригороде. Храм вот возвели и грифонов в аэробусах катают… Твари!
Внезапно во мне проснулось что-то типа родственного инстинкта. В конце концов, этот парень был наполовину львом, а обезьяны — шумными вороватыми бестолочами.
Поэтому, нарушая все свои принципы, я оставила Брендона в комнате и направилась на кухню. Там уже шел вовсю допрос водителя обезьяньего аэробуса.
И развивался он по схеме: «Ничего не видел, ничего не слышал, никому ничего не скажу».
— Сколько пассажиров было в вашем аэробусе? — предварительно переглянувшись с полицейским, сурово поинтересовалась я у скрытного обезьяна. И ведь так естественно прикидывается ничего не знающим туповатым исполнителем!
— Трое. — Мужчина уверенно начал перечислять имена, но тут в дверях кухни появился Брендон, и обезьян возмущенно рыкнул: — А ты что здесь делаешь, урод?!
Мы все на секунду застыли, так резко с храмовника слиняла маска туповатого водилы. Но я тут же пришла в себя и повторила:
— Так сколько пассажиров было в аэробусе?!
