Книги
Глава 5
5 июня, 09 часов 35 минут
Балтика, территориальные воды острова Борнхольм, Датское королевство
Вблизи датский остров Борнхольм оказался еще более мрачным, чем издалека. Совершенно голый, сплошь сотканный из серых дымчатых скал – если не считать деревушку с маяком, оставшуюся уже позади. Хотелось бы поскорее покинуть это неприятное место, но капитан парохода нарочно сбросил скорость до пяти узлов, о чем и объявили за завтраком.
Завтрак проходил в кафе, носящем куда более немецкое название, чем ресторан – «Белый гусь». Немцы считали это забавным. Обстановка здесь тоже была скромнее: плетеная мебель, столики, покрытые клетчатыми скатертями, и пучки из засушенных полевых цветов в центре каждого. Все искупал вид из огромных витражных окон – превосходный вид на утреннее море и проплывающий мимо остров. Покоренные пейзажем, пассажиры, окончив завтрак, спешили устроиться на шезлонгах, выставленных на палубе.
Присоединились ко всем и мы с дочкой. Бланш с малышом Андре прогуливались неподалеку – из виду я старалась их не упускать.
— Мамочка, там живут призраки? – страшным шепотом спросила Софи, с рассвета мечтающая увидеть остров.
Чем-чем, но характером Софи точно пошла не в меня: воображением она обладала таким, что я диву давалась.
— Призраков не бывает, крошка… - заметила я, но негромкий мой ответ утонул в звучном, хорошо поставленном голосе мадам Гроссо.
Воспользовавшись приглашением, мы завтракали в ее компании – вместе с мисс Райс и мистером Макгроу. Месье Муратов тоже должен был присоединиться, однако, как личность творческая, завтрак он благополучно проспал.
— Какое прелестное дитя! – смеясь, воскликнула мадам Гроссо и поманила мою дочь к себе. – Отчего вы решили, прелестная мадемуазель, что на острове живут призраки?
Софи бросила опасливый взгляд на компаньонку актрисы мисс Аурелию и отчего-то не решилась подойти. Темнокожих людей Софи видела: в Европе не часто, но они встречаются в услужении у тех, кто любит экзотику. Однако столь колоритные дамы, пожалуй, нам еще не попадались.
Возраст ее я определить не смогла: с легкостью женщине могло быть, как двадцать пять, так и сорок. Одетая в красное и желтое, с пышной широкой юбкой и алым тюрбаном на голове. Уши ее украшали массивные серьги, а шею длинное ожерелье, в самом центре которого болтался миниатюрный череп из дымчатого голубого камня. Кофейного оттенка кожа с алыми, красиво очерченными губами, и подведенные глаза. Ева правду сказала, глаза ее, угольно-черные, глядящие в самую душу. Неприятные. Добавить к этому высокий – со среднего мужчину – рост и по-настоящему царственную посадку головы. Пожалуй, если кто и затмевал французскую актрису на пароходе, так это ее компаньонка.
Я не настаивала, но, поборов себя, Софи сделала шажок к мадам Гроссо, за спинкой шезлонга которой и стояла мисс Аурелия.
— Там темно и много тумана, - степенно ответила Софи на вопрос. – Известно же, там где темно и туман – там призраки.
Все, включая даже несносного американца, немедленно умилились. Кроме темнокожей Аурелии. Для любой матери тот, кто не умиляется их детям – уже кандидат в недруги. Тем более что компаньонка, вдруг наклонилась к хозяйке и, глядя своими неприятными глазищами на мою дочь, сказала что-то.
Брови мадам Гроссо взлетели – она изумленно поглядела сперва на Софи, а потом и на меня. Не верю в чертовщину и магию – всем сердцем не верю. Но происходящее мне совершенно точно не нравилось.
Я бы вовсе отозвала дочь, но мадам Гроссо, будто почуяв мое желание, вдруг невесомо взмахнула рукой:
— Пойди прогуляйся, Аурелия, ты пугаешь прелестную крошку. Как вас зовут, юная мадемуазель?
— Софи Дюбуа, мадам, - малышка изобразила вполне приличный реверанс. – Но мне больше нравится, как меня зовет папочка. Соня.
Я прикусила язык. Утром, покуда собирались, я уговорила Софи не бросаться к отцу, как только его увидит, а вовсе притвориться, будто они не знакомы. Сказала, что это игра. Но вот с именем… я тысячу раз просила мужа не называть так Софи!
— Соня – какая прелесть! – снова умились мадам Гроссо. И спросила уже у меня, выбивая из-под ног почву: - ваш муж симпатизирует русским, мадам Дюбуа?
— Ее муж едет в Россию договариваться о союзе – конечно, он симпатизирует русским… - фыркнул в сторону американец Макгроу.
— Это правда? – простодушно поинтересовалась актриса – снова у меня.
А что я? Я смогла лишь пожать плечами и не без едкости заметить:
— Что тут скажешь? По-видимому, мистер Макгроу лучше меня знает, куда и зачем едет мой муж. Поскольку мне такие подробности не известны.
Как бы там ни было, с щекотливой темы удалось соскользнуть. Переключившись, правда, на тему не менее щекотливую. И снова ее подняла мадам Гроссо:
— К слову, где же ваш супруг, мадам Дюбуа? С самого утра его не вижу.
— Месье Дюбуа нездоровится, - мягко улыбнулась я. – Нынче он остался в каюте и просил за него извиниться.
Софи поглядела на меня изумленно, но промолчала. А мисс Райс вздохнула:
— Морская болезнь? Как я понимаю вашего мужа, Лили. Впрочем, мне сегодня получше, а к вечеру, должно быть, и месье Дюбуа оправится.
— Увы, не думаю…
Я очень старалась сделать расстроенное лицо, но едва ли у меня получилось. Актриса из меня никакая.
— Страдаете морской болезнью, мисс Райс? Вы что-то совсем не похожи на ирландку, - вдруг заметил американец, с хитрецою прищурившись. – Ваша нация, как англичане, на море себя должны чувствовать лучше, чем на суше!
Ева в долгу не осталась:
— Уж не знаю, как мои предки, но я терпеть не могу море. И волосы у меня не рыжие. И своих недругов, вместо ледяного презрения, я скорее оболью ледяной водою, будьте уверены.
— Хотя бы не горячим чаем! - рассмеялся Макгроу. – Вы очаровательны, мисс Райс, люблю женщин с характером!
После, видимо пресытившись разговором, Макгроу оттолкнулся от ограждения палубы и покинул нашу компанию. А проходя мимо моей дочери, вдруг наклонился и вручил ей засушенную фиалку, похищенную из кафе.
Так что никто кроме Софи его уходу не огорчился.
Но сразу стало тихо и немного скучно – да и мрачные скалы слева по борту (возможно с призраками) веселью не способствовали. Почуяв это, мадам Гроссо, немедленно расстроилась:
— Ева, своими выходками ты выгнала единственного мужчину из нашей компании! Ты же знаешь, когда рядом нет мужчин, я становлюсь несносной и впадаю в меланхолию!
— Было бы о ком сокрушаться, - фыркнула Ева. - Интересных мужчин на этом пароходе все равно нет.
— Даже месье Муратов? – наивно заметила я.
Но Ева только рассеянно пожала плечами, оглядывая пароход с нашей высокой палубы.
— Вон тот господин у борта, с папиросою и в песочной тройке – мы с ним, кажется, еще не знакомы, - наконец, заметила она кого-то. И улыбнулась: – Жанна, он на вас смотрит. Как и все прочие, пал ниц перед вашим очарованием. Похож на итальянца, по-моему.
Мадам Гроссо царственно повернула голову, смерив господина холодным взглядом. Тот немедленно приподнял шляпу и изобразил поклон – а Жанна хмыкнула и отвернулась:
— С чего ты взяла, что он итальянец?
— Похож. Я люблю итальянцев, они горячи и щедры на комплименты. А еще у них шикарные профили: брови, нос, подбородок – ммм…
— Ева, держи себя в руках, - мягко упрекнула мадам Гроссо, - здесь ребенок. И ты смущаешь нашу гостью.
Но та отмахнулась:
— Ребенок высматривает призраков на острове – малышке не до нас. А Лили не какая-нибудь деревенская простушка, ее так просто не смутишь. - И подмигнула мне. – Представьте себе, Жанна, Лили приглянулся наш обер-лейтенант.
— Тот самый красавчик?
— Тот самый красавчик.
— Мадам Дюбуа, у вас прекрасный вкус, - похвалила актриса.
