Дракон и его девушка

Глава 5

На учебу девушек, у которых только что появились драконы, обычно смотрели сквозь пальцы, но мне не хотелось быть хуже других, поэтому по вечерам я читала Готрису то, что надо было выучить. Он сидел у меня на коленях и, как казалось, внимательно слушал, иногда подталкивая носом под локоть. Ему уже исполнился месяц, у него полностью прорезались крылья, и он даже пытался взлетать.

- Мама, как они вообще этому учатся? – спрашивала я, беспокоясь о том, что слепой дракон может наткнуться на что-то и покалечиться.

- Диких учат драконицы, домашние – сами. Видимо, в них это заложено с рождения, - отвечала она. – Но вот как будет учиться Готрис… даже не знаю. Наверно, тебе придется помогать ему. Где-нибудь в поле, например. Подсказывать, куда можно лететь, куда нет.

Поскольку драконья жизнь намного короче человеческой, растут и взрослеют они гораздо быстрее. За месяц Готрис стал больше втрое и уже перерос свое гнездо, поэтому я его убрала. Теперь дракон спал на лежанке, поджав под себя лапы и спрятав голову под крыло. Он понимал если не все, что ему говорили, то очень многое, различал нас по голосам, понемногу начинал говорить сам, скрипуче и не слишком внятно. А еще его уже не надо было поить молоком из бутылочки, он пил сам, держа лапами широкую «драконью» кружку. Я варила кашу и овощи с мелко нарезанным мясом, но больше всего Готрис любил варенье. Дай ему волю, наверно, ел бы только его, но мама не разрешала больше нескольких ложек в день.

- Мало того что слепой, так еще и беззубый будет, - ворчала она.

Кстати, слепота вовсе не мешала Готрису осваиваться с миром. Когда он только начал выбираться из гнезда и бродить по комнате, натыкался на все подряд, но очень быстро то ли запомнил, где что находится, то ли стал как-то чувствовать на своем пути препятствия. С недельного возраста я выносила, а потом и выводила его во двор, где в самом дальнем уголке за кустами у драконов издавна было свое место для естественных надобностей. Очень скоро Готрис стал ходить туда сам. Сначала он скулил по-щенячьи у двери, чтобы я его выпустила, потом научился просить: «Дана, открой».

У нас с ним сложились свои маленькие ритуалы. Например, вернувшись со двора в дом, Готрис стоял и терпеливо ждал, когда я оботру его лапы сначала влажной тряпкой, потом сухой.

- Может, сшить ему башмаки? – как-то предложил отец.

У нашей семьи на протяжении трех поколений был большой магазин, где продавали готовую обувь. Там же несколько сапожников шили сапоги, башмаки и туфли на заказ. Наверняка смогли бы обуть и дракона, но тот наотрез отказался.

Каждый будний день Готрис ждал меня из школы. Мама говорила, что он то ли каким-то внутренним чутьем узнает время, то ли слух у него настолько острый, но он слышал мои шаги еще до того, как я подходила к воротам. Так или иначе, дракон встречал меня на пороге и терся о мои ноги, как большой зеленый кот, цеплялся когтями за юбку, требуя, чтобы взяла его на руки.

- Скоро ты станешь таким огромным, - смеялась я, - что тебя будет не поднять.

Ну а пока Готрис любил сидеть на моих коленях, хотя от тяжести у меня быстро затекали ноги.

- Знаешь, у младенцев бывает такое время, когда они могут засунуть в рот палец ноги, - как-то сказала мама.

- И что? – не поняла я.

- То, что это очень мило и трогательно, но очень быстро проходит. Точно так же и с драконами. Они растут еще быстрее, чем дети. Поэтому любуйся на Готриса, радуйся каждой мелочи и запоминай. Детей может быть несколько, а вот другого дракона у тебя уже не будет.

Она была права: дракона не будет не только у меня, но и у моей дочери – потому что она сама вряд ли появится на свет. Я все еще не смирилась и старалась об этом не думать – хотя не всегда получалось. Иногда очень даже думалось.

Мне было непонятно, почему мужчины не женятся на девушках без драконов или с больными драконами. Ведь запрета на это нет. Неужели дело только в том, что некому заботиться о детях? Но ведь в других городах женщины прекрасно справляются с этим сами.

- Я не знаю, Дана, - вздыхала мама, когда я спрашивала ее об этом. – В Хайдельборне так было всегда. Считается, что если в семье нет дракона, это к несчастью.

- Высшие силы, как глупо.

- Может быть, и так. Но не нами придумано, не нам и отменять. Ничто не появляется на пустом месте. Наверно, когда-то этому было объяснение, но потом все забылось.

Иногда я даже немного завидовала Карии, которая, не дожидаясь окончания учебного года, уехала в Неглис. Когда Готрис состарится и умрет, мне будет столько же, сколько маме сейчас. Не старуха, но уже далеко не молодая женщина. Кому я тогда буду нужна? Разве что какому-нибудь вдовцу, да и то не здесь.

Если становилось совсем грустно, я позволяла себе немного помечтать. Вот если бы Циприан уехал в столицу и взял нас с Готрисом с собой… Кто сказал, что драконы могут жить только в Хайдельборне?

Мы виделись теперь не так часто: Циприан работал в лавке отца, пока его старший брат помогал в мастерской дубить и выделывать кожи. Май никак не мог решиться, остаться ему дома или все же податься к морю и поступить на флот, тем самым держал и Циприана.

- Хоть бы он уже определился наконец, - жаловался тот, когда мы гуляли по берегу реки.

Если выпадала возможность, он встречал меня после школы, и мы шли дальней дорогой, чтобы хоть немного поболтать. Ну да, больше между нами ничего не происходило. Тот поцелуй на заборе так и остался единственным, хотя теперь я смотрела на Циприана другими глазами. Но… может быть, его тоже останавливала слепота Готриса? Не хотел давать мне напрасных надежд? Неужели он такой же, как все? Легче было думать, что я просто не привлекаю его как девушка.

- Смотри, Дана! – Циприан показал на другой берег реки, где на Драконьей поляне несколько взрослых учили летать молодых. – Скоро они соберутся и улетят.

- Как у них все странно, - я остановилась, глядя на неуклюжих малышей, которые пока еще с трудом поднимались над землей, переваливались с крыла на крыло и даже падали вниз. – Сначала прилетают самки и заботятся о них, не разбирая, где чьи дети. Потом появляются самцы, чтобы проводить детенышей в драконью долину. Мне всегда было интересно, как они относятся к тому, что люди забирают яйца и держат драконов дома.

- Ну, у них не спросишь, - пожал плечами Циприан. – Дикие драконы не разговаривают. Говорят, домашние общаются с дикими на драконьем языке, хотя их никто этому не учит. Я думаю, если бы они были против, нашли бы для яиц другое место. Мало ли рек с обрывами, подальше от людей.

- А может, им важно именно это? Вдруг оно какое-то особенное, и они могут выводить потомство только здесь?

- Может быть…

Я видела, что он чем-то расстроен: то отвечал невпопад, то не сразу понимал, о чем я спрашиваю, как будто думал о своем.

- Что-то случилось? – спросила я осторожно.

- Май нашел себе девушку, - поморщился Циприан. – Если надумает жениться, мне точно придется уйти.

- Но ты же ведь хотел этого?

- Я уже и сам не знаю, чего хочу, Дана.

Неожиданно он притянул меня к себе и поцеловал – резко, почти грубо. Я втайне мечтала об этом, но сейчас вовсе не обрадовалась. Не сказав ни слова, Циприан развернулся и пошел по дороге, и, похоже, ему было все равно, иду ли я за ним или нет.

Я стояла и смотрела вслед, прижав пальцы к горящим губам. Когда-то мои мысли о нем были легкими и светлыми, а сейчас сердце словно накрыло камнем, и стало так тяжело. Этот злой поцелуй оказался горьким, как полынь. Я понимала, что злится он не на меня, а на обстоятельства, но это не утешало, наоборот.