Книги
Осталось 20 дней
Видеовызов пришел, когда я разбиралась с старыми файлами на компьютере.
Никита.
— Ты совсем бледная и неприлично тощая! — бесцеремонно, я бы даже сказала — бестактно и с упреком произнес он.
— Да знаю я, — беспечно отмахнулась, — чем обязана такому внезапному звонку?
— Меня сегодня вызывали в комитет по правам человека. Про тебя расспрашивали.
— И что ты сказал?
Во рту пересохло от волнения. Если Ника вызывали, значит, комитет добрался до моей заявки на освобождение и начал проверку. Сколько им времени потребуется, чтобы узнать, кто на самом деле такой этот Барсик? Барсадов-старший, конечно, хорошо меня прикрыл, но все равно как-то не по себе.
— Сказал, что ты злая девочка, которая в детстве мучила котят, надувала лягушек через соломинку, разоряла птичьи гнезда....
— Ник!
— Вась, ну что я, по-твоему, мог сказать? Все как есть! Инспектор выслушал, довольно покивал, сделал тридцать три заметки. Так что все нормально. Я тебе просто звоню предупредить, что машина запущена, сейчас они начнут шерстить всю твою подноготную. Если что — будь готова к звонкам.
— Спасибо, — кивнула, облокотившись на стол — спина болела неимоверно.
— Ладно, рассказывай давай, как там твои дела, как имущество твое двуногое поживает?
— Все хорошо. Мы с ним, скажем так, вышли из острой фазы отношений. У нас был очень серьезный разговор… даже не разговор, а скандал, после которого все изменилось.
— Прямо подружились и ходите теперь только за руку? Не спорите, не ругаетесь?
— Еще как спорим и ругаемся. Только теперь это споры двух людей с разными точками зрения, а не стычки хозяйки и упрямого раба.
— Так, а теперь поподробнее. Что, как и почему, — Никита устроился поудобнее, подперев щеку рукой, — пожалуйста, полный доклад со всеми подробностями.
Я и рассказала все четко, подробно, по порядку, не пропуская ни детали.
Хотя нет, кое-что все-таки утаила. Свою обиду на его заявление о моей непохожести на нормальную женщину. Я если честно, сама еще не разобралась с этой напастью, и со своей чрезмерно бурной реакцией на эту правдивую реплику.
— Чу, да тебе памятник надо поставить!
— Надеюсь, не посмертно.
— Дура, — беззлобно ответил Ник, — и шутки у тебя дурацкие! Я имел в виду, что тебе памятник надо поставить за умение находить подход к людям.
— Лазарев! Нет никакого умения, просто так обстоятельства складываются.
— Ага, со старшим Барсадовым смогла договориться и склонить на свою сторону, теперь с младшим ситуация меняется. И не надо мне тут про обстоятельства.
Я махнула рукой, не зная, что ответить. На мой взгляд, я ничего особенного не сделала, просто была сама собой.
— Кстати, хорошо, что про старшего Барсика вспомнил, — Ник устало потер виски, — он лютует.
— В смысле?
— Устроил такую чистку среди своих людей, что даже враги притихли. Управление сквозь пальцы смотрит на происходящее, предпочитая не вмешиваться. Все гадают, что на него нашло.
— Понятно что, — убежденно кивнула головой, — разбирается с теми, кто оказался причастен к исчезновению Тимура и появлению Барсика.
— Это мы с тобой знаем, а остальным приходится строить предположения.
— Пусть так и будет. Не вздумай никому проболтаться!
— Я что, по-твоему, совсем того?
Я лишь пожала плечами, за что словила от Никиты недовольный взгляд.
— Сегодня, кстати, матч твоей любимой команды, помнишь об этом? — поинтересовался друг.
— Конечно, помню, я уже вся в предвкушении.
— Ну, давай, удачного просмотра.
— Сам-то не будешь, что ли, смотреть? — я изрядно удивилась. Ник очень редко пропускает чемпионаты, и причина для этого должна быть серьезная.
— Нет, у меня немного другие планы, — усмехнулся, и я поняла, что загульный Никита опять отправляется за новыми ощущениями.
— Лазарев, когда ж ты угомонишься?
Он неисправим, и не мне его переделывать.
— Сразу после тебя, — в тон мне ответил Ник, подмигнув, — ладно, Чу, мне пора. Я свое дело сделал, по поводу комитета предупредил.
— Спасибо.
— Да не за что. Все, давай, отбой. Если что — звони. Хорошего вечера.
Распрощавшись с Никитой, я продолжила разбирать файлы. Здесь были старые документы, фотографии, музыка и еще куча не пойми чего. Часть я безжалостно удаляла, а остальное сортировала по разным папкам. Особенно долго пришлось повозиться с фотографиями. Их было много, очень много. С родными, с друзьями, на работе, на отдыхе, даже попались несколько фотографий с того момента, когда мы еще были с Майлзом — их я бережно поместила в папку «воспоминания».
Какие-то фото были сделаны мной, какие-то друзьями. Вспомнила много интересных моментов из жизни. Заодно погрустила насчет своего внешнего вида. Сейчас к зеркалу подойдешь — и слезы катятся, а на снимках я красивая, улыбаюсь, на нормальную женщину похожа...
Эх, дайте мне силы дотерпеть! Три недели всего осталось, а у меня уже ни настроения, ни желания, ни стремления. Хочется только лежать и жалеть себя.
Мысленно отвешиваю себе подзатыльник и заставляю переключиться с больной темы на что-то более приятное. Например, на мысли о предстоящем вечере. Сегодня играет любимая команда, а это значит, что я буду сидеть у голубого экрана, пристально наблюдать за происходящим на поле и отчаянно болеть за своих любимцев.
Весь оставшийся день я провела в предвкушении этого события.
Тимур, как и вчера, и позавчера, и два дня назад пропадал в гараже, не высовывая носа. Ремонт машины настолько увлёк его, что он убегал из дома сразу после завтрака и не возвращался до самого вечера. Так что обедала и ужинала я в гордом одиночестве.
Он пришел, когда на улице уже было темно.
— Опять забыл о времени...
Я лишь махнула рукой. Мне нравилось, что у него теперь есть занятие, которому он отдавался с большим удовольствием и возвращался пусть усталый, но довольный, умиротворенный, в хорошем расположении духа, следовательно, и у меня настроение становилось хорошим. Вот такой замкнутый круг. Тим рад работе, а я рада, что он рад, и мы мирно сосуществуем.
Тимур возился на кухне, а я, погасив свет в гостиной, включила телевизор.
До начала игры оставалось совсем немного времени. В полумраке забралась с ногами в огромное кресло, накинула на себя легкий плед и постаралась усесться так, чтобы не ныли ребра. Блаженно вздохнула и приготовилась смотреть матч.
Моя команда играла со своим извечным противником, который не уступал им ни в силе, ни в мастерстве. Так что игра должна быть интересной, и ее исход заранее не предугадаешь. На прошлом чемпионате победили мои, на позапрошлом чужие, а уж сколько раз у них была ничья — не сосчитать.
Обычно для просмотра матча мы собирались с друзьями в каком-нибудь спортивном баре, и я возвращалась домой под утро, охрипшая, но довольная до безобразия. В этот раз друзья далеко, Таисия спортом не интересуется, остается тихонько сидеть в кресле и болеть в одиночку.
Интересно, а Тимур любит такие соревнования?
Мне внезапно стало до безумия интересно, смотрит он такое или нет. То есть смотрел ли раньше, когда был вольным. Наверняка смотрел, все молодые парни повернуты на спорте, не думаю, что Тим был исключением.
Позвать его, что ли? Усадить рядом, пусть тоже смотрит?
Посидев еще немного, так и эдак гоняла эту мысль в голове. Не знаю, почему она меня так зацепила, но мне действительно хотелось позвать Тимура. Может, потому что я не привыкла смотреть большие игры одна, а может, потому что внезапно захотелось сделать ему приятное.
Я позвала его, воспользовавшись нелепым предлогом — уточню вопрос по машине, а сама понаблюдаю за его реакцией. Если никак не отреагирует на то, что происходит на экране, то и заикаться не буду, пусть идет к себе. А если проявит интерес, то предложу посмотреть.
