Книги
27 дней
Меня разбудила раскатистая боль вдоль позвоночника. Она давила, вынуждая стискивать зубы, жмуриться и мысленно считать в надежде, что когда дойду до сотни, станет легче. Досчитала до пятиста, потом до тысячи. Результата — ноль. Боль никуда не делась.
Как же все это надоело!
Терпеливо дождалась, пока электронный доктор выполнит обычные утренние манипуляции и отстанет от меня, укатив в свой темный угол. После этого с тихим стоном села на краю кровати и, просто сидела, не находя в себе сил подняться.
Итак, здравствуй очередное прекрасное утро, дивное отражение в зеркале и ненавистный календарь с проклятыми розами. Как всегда, ненавижу вас от всего сердца!
На кухне царила первозданная тишина и спокойствие. Мой шеф-повар явно еще не выходил из своего убежища и не приступал к своим обязанностям. Что ж, это хорошо. Могу спокойно посидеть, выпить горячего кофе, посмотреть в окно, подумать о своем будущем, не дергаясь и не вступая в словесные баталии.
Когда в последний раз я так делала? Не помню…
Ощущение, будто не я хозяйка дома, а этот душевный Подарочек. Непорядок. Надо все расставить по своим местам, а то он вообще обнаглеет. Как расставить — это уже другой вопрос.
Игорь Дмитриевич резонно предложил все оставить как есть, не создавать себе лишних проблем. Значит, так тому и быть. Он мужик разумный, ерунды не посоветует. Но кое-что пора поменять. Для начала стоит прекратить прятаться от Тима и все-таки показать, кто в доме хозяин. Посмотреть, что он делает и как. Пусть видит, что я все контролирую и держу руку на пульсе.
Отличный план. Прямо сегодня и начну!
Решив так, сама себе утвердительно кивнула и отвернулась от окна.
Твою мать!
Тимур стоял, привалившись к столу, сложив руки на груди и исподлобья глядя на меня. От неожиданности вздрогнула, чуть не выпустив из рук кружку, каким-то чудом умудрившись сжать ее непослушными пальцами в последний момент. Как он смог настолько тихо подойти? Даже намека на его присутствие не почувствовала! Точно котяра! Те лохматые черти тоже бесшумно ходят.
— О ком мечтаем? — насмешливо-холодный вопрос заставил меня подобраться.
— О тебе, конечно, — с отстраненной улыбкой ответила парню, пытаясь взять себя в руки, — о ком же еще мне мечтать? Вот, летела на кухню, пылая желанием узреть твой дивный лик, а тебя здесь и не оказалось.
Зачем я опять выпускаю шпильки? Сама провоцирую. Можно подумать, сама заскучала от вчерашнего затишья. Проще ведь промолчать, холодно осадить его и уйти с гордым видом, как я это успешно делала вчера.
Стоп! Куда уйти? Не я ли решила, что сегодня начинаю интересоваться результатами его занятий и проявлять участие? Так что триумфальное бегство отменяется.
Против воли засмотрелась на него, сравнивая с отцом. Надо же, как похожи. Тот же изгиб бровей, те же глаза. Заматереет когда, вообще не отличишь. Вот она порода, никуда от нее не денешься. И ведь совершенно не похож на Майлза, как мне показалось в самый первый момент, стоило только увидеть его без бороды и зарослей на головы. Просто общий типаж, не более.
— Долго любоваться будешь? — он опять вывел меня из задумчивости.
— Не знаю, — пожала плечами и отвернулась, пряча дрожащие руки и внезапно порозовевшие щеки. Еще не хватало, чтобы понял, что действительно любуюсь им, — просто никак не нарадуюсь, что судьба такой Подарочек прислала.
— А уж я-то как рад, — мрачно заметил парень, и я спиной почувствовала, как по мне мазнул холодный, полный раздражения взгляд. Брр, аж мурашки вдоль хребта побежали, заставляя ежиться, — не думал, что в такую рань встречу тебя здесь.
— Разве это рань? Девятый час.
— Насколько я могу судить, для тебя это несусветная рань, — он легко оттолкнулся от стола и, не глядя в мою сторону, пошел к холодильнику, — что-то не припомню, чтобы ты раньше десяти выбиралась из своего укрытия.
— Сегодня день особенный, — холодно улыбнулась одними губами.
Ругаться еще не начали, но я чувствовала, как атмосфера неприязни сгущается, ощущение, будто еще немного — и искры полетят.
— И что в нем особенного? — Тим методично выгружал необходимые для приготовления завтрака продукты.
— Сегодня мне захотелось посмотреть, чем ты занимаешься.
Он остановился, вполоборота повернулся ко мне, смерив подозрительным взглядом:
— То есть собираешься сидеть и мозолить мою спину своим печальным взглядом? Для меня это весьма сомнительное удовольствие.
Гаденыш противный! Пытается меня спровадить прочь в моем же собственном доме!
— Так это самое приятное в таком наблюдении, — ответила и с деловым видом забралась на табуретку, пытаясь не показать, что каждое движение сопровождается вспышкой боли. Давно я так не раскисала и не мечтала с таким остервенением об обезболивающих. Целую пригоршню за раз, чтобы, наконец, забыться и отдохнуть.
Тимур стоял и сердито буравил меня глазищами, даже не думая скрывать раздражения, а я в ответ села поудобнее, подперла рукой щеку и, подняв брови, посмотрела на него:
— Ну что ж, твори, я готова созерцать.
Плохо себя веду, неправильно. Такими темпами никогда у нас контакт не наладится, но поделать ничего не могу. Кто виноват в том, что я провела бессонную ночь? Он! Поэтому и вредничаю, ощущая себя при этом полной дурой. Вот как мальчишки в школе за косички дергают, когда хотят к себе внимание привлечь. Так и я себя вела сейчас, один в один. Устала от конфликтов, хотела наше общение в мирное русло повернуть, а вместо этого злила его и еще больше настраивала против себя. Эх, видели бы вы меня сейчас, Игорь Дмитриевич! Точно бы усомнились в моей разумности!
Похоже, ничего хорошего из нашего утреннего общения не выйдет, и в этот по моей вине. Придя к такому выводу, я сползла с табуретки и направилась к выходу, наплевав, как со стороны выглядит моя непоследовательность.
— Что, насмотрелась уже? — раздался голос из-за спины.
— Ничего интересного, — выдала очередной "перл", махнула рукой и ушла к себе.
Завтракать не пошла, потому что из-за разбитого состояния ничего не смогу проглотить. Кружку кофе утром выпила и хватит. К тому же опять пересекаться с Тимуром не хотелось. Не готова я к этому. Наговорю ерунды, он ответит грубостью, в результате оба рассердимся и еще дальше разойдемся в стороны.
Надо бы побеседовать с ним серьезно, без ужимок, взаимных претензий и прочей ерунды. Просто поговорить о нашем совместном существовании, серьезно обсудить все сложные моменты, попытаться сгладить острые углы.
Не знаю, возможно ли это вообще в нашей непростой ситуации. Я хоть и смирилась с тем, что еще три с половиной месяца не смогу от него отделаться, но не испытываю никаких положительных чувств по отношению к нему. Он же меня тихо ненавидит, как любой раб ненавидит своего хозяина. И как выбраться из этой западни, я не знаю.
— Засада, — грустно проговорила, глядя перед собой затуманенным взглядом, — полнейшая.
Надо попытаться еще раз. Дождаться обеда, когда мы снова встретимся на кухне, и все-таки попробовать сделать шаг навстречу. С меня ведь не убудет, если пожелаю ему приятного аппетита или спокойно поинтересуюсь, как продвигается работа по ремонту крыши. А хотя зачем ждать? Что я, смелости наберусь? Или он за это время воспылает ответным желанием пообщаться со мной? Нет, конечно, ничего не изменится. Значит, надо вставать, подниматься с кровати исключительно за счет силы воли и идти к нему прямо сейчас.
Чу решила, Чу сделала.
Не совсем понимая, как начать с ним разговор, да и о чем вообще говорить, но преисполненная самой благой решимости, я покинула свою комнату и побрела по коридору в сторону черного выхода. Взялась за ручку…
