Книги
Все те же 28 дней
Хорошо, что я додумалась завести будильник. Без него бы точно проспала все на свете. После утренней беседы с отцом Тимура забралась в постель и не вылезала оттуда весь день, то проваливаясь в глубокий сон, то дрейфуя в легкой дреме, то перелистывая страницы любимой книги. Обед проигнорировала в связи с полным отсутствием аппетита и нежеланием видеть своего "сожителя". Около пяти вечера выбралась ненадолго на кухню, чтобы попить и утащить яблоко, удачно подгадав время так, чтобы не встречаться с ним. После вернулась в кровать, повозилась, почитала и опять заснула.
Из тяжелого бессвязного сна меня выдернула пронзительная трель будильника. Я его поставила на без десяти восемь, просто чтобы не забыть про вторую часть увлекательной беседы с Барсадовым, и уж никак не ожидала, что просплю до этого времени. Торопливо вывалилась из постели, кое-как умылась, пытаясь хоть немного прийти в себя и прекратить отчаянно зевать, затянула неказистый хвостик на макушке, не потрудившись даже "петухи" пригладить.
А кого мне очаровывать? Может, Игорь Дмитриевич походил денек, подумал и пришел к выводу, что слишком был мягок к тощей хозяйке своего сына, и надо бы это исправить... Чего ожидать от этого разговора, я не знала и даже не бралась гадать.
Три года не видеть родного сына — это тяжелое испытание даже для такого стального мужика, как Барсадов. Сейчас потребует, чтобы я позвала Тимура. И стану я свидетелем трогательного слезного разговора между отцом и сыном. Хотя вряд ли. Скорее, меня тактично — или не очень — попросят на выход, чтобы не мешала семейному воссоединению. И станет Тимка после этого еще наглее и неуправляемей. А может, счастливый отец пришлет за своим сыном личный транспорт, и плевать ему на то, что я не должна от себя отпускать Тима до получения документов о его освобождении.
Ладно, будь что будет, все равно помешать не в моих силах.
Перенервничав перед утренней беседой, я была подозрительно спокойна перед вечерней, по-видимому, исчерпав запасы нервозности. Будто внутри переключатель сработал, заблокировав лишнее эмоциональное напряжение.
Пулей — очень медленной и неповоротливой — я добежала до кабинета, включила компьютер и только успела устроиться поудобнее, как поступил сигнал вызова. Пунктуальный мужик, сказал в восемь, значит в восемь. Уважаю.
Он прошелся по мне слегка удивленным изучающим взглядом:
— Чудесно выглядишь.
— Я только проснулась, — пояснила, с трудом удерживаясь, чтобы не зевнуть в полный рот, и игнорируя антикомплимент. Зацепить меня таким образом он явно не хотел — для него было бы слишком мелко. Просто констатировал факт.
— Советую больше двигаться, — абсолютно серьезно заметил он, — так легче будет. А если все время лежать, то к концу срока не будет сил даже подняться. Это я тебе говорю как человек, который через это прошел.
— Спасибо за совет, — пробубнила в ответ.
Еще один любитель навязывать спортивный образ жизни. Мне хватает Никиты и лечащего врача, которые постоянно на мозги капают.
— Сколько тебе осталось? — не унимался он.
— Четыре недели, — не удержалась и все-таки зевнула, еле успев прикрыть рот ладонью, — простите.
Барсадов все так же внимательно рассматривал меня, и от этого становилось не по себе. Он вообще умеет смотреть на собеседника нормально, а не как на лабораторного кролика?
— Немного уже осталось, терпи.
Я не поняла, это что, участие с его стороны? Вряд ли. Тогда что? Пытается поддержать цивилизованную беседу? Тоже сомневаюсь. Не тот он человек, чтобы вести ненужные разговоры. Что тогда? Внутреннее чутье не давало покоя, упрямо нашептывая, что что-то здесь не так.
— Почему у меня такое ощущение, что вы собираетесь сообщить мне нечто неприятное? — решила, раз мужчина деловой, прямолинейный, то и мне не стоит ходить вокруг да около.
Сейчас наверняка заявит, что не может мне ничем помочь. Хотя, если на то пошло, не особо и рассчитывала на его помощь. Так, была надежда, но настолько крошечная, что я даже не стала горевать, когда поняла, что она оказалась напрасной.
Барсадов хмыкнул. Я наблюдала за тем, как протянул руку, нажал что-то на клавиатуре, и у меня на экране появился значок конвертика, оповещающий о том, что мне переслали файл.
— Что это?
— Смотри.
Я недоверчиво открыла документ, начала читать и ничего не поняла. Пришлось перечитывать медленнее и внимательнее... Это что… шутка? Согласно данному документу… я искала на Ви-Эйре Тимура по прямому запросу пресловутого комитета по правам человека. Официальный документ, со всеми печатями, подписями, знаками защиты, регистрационными номерами и прочими атрибутами.
— Вы собираетесь эту фальшивку закинуть в базы комитета?
— Она уже там. Абсолютно реальный документ.
— Как… — я в недоумении мотнула головой, растеряв остатки сна, — как вам удалось?
В ответ Игорь Дмитриевич смерил меня взглядом, типа «что ты, убогая, вопросы идиотские задаешь?»
— Ясно, — прошептала, вновь пробегая глазами по строчкам. Обалдеть. Ай да Барсадов! Ничего вполсилы не делает! — Спасибо, я вам безумно благодарна...
— Но? — хмуро спросил он, исподлобья наблюдая за мной.
— В чем подвох?
Недаром ведь чутье беснуется. Не может быть все так просто и гладко.
— По-твоему, должен быть подвох?
— Бесплатный сыр в мышеловке.
— Не доверяешь?
— Опасаюсь.
— Пуганая? — хмыкнул.
— Ученая. — Я демонстративно провела рукой вдоль своего тела.
Он с минуту смотрел на меня с легкой усмешкой, потом сел, неформально поставив локти локтями на стол и склонившись к экрану.
— Умная девочка, понимаешь. Взамен у меня есть просьба...
— Просьба? — у таких людей просьба равносильна приказу.
— Угу, — он кивнул, гипнотизируя меня взглядом.
Я шумно выдохнула, устало потерла лицо и грустно посмотрела на своего спасителя-мучителя.
— Какая?
— Ничего особенного. Я хочу, чтобы Тимур ничего не знал обо мне. О том, что я в курсе, где он, что мы с тобой разговаривали… и еще не раз будем говорить. И о том, что на волю его отпускаешь — тоже ни слова.
Я сидела, удивленно открыв рот:
— То есть вы не пакуете чемоданы, чтобы приехать и обнять своего родного сына, которого не видели более трех лет? И даже не хотите, чтобы я его прямо сейчас позвала, чтобы поговорить с ним? — мрачно уточнила, не понимая, как такое может быть.
Игорь Дмитриевич лишь кивнул в ответ.
Охренеть! У меня в голове не укладывалось.
— А вы вообще рады, что он нашелся? Или вам плевать, есть Тимур, нет Тимура?
Я разозлилась. Стало обидно за парня до слез. Он три года в аду, столько дерьма нахлебался, что на десятерых хватит, а теперь отцу не нужен? Он, конечно, паразит невыносимый, но чтоб вот так по-свински родной отец отмахивался… Это ни в какие ворота не лезет!
— Получается, нашелся и фиг с ним? — меня понесло, но остановиться я не могла. — Пусть сидит там, где сидел, и раньше времени не возвращается? Это за что так парня надо ненавидеть?! Да вы должны были вылететь на Ви-Эйру еще в тот момент, когда я вам его показала!
Барсадов сидел, подперев рукой щеку, и смотрел на меня, выгнув бровь, а я возмущенно таращилась на него.
— Все сказала? — спокойно уточнил он после минутного молчания.
— Все! — фыркнула, раздраженно сложив руки на груди.
— Если тебе это действительно важно, то своего сына я люблю больше жизни, — просто сказал он.
И я поверила. Не словам — глазам. Так может смотреть только отец, который действительно любит своего ребенка.
Меня накрыло. Получается, я только что клацнула зубами на Барсадова-старшего, потому что неосознанно бросилась защищать Тимура? Охренеть, я выдала… Я же этого гаденыша терпеть не могу до такой степени, что зубы сводит, а тут разошлась.
