Книги
Все еще 29 дней
Я ненавижу эту скотину! День! Всего один день ему потребовалось на то, чтобы выбесить меня до такой степени, что перед глазами встала кровавая пелена. Он испытывал мое терпение по каждому поводу, спорил, делал все наперекосяк. Я уже проклинала вчерашний вечер, когда заставила его побриться и показаться во все красе. Знала бы, каким он станет, ни за что бы не стала портить мирный спектакль, в котором мы существовали. Пусть бы так и ходил лохматым, зажатым и молчаливым до самого конца срока. Нервы мои были бы целее. А теперь я получила наглого, самодовольного хама, доводящего меня до точки кипения. И понятия не имела, как прожить с ним под одной крышей еще три с половиной месяца. Задача из разряда невыполнимых.
Я уже ненавидела этот его пренебрежительный взгляд, иронично выгибающуюся бровь, царскую позу. Я ненавидела его! Всего, целиком, без остатка. Вот и сейчас, после ужина, я ворвалась к себе в кабинет, с грохотом захлопнула дверь и, прислонившись лбом к косяку, попыталась справиться с дрожью. А дрожала я вся, как осиновый лист. И вовсе не от холода, а от бешенства. И все благодаря Тиму.
Даже если мне самой и хотелось его вначале уколоть, подцепить в отместку за обман, то это желание быстро сошло на нет. По природе своей я человек мирный. И если возникает проблема, то хочется ее скорее решить и успокоиться, а затяжные конфликты не для меня. Тимур, похоже, наоборот, скидывал весь негатив, что накопился у него внутри.
Чего он добивается? Хочет спровоцировать на какие-то действия в его отношении, чтобы в очередной раз доказать самому себе верность утверждения "хозяин = сволочь"? На мой взгляд, пока он доказывает обратное.
Тяжело плюхнувшись на стул, я включила компьютер, и пока он загружался, сидела, уткнувшись лицом в свои ладони.
За что мне все это?
Наконец, экран ожил, приветствуя меня стандартной фразой, и я, медленно выдохнув, открыла почту. Вид мигающего красного конвертика вызвал волну паники, особенно когда прочитала имя отправителя.
— Ну что, Василиса, открывай тайное послание, — подбодрила сама себя, — пора узнать, что за вредитель завелся в твоем доме.
Словно во сне, нажала на значок, раскрывая письмо:
«Дорогая Василиса Андреевна, сутки не спал, рыл носом землю ради твоих прекрасных глаз. Это было нелегко. Кто-то пытался убрать эту информацию. Но ты же знаешь, что для меня ничего невозможного нет, когда надо помочь чудесной девушке. Во вложении результат поисков. С уважением С.».
Видел бы ты меня сейчас, дорогой С! Гарантирую, мои прекрасные глаза еще долго преследовали бы тебя в кошмарах!
С замиранием сердца открыла файл. Первое, что бросилось в глаза — это трехмерное фото, не оставляющее никакого сомнения — что это именно мой Тимур. Эту наглую морду с другой не спутаешь! С печальным видом принялась читать досье. Один раз пробежалась по строчкам быстрым взглядом. Посидела с минуту, словно в ступоре, переваривая информацию. Второй раз прочитала медленней и въедливей. Опять ступор. Третий раз читала чуть ли не по слогам, отчаянно надеясь, что в первые разы что-то неправильно поняла. Нет, все правильно, сомнений быть не может.
И, похоже, полный…конец.
Я набрала номер Лазарева, молясь, чтобы он оказался дома. График его работы сейчас мне неизвестен, приходилось надеяться, что он не на дежурстве или не в полях на задании. Один гудок, второй, десятый, и на экране появился Никита, увлечённо поглощавший бутерброды:
— Привет, — прошамкал он, — не обращай внимания, я только домой пришел. Жрать хочу, как лев.
— Приятного аппетита, — я отстраненно улыбнулась, чувствуя, что внутри меня будто льдом сковало.
— Что-то не вижу радости в твоих очах, — хмыкнул он, — как жизнь-то? Барсик твой лохматый как? В тапки не гадит?
Гадит, еще как гадит, только не в тапки, а в душу.
— Никит, я сейчас файлик тебе перешлю. Глянь, пожалуйста, — попросила осипшим голосом.
Парень придвинулся ближе к экрану, подозрительно рассматривая мою физиономию:
— Чу, случилось что-нибудь? На тебе лица нет.
— Файл открой, посмотри и скажи, что ты об этом думаешь.
Я отрешенно наблюдала, как его сосредоточенный взгляд скользит по строчкам, а брови сошлись над переносицей. Закончив с чтением, он непонимающе спросил:
— И что? Какое тебе дело до младшего Барсадова, пропавшего несколько лет назад? Мне вот точно никакого, — пожал плечами и снова принялся за бутерброд.
Я тоскливо посмотрела на сердечного друга:
— Ник, тупить и не понимать элементарных вещей после нападения стало моей прерогативой. Ты-то что тормозишь?
— Я не понял, ты заскучала и от ничегонеделания решила закрытые дела просматривать?
Нет, ну не балбес ли? Я с досадой всплеснула руками:
— Ник!
— Что? Мне реально плевать на это дело. Не понимаю только, почему ты так взъелась?! — последнюю фразу он пробубнил с набитым ртом.
— Да потому что в данный момент этот самый Барсадов-младший моет посуду на моей кухне! — прошипела я.
И тут, как по заказу, раздался звон бьющихся тарелок:
— Я хотела сказать, колотит посуду, — обреченно выдала, прикрывая глаза и устало потирая переносицу.
Ник подавился, и теперь пытался со слезами на глазах прокашляться. Торопливо отпил из кружки и только после этого просипел:
— Васька, если это шутка, то идиотская!
— Никит, никаких шуток. Марика умудрилась из всех возможных экспонатов выбрать именно этого упыря.
— Кто информацию по нему дал?
— Сергей. Я ему переслала биологические данные и через сутки получила ответ.
— С чего ты вообще надумала проверять его?
— О, это целая история о том, какой у тебя тупой и невнимательный напарник, — невесело усмехнулась и рассказала, как мы тут с Тимуркой жили целую неделю.
Лазарев внимательно слушал и, вопреки моим ожиданиям, у него на лице не появилось даже тени улыбки во время моего сумбурного рассказа. Плохо. Если уж Ник с его неиссякаемым оптимизмом и жизнелюбием озадачился моим положением, значит дело действительно серьезное. А так хотелось, чтобы он махнул рукой и сказал: «Не дрейфь, Васька, все будет хорошо». По-видимому, не будет...
— Ну, что утешительного скажешь, Никит?
Он задумчиво потирал подбородок, глядя куда-то в сторону, а потом произнес:
— Вась, думаю, ты и сама понимаешь, что с этим подарочком встряла по полной программе. Он же свободным был. И ни один протокол в этом случае не спасет тебя. Как только информация попадет в управление, тебя попросят с вещами на выход.
— Мне кажется, что в моей ситуации потеря работы уже не является самой страшной бедой. У Барсадова-старшего неограниченные ресурсы. Его люди, наверняка, сканируют сеть, и рано или поздно докопаются до моего запроса. И когда выяснится, что Тимур ходит в рабах, его папаша явится сюда и сровняет с землей все в радиусе нескольких километров, и меня в первую очередь, — я печально развела руками, — вот такой расклад.
В этот момент дверь в кабинет распахнулась. Я раздраженно закатила глаза, даже не делая попытки обернуться и посмотреть, кто там. И так ясно! Свиненыш наглый! Ник же наоборот впился в него цепким взглядом. Ну что ж, смотри, любуйся на чудесный экземпляр.
— Я там тарелки разбил, — произнес мой источник проблем, и раскаяния в голосе не было совершенно.
— И чего ты от меня хочешь? Тебя пожалеть? Подуть на порезанный пальчик? Где веник знаешь, иди и наводи порядок, — раздраженно буркнула в ответ, так и не обернувшись. Плевать я на него хотела, видеть не могу! Дверь закрылась, и я обратилась к Нику: — Ну как тебе?
— Зашел посмотреть, с кем ты говоришь. Тарелки — это лишь предлог.
