Книги
Тимур
Тусклый голубоватый свет освещал длинное узкое посещение с низким потолком. Здесь тепло, чисто и удивительно спокойно. Как в больнице. Прямой узкий коридор стрелой пересекал помещение от входной двери с одной стороны до выхода в подсобные помещения и сан блок с другой. По обе стороны от него располагались крошечные боксы, огороженные толстым удароустойчивым оргстеклом. Метр в ширину, два в длину — вот и все свободное пространство.
Почти все боксы пустовали, лишь в некоторых находились люди. Кто-то спал, отвернувшись к стенке, мечтая хоть как-то уединиться в этом аквариуме, кто-то ходил кругами, будто это бесконечное блуждание могло вывести тоскливой трясины.
Недалеко от выхода, в пятом или шестом боксе, привалившись спиной к холодной стене, сидел человек, головой уткнувшись в согнутые и прижатые к себе колени. Полунагой — в одних серых потертых типовых штанах, худой, как палка. Темные всклокоченные волосы доставали до плеч, а на лице красовалась далеко не трехдневная щетина.
Раздался скрип входной двери, и он непроизвольно поднял взгляд, ведь каждый из посетителей этого странного места мог стать его судьбой, его головной болью. Его хозяином.
Всего лишь смотритель. Пока можно выдохнуть.
Тимур устало потер лицо рукой и тяжело вздохнул. Как же все осточертело! Боксы эти, в которых сидишь, словно пирог на витрине, надзиратели, хозяева. Вся эта чертова жизнь надоела. Каторга. Да что там каторга — чистилище! В котором он вынужден барахтаться уже третий год.
Как всегда в минуты затишья, в голове сам собой рождался вопрос — кто виноват? И каждый раз ответ оставался неутешительным. Виноват он сам и больше никто. Виноват в том, что повел себя беспечно, что не просчитал возможные действия других людей, возможные последствия. Вот она — расплата за халатность. Три года на этой проклятой Ви-Эйре, кочуя от одного хозяина к другому, подыхая то от непосильной работы, то от побоев. И никакого просвета впереди, никакой возможности дать знать о себе. Тот, кто его сюда отправил, хорошо постарался. Наложил столько нейронных запретов, что даже если свое настоящее имя попробуешь назвать, то мозги чуть ли не закипают, отказываясь давать нужную команду. Сколько раз он видел перед собой видеофон — ключ к свободе. Ведь стоит только добраться до него, нажать нужный номер и связаться со своими, как все эти мучения закончатся — за ним прилетят и заберут из этого ада. И нет ничего страшнее, когда стоишь в шаге от свободы, и нет возможности даже руку протянуть.
Он уперся затылком в стену и прикрыл глаза. Его неприятель хорошо постарался, подготавливая липовые документы. Кто он теперь? Уроженец Ви-Эйры, потомственный раб с идиотской кличкой вместо имени. Тимура Барсадова вроде как больше и нет, пропал без вести на просторах галактики, зато есть Барсик. Барсик! Сука!
Это же надо иметь настолько извращенное чувство юмора, чтобы додуматься до такого! Хотя причем тут юмор? Тонкий психологический расчет, да и только. Отличный способ унизить еще сильнее.
Черт, только бы выбраться из этого сумасшествия и не подохнуть раньше времени! Он опустил взгляд на свое правое предплечье, на котором красовалась большая рабская татуировка. Нелепое нагромождение ромбов, кругов и изломанных линий. Словно какой-то шутник попытался выгравировать на коже подобие микросхемы. Еще месяц назад она была такая же, как у всех — темно синяя, зато теперь яркая, фиолетовая, припухшая и воспаленная. Все из-за того, что не удержался и напал на хозяина. Выдержка подвела, и прежде чем успел сообразить, что делает, сработали рефлексы, отточенные годами. И, Бог свидетель, если бы не надсмотрщик, вовремя откинувший его сторону, то он свернул бы толстую жирную шею тому борову.
После такого его, конечно, высекли так, что душа еле в теле удержалась, и не было сил пошевелиться, а каждое маломальское движение разрывалось фейерверком боли и изломанном теле. Думал, все, конец, не выкарабкается, помрет в темном подвале, забытый всеми на свете. И даже испытывал малодушную радость от того, что все это, наконец, закончится.
Выжил. Как и десятки раз до этого. Тренированное тело так просто сдаваться не собиралось.
Если честно, за нападение ждал мучительной расправы, но его в очередной раз продали. Наверное, прежний хозяин решил, что с паршивой овцы хоть шерсти клок, и сдал в Центр по дешевке.
Здесь обновили татуировку. Фиолетовый значит: раб несдержанный, опасный, агрессивный, он асоциален, неадекватен — продолжать можно до бесконечности. Впрочем, обновили не только обложку, но и содержимое — пустили новый нейронный зонд, который блуждал по венам, контролируя поведение человека. Теперь, если даже он просто подумает о том, чтобы причинить вред законному хозяину, зонд пошлет болевые импульсы. Чем сильнее хочешь навредить, тем больнее. А если не удержишься и сделаешь, хотя бы одно угрожающее движение, все, прощайте мозги, здравствуй, жизнь овоща! И браслет ему теперь полагается с самой высокой степенью контроля.
Тим надсадно вздохнул. С его характером долго в рабах не проходишь. Или побоями добьют, или сам себе мозги изжаришь, представляя, как откручиваешь голову какому-нибудь зажравшемуся ублюдку.
Скользнул взглядом по другим боксам. Почти никого. Большую часть рабов разобрали вчера, остался только он, да еще десятка полтора таких же бедолаг.
Фиолетовые цифры на руке отпугнули от него всех потенциальных хозяев. Конечно, кому нужно держать при себе такого типа? Хлопот много, глаз да глаз нужен. Вот и обходили его нишу стороной.
Пусть. Есть время передохнуть, немного прийти в себя.
Черт, как жрать-то хочется! Государство экономит на рабах. Скудный завтрак утром, чтобы смог дотянуть до вечера, а там еще такая же порция баланды, от одного запаха которой мутит. Хуже голода только жажда. Надсмотрщик должен был каждые четыре часа проходить и выдавать кружку мутной теплой воды, но иногда ему было лень. И он мог пройти через пять часов, шесть, а то и вообще пропустить один из обходов.
Снова раздался скрип двери, и Тимур опять не смог удержаться, повернулся на этот звук. На пороге Центра появился мужчина. Низкого роста, коренастый, одетый в спецовку. Квадратный подбородок, тяжелый взгляд из-под кустистых бровей и кулаки, как два молота. Тим скрипнул зубами, втянул и без того впалый живот и ссутулился, стараясь казаться еще худее, изнеможённее.
Он поменял уже стольких хозяев, что с первого взгляда мог сказать, что его ожидало. Этот грубоватый мужик наверняка владелец какой-нибудь каменоломни или шахты, или еще чего-то подобного, и искал он крепких, сильных парней для тяжелой работы. Тим помнил, каково это, когда не можешь разогнуться от неподъемной тяжести, руки сбиты, мышцы на пределе своих возможностей. Он это уже проходил. Три месяца адского труда. И что в итоге? Непрестанный кашель, вечно слезящиеся глаза от токсичной пыли, ведь никто не собирается снабжать рабов дополнительными средствами защиты. Негнущиеся ноги, сорванная спина и страх, что не сможешь ходить. Тогда его тоже предпочли быстро продать, пока еще можно было хоть что-то получить. И он снова выкарабкался.
Больше такого счастья ему не надо.
Он сидел, сгорбившись, украдкой бросая настороженные взгляды из-под взлохмаченных волос. Мужик прохаживался по коридору, рассматривая живой товар. На минуту остановился возле его бокса, пренебрежительно мотнул головой и направился дальше.
"Давай, давай, вали!" — мысленно послал его Тим и снова повернулся к распахнувшейся двери.
