Книги
34. Самодеятельность
— Это уже ни в какие ворота! — я не подбирала слов, выплёскивая на соседку накопившееся недовольство. — Вовремя за квартиру заплатить не можешь, зато на боулинг у тебя деньги нашлись!
Предъявить претензии за её неуклюжие попытки полапать Дениса я постеснялась, но вот деньги — это серьёзный вопрос. Достойный обсуждения в полный голос среди ночи. Я ругалась, прекрасно осознавая всю бессмысленность претензий — Рина вряд ли понимала хотя бы половину сказанного. Стоило бы уже лечь и выспаться, но обед на завтра сам себя не приготовит, поэтому я вымещала всю неудовлетворённость, злость и обиду на картошке, с садистским удовольствием вонзая в её корявые бока овощечистку.
— Отвали, крошка, ты мне не мать. И это... нас мальчики угощали, я на мели, — Рина пьяно икнула и завалилась на постель прямо в одежде, — завтра всё скажешь, я уже сплю.
Я отвалила — спорить с пьяными себе дороже. Но успокоиться не могла ещё долго — закинула стирку, выгладила одежду, даже расставила в удобном мне порядке посуду в шкафчике, а в постель легла всё равно раздражённой. И ещё несколько часов вертелась, размышляя, где та грань между необходимостью «помогать своим» и эгоистичным, но таким естественным желанием иметь комфортное личное пространство. Без пучков волос в сливе, брызг от зубной пасты на зеркале, колготок под диваном. Блин, до Рины я думала, что это чисто мужская прерогатива!
К «своим» у нас автоматически относились все деревенские — ещё со времен общаги я привыкла, что троюродная тетка, соседка или даже учительница кого-то из братьев запросто может попроситься переночевать, когда приезжает по делам в город. А тут вообще дочь маминой подруги, считай, почти сестра. Я метнула гневный взгляд на тахту, с которой доносился храп, достойный взрослого мужика.
И вот это — бедная затюканная девочка, которую выжили из общежития! Да такая сама кого хочешь выживет. Но я подобного больше не позволю — моё жилье, мои правила. К утру решимость разобраться с проблемой только укрепилась.
После пробуждения церемониться и ходить на цыпочках я не стала — топала, гремела, шуршала, и, конечно же, не довольствуясь скудной кухонной подсветкой, включила верхний свет. И злорадно улыбнулась, когда соседка натянула одеяло на голову.
— Или ты начинаешь вести себя как ответственный человек, или ищи себе другое жилье, — начала я без прелюдий.
— Вероника, ну чё за хрень? Нормально же всё было. Ты из-за бабла обиделась? Я ж почти всё отдала! — Рина села в постели, не открывая глаз и защищаясь рукой от ламп, которые наверняка казались прожекторами в её похмельном состоянии. Я увидела потекшую тушь, размазанную по лицу помаду, сбившийся в складках кожи тональник и внутренне поёжилась, представляя это противное ощущение на коже.
— Вот именно, почти, и то выпрашивать пришлось. А оплата до первого числа! Больше я твои «завтра» слушать не стану. Это раз! Напилась, как свинья — веди себя как человек. Это два!
— Ой, не начинай! Ну подумаешь, выпила — ты и сама вчера пьяная с мужиком в подъезде сосалась. Ещё б чуть-чуть, и в трусы к нему залезла, — она хохотнула, — считай, я твою репутацию спасла!
—- С кем я сосусь, не твоё дело, — я передернула плечами, — а где ты шаришься и сколько пьёшь — не моё, но в ванной убери сейчас же. И питаемся с этого дня раздельно. Чай, так и быть, можешь брать, но все остальное неприкосновенно. Это три! Посуду за собой тоже сама моешь. Все ясно?
— Фигасно! — морщась, она улеглась обратно, аккуратно опуская голову на подушку, и снова скрылась под одеялом.
Продолжать разговор в подобном тоне я не хотела, и ушла на работу, а напоследок хлопнула дверью погромче. В последующие дни Рина либо взялась за ум, либо просто меня избегала — я видела её или спящей, или спешащей куда-то. Впрочем, оба варианта меня вполне устраивали, пока еда и вещи оставались на своих местах.
К сожалению, Дениса я тоже почти не видела: он не вылезал с совещаний, встреч и переговоров — конец года оказался тяжелым не только для Ани. Но теперь всё это воспринималось немного легче. Совсем капельку. Никакие смайлики в мессенджере не могли заменить нежных слов на ушко или объятий. Хотя и пострадать по этому поводу всласть не удавалось — Лариса как с цепи сорвалась, накидывая заданий, которые я еле успевала разгребать.
Вздохнуть свободнее я смогла лишь за неделю до Нового года — поток служебок и запросов истощился, годовые отчеты грозили накрыть нас лишь в январе, и девчонки всё чаще обсуждали не требования центробанка или налоговой, а платья и туфли на корпоратив.
Вечером пятницы, накануне детского праздника, я впервые за пару недель смогла лечь пораньше — моя роль на представлении сводилась лишь к вручению подарков, поэтому душу грело приятное чувство выполненного долга. К тому же, Денис обещал провести вместе целое воскресенье! Я строчила ему очередное сообщение, когда всплыло уведомление, выбившее из меня дух:
«Вероника, придется тебе за ведущего быть, Диана с гриппом слегла», — прилетело от Ани. Сон слетел мгновенно.
«Аня, я не могу! Я ничего не учила!»
«Учи, файл я на почту скинула, время ещё есть. Да и на репетициях ты была — справишься»
Конечно, я присутствовала на репетициях, но больше витала в облаках, чем запоминала текст. И из всего сценария отчетливо помнила лишь кодовую фразу «Награда для наших героев!», после которой мне полагалось выйти и раздать ребятишкам, спасителям Снегурочки, нарядные пакеты со сладостями.
А ведущая ведь делает подводки ко всем сценкам, ко всем конкурсам! Роль, конечно, не главная, но ответственная. Я отправила Ане рыдающий смайлик.
«Если совсем никак — Ларису попроси. Она будет рада показать, на ком тут всё держится»
Вот что-что, а просить о помощи Ларису я точно не собиралась. О нет, она не откажет. Она, как и сказала Аня, будет рада. Рада ткнуть меня носом. А потом каждому желающему рассказывать, как она всех спасла. Я даже представила её снисходительный тон и скучающее выражение лица. Нет, такую возможность я ей не предоставлю. Справлюсь!
К Ане улетел очередной смайлик, который должен был обозначать обречённое согласие. А я скачала файл и принялась его штудировать, пока виски не заломило, а глаза не стали сами собой закрываться от усталости.
Нервный и беспокойный сон, в котором я почему-то пришла на праздник без юбки, прервала навязчивая трель будильника. Я сразу подскочила и продолжила репетировать — уже вслух, не обращая внимания на Рину, выразительно закатывающую глаза. В офис тоже прибежала пораньше — помочь с последними приготовлениями, обкатать сложные места и попаниковать в компании.
— Может налить? Ну, для храбрости? — предложил вездесущий Дима, когда заметил, что меня потряхивает. Сам он, судя по шальному блеску в глазах, уже принял горячительного, хотя в представлении не участвовал и в дополнительной храбрости не нуждался.
— Никакого алкоголя! — строго остановила его Аня, облаченная в костюм Снежной королевы, и обратилась ко мне: —- Если волнуешься, могу валерьянки дать. Но бояться тут нечего — все свои, если что-то забудешь, я подскажу. Перепутаешь — делай вид, что так и надо.
Потом подошел Владимир Николаевич, и мы спрятались в кабинете айтишников, где ещё раз прогнали сложные места, подальше от глаз собирающихся зрителей.
Перед выходом в зал, где дети ждали начала представления, я глубоко вдохнула, взглянула на Аню. Она улыбнулась и показала мне поднятые вверх большие пальцы — всё будет хорошо. Я медленно выдохнула и шагнула навстречу неизвестности.
