Мой милый босс

8. Сюрприз

Я ожидала чего угодно — ещё одного нагоняя за вчерашний отчет, нового задания, уведомления о том, что пора собирать вещи и выметаться, но не приглашения на пикник. Конечно, оно было не персональным — это выглядело бы, по меньшей мере, странно, приглашены оказались все сотрудники отдела.

— Это суббота. Я понимаю, что у всех дача, дети, но буду рад, если вы все присоединитесь. Ничего феерического не обещаю — шашлык, барбекю и огурчики с грядки. Всё просто и по-семейному, — продолжал удивлять меня начальник.

Даже слишком по-семейному, на мой взгляд, но никто из коллег не выглядел шокированным, значит, здесь это в порядке вещей. Интересно. Я почему-то думала, что Роман Анатольевич из тех людей, кто всегда соблюдает субординацию — и на работе, и в нерабочее время. А таких дружеских отношений с подчиненными не ожидала.

— И вы, Вероника Сергеевна, не отказывайтесь, — он по-своему воспринял мой озадаченный взгляд, — будут все начальники отделов, это отличная возможность наладить отношения в неформальной обстановке.

Намек был слишком явным. Но лично я очень сомневалась, что этот терминатор Троегоров сможет изменить отношение ко мне. В любой обстановке. А вот что мне хотелось бы узнать — принимает ли директор участие в этом мероприятии, но уточнять не стала — могут неправильно понять. Я же чисто в эстетическом смысле им интересуюсь. Как картиной, или статуей там. Совершенно без лишних мыслей. Недопустимых.

Поэтому, когда импровизированное собрание закончилось, я молча протиснулась к своему рабочему месту и уселась исправлять отчет. Роман Анатольевич, после моей попытки покаяться в допущенной ошибке, никакого особенного неудовольствия не проявил. Попросил меня быть внимательнее впредь, и только.

Оставшиеся до пикника две недели буквально пролетели. С первой зарплаты я заплатила за общежитие на три месяца вперёд, а потом прихватила с собой Светку, и мы отправились за покупками.

— Никуля, ты почему юбки не носишь? У тебя же красивые стройные ножки, не грех такие и продемонстрировать, — уже в который раз выговаривала мне подруга, пока я ощупывала и чуть не обнюхивала ряды тканей в своем любимом магазине.

— Честно, не знаю. Наверное, потому, что в институте все стулья были с занозами. Это ж любых колготок хватит меньше, чем на день. Не напасешься. А брюки практичней.

— Ну это в институте. Сейчас же у тебя нет такой проблемы? Офис современный, мебель хорошая. Вряд ли там у вас лавки деревянные.

— Люди у нас там деревянные. Некоторые, по крайней мере. А я себя так чувствую более защищенной, что ли, как в броне. В юбке будто напоказ себя выставляю. Я туда работать пришла, а не мужиков охмурять, что бы там некоторые ни думали.

— Ой, не смеши. Почти во всех твоих штанишках задница обтянута, а это, по-моему, куда эротичнее, чем открытые коленки... О, вот эту бери, — Света ткнула пальчиком в симпатичный габардин глубокого синего цвета, — юбка шикарная получится, отвечаю!

Я задумчиво пощупала ткань. А почему бы и нет? Ткани на юбку меньше надо, чем на брюки, экономия. Да и конструировать их у меня всегда получалось быстрее и проще. На радостях прихватила ещё пару отрезов — гулять, так гулять! А напоследок оторвалась в отделе фурнитуры, подбирая нитки, молнии, пуговки и прочие нужные мелочи.

Любовь к шитью мне привила бабуля. Она никогда не училась на портниху или конструктора одежды, но имела какое-то врожденное чутье, возможно, даже дар, и могла сшить практически всё — от трусов до пальто. Разве что за обувь не бралась, если, конечно, не считать домашние тапочки обувью.

Швейная машинка считалась в нашей семье великой ценностью, тем более бабушкина старенькая «Тула» была настоящим раритетом. Она оснащалась электроприводом, подсветкой и даже делала шов зигзаг! Одинаково легко брала любые ткани — от шифона до брезента, была неприхотлива в уходе и практически неубиваема.

Мне такой незаменимый агрегат никто не дал бы увезти в город, поэтому я шила, смешно сказать, на «Ладушке», которую получила в подарок ещё в детстве. Суровые советские игрушки, да. Конечно, это детская швейная машинка, с соответствующими габаритами, и шов у неё всего один, зато маленькая, легкая и компактная. Главное — это нитку в начале и в конце хорошо закрепить, чтобы цепной шов не распустился.

Хотя я неплохо шила и вручную, а уж «малый швейный набор», состоящий из маленьких ножниц, пары игл и катушек с нитками белого и черного цветов, имела в каждом месте своего обитания. И, конечно же, принесла такой и на работу — с моим везением лучше перебдеть, чем щеголять в брюках, которые неожиданно разошлись по шву. И такие позорные случаи бывали в моей биографии.

Света сначала похихикивала, когда впервые увидела мои швейные упражнения, но потом признала, что шить я умею, и неважно, на чём. Даже частенько брала мои вещи поносить, благо комплекция у нас похожая.

«Голь на выдумку хитра!», говорила она, а я разрывалась между гордостью за свои умения и иррациональным стыдом, что кто-то узнает, что я ношу «самопал». Потому что сама для себя ещё не решила, шью я из любви к искусству, или всё-таки из-за нехватки денег.

Конечно, долго я утерпеть не смогла, и все три юбки были раскроены тем же вечером. Подружка выступала живым манекеном, чтобы я могла оценить посадку со стороны, и временами демонстративно пищала, притворяясь, будто я её уколола.

— Ещё раз пикнешь, правда тебе булавку в бок вгоню, по самую головку! — я отмечала мелком и накалывала будущие вытачки, — сама же половину времени будешь эту юбку носить, так что стой смирно!

— Нет, не буду, — Света вдруг перестала вертеться и посмотрела на меня очень серьёзно, — или ещё очень нескоро.

— Почему это? Ты ж мне как сестра, у нас уже столько лет гардероб практически общий.

— Боюсь, скоро мне придется носить что-то более просторное, — Света сделала какое-то слишком уж загадочное выражение лица.

— Да брось, все у тебя отлично с фигурой! — я окинула взглядом тело подруги, — разве что в груди... Ой! — внезапное озарение пронзило мой мозг. — Ты беременна?

— Ты иногда бываешь такой тугодумкой, поражаюсь, как тебя на работу приняли. Намеков вообще не понимаешь.

— А ты рада? — я всматривалась в лицо подруги, не зная, поздравлять её или посочувствовать. Ведь мы с ней всегда были на одной волне, обе не планировали в ближайшее время ни замужества, ни, тем более, детей. А вот так, не имея ни постоянной работы, ни приличного жилья...

— Не знаю, солнце. Что случилось, то случилось, — Света не выглядела счастливой, скорее озадаченной, — все хорошо будет, Виталя хороший парень, поженимся, перееду к нему.

— Тогда поздравляю, — я постаралась придать своему лицу самое благодушное выражение, на какое была способна, — если что, ты всегда можешь на меня положиться, помогу, чем смогу.

— Спасибо, милая, — подруга притянула меня к себе и крепко обняла, уткнувшись носом в шею, — мне немного страшно, но я справлюсь. Все справляются.

Да. Все справляются. Лучше или хуже. Но жизнь меняется необратимо. Не было необходимости обсуждать это вслух — мы обе старшие дети в своих семьях и отлично понимали, что такое младенцы.

И что к зайке не прилагается лужайка. Особенно если ты ещё ничего не представляешь из себя в профессиональном плане, твои родители простые работяги, а парень, как у Светы, хоть и айтишник, но не тот, который, сидя дома, зарабатывает тысячи долларов в американской компании, а тот, который в местной поликлинике картриджи меняет.

Мы обменялись понимающими взглядами и больше не поднимали этот вопрос до самого дня переезда.