Книги
16. Конец ужасного дня
Против ожиданий, общение с внешним миром прошло гладко. В одном из малых парадных залов собрали не только представителей прессы (конечно, во дворец допустили представителей самых солидных изданий), но и послов иностранных держав, взбудораженных известием о покушении на принца-консорта. Опальный принц Йохан — мужчина среднего возраста с красивым лицом (правда, похожим на женское) — и его свита держались особняком. Вот кому весть о нашей гибели не причинила бы страданий, об этом говорил их кислый вид и неприязненные взгляды, которые я то и дело ловила на себе. Но остальная публика выражала восторг по поводу нашего чудесного спасения. Насколько искренними были их чувства? У меня не было иллюзий: для прессы наша гибель стала бы большей сенсацией и находкой, чем спасение.
Королева была прекрасна и холодна. Принц — обаятелен и красноречив. А еще он так ловко отвечал на вопросы, что в результате ни на один толком не ответил, но все остались довольны. Я же была «самой собой», то есть стояла столбом рядом с троном и пыталась выглядеть спокойной.
Общение с подданными и дипломатами продолжалось в течение часа. По окончании меня отправили к себе. Мне ужасно хотелось узнать, что происходит сейчас в Горном крае, но возражать я не осмелилась.
Простившись с королевской четой, я направилась к себе под ставшей уже привычной охраной магов и графини дей’Анс. Всю дорогу статс-дама молчала и недовольно поджимала губы, и по всему было видно, что едва мы окажемся наедине, предстоит тяжелое объяснение по поводу моего поведения. И я готовилась смиренно выслушать все, что мне выскажут. Но Шандор судил иначе: едва мы подошли ко входу в мои апартаменты, дверь распахнулась и навстречу выбежала одна из служанок — в глазах девушки плескался ужас.
— Ох, ваше сиятельство, там!.. Эдвига… она... — Бедняжка не могла связно говорить от волнения и вполне простительно, что она забылась и схватила графиню за руку, увлекая ее за собой. — Пойдемте же, скорей!
Графиня приказала одному из магов следовать за ней и прошла во внутренние покои. Я хотела бежать следом, но один из охранников преградил мне дорогу.
— Позвольте, сьерра дей’Холлиндор, вам пока не следует туда входить.
Пришлось ждать в гостиной. Я опустилась в одно из кресел, но не выдержала неизвестности, вскочила и заметалась по гостиной — от уютно пылающего камина к окну, за которым угасал этот несчастный день.
Я помню много грустных дней. Но этот — один из самых ужасных. И вовсе не потому, что моя жизнь могла оборваться сегодня. Моя безусловная вера в людей и доверие к ним пошатнулись — вот что произошло.
«И что бы ни случилось, знай: я думаю о том, что лучше всего для тебя, девочка», это сказал на прощание тот, кого я искренне считала другом. А сам приготовил мне смерть. Как такое принять?
Сколько раз я прибегала к Силабу со своими обидами, и он по-отечески ласково утешал меня, учил быть стойкой и упрямо верить в свою мечту. Все это была ложь, выходит? Мой добрый старый учитель — гном с внешностью седобородого волшебника из сказки — просто втирался в доверие, лицемерил и играл роль? Или же все было правдой, но Силаб — фанатик, а потому сознательно принес меня в жертву? Оба предположения казались одинаково правдоподобными. И одинаково ужасали.
Кому теперь верить? Кто не предаст? У меня не осталось ответов. Привычный мир исказился, словно в тусклом, кривом зеркале. Люди, их намерения, поступки — все подлежало переосмыслению. Чувствуя, что не смогу остаться прежней, я потеряла почву под ногами и уже не понимала, чего в будущем ждать от других и чего эти другие хотят от меня.
Нестерпимая горечь жгла душу. Мэтр Силаб был для меня не просто учителем, он был тем идеалом, на который я равнялась. Конечно, я не надеялась когда-нибудь стать таким же выдающимся ученым и философом, как магистр, но мечтала, что со временем он станет гордиться мной, как своей ученицей. Эта рана никогда не заживет.
Нет, об этом сейчас не следует думать и вспоминать… Я продолжала бесцельно бродить по комнате туда-сюда, пытаясь отвлечься и не думать о предательстве того, кого любила как дочь.
С трудом отодвинула тяжелые мысли и вернулась к происходящему. Почему мне не позволяют войти? Что могло случиться с Эдвигой у меня в комнате? Травма? Внезапный приступ болезни? Но еще утром она казалась бодрой и веселой. Сердце сжималось, чуя новую беду. Чем еще огорошит этот несчастный день?
Дверь в коридор так и осталась распахнутой, внезапно пространство за ней наполнилось голубоватым сиянием — из портала вышел принц Дитрик. Он бросил на меня странный взгляд, но ничего не сказал и быстро скрылся за дверью, ведущей в мою спальню. Минутой позже туда же прошли королевский дознаватель с несколькими помощниками и лорд энн’Невеллиор.
Графиня вызвала всех, даже целителя, — значит, случилось что-то действительно серьезное. Скверное. Комната закружилась перед глазами, я осторожно дошла до дивана и съежилась в ожидании очередных недобрых вестей, впав в состояние похожее на прострацию.
— Сьерра Миарет, пойдемте, я провожу вас в новые покои.
Я вздрогнула и встрепенулась, услышав над собой голос графини. Впилась пытливым взглядом в лицо статс-дамы, пытаясь за обычным безупречным фасадом внештатного советника принца, разгадать ее истинные чувства. Показалось, что сквозь бесстрастную маску придворной дамы просачиваются беспокойство и страх. Тем не менее она спокойно подала мне руку, помогая подняться.
— Что с Эдвигой? — спросила я шепотом.
— Все в порядке. — Графиня отвела взгляд. — Нам лучше уйти, дитя.
Знакомый маг из охраны открыл портал.
— Но почему? — я уперлась ногами в ковер, не позволяя увлечь себя в голубое сияние. — Объясните!..
— Это решение его высочества, и мы не будем обсуждать его приказы, — последовал холодный ответ, и меня втянули в пространственный ход.
Я получила ответ на свой вопрос, но позднее.
***
Остаток вечера и часть ночи я мучилась неизвестностью. Впрочем, мне ли жаловаться? Казалось, весь замок не спит, а лихорадочно трудится. Окна кабинета в моих новых покоях выходили во внутренний дворик замка, замощенный ровными серыми плитами. Напротив, как я догадалась, располагались окна дворцовой канцелярии — управленческого аппарата, которым руководит дядя Рик. Этой ночью свет в большинстве помещений не гас, там шла напряженная работа.
Я забралась с ногами на подоконник и наблюдала за мелькающими в окнах тенями. По двору то и дело сновали курьеры с какими-то папками, их шаги то и дело гулко разносились по плитам двора.
Графиня давно покинула меня под предлогом, что в королевском крыле замка мне ничто не угрожает. Я не возражала. Холодностью и явным неодобрением графиня напоминала лейру тэ’Остейн, и потому раздражала. Понимаю, это несправедливо по отношению к статс-даме — та имеет право обижаться на меня за легкомыслие, вызвавшее сегодняшнюю катастрофу. Но тем больше у меня поводов избегать ее общества.
Указав на накрытый крышкой поднос с едой, графиня ушла, и осваиваться в новых покоях мне пришлось самостоятельно. Ужин так и остался нетронутым: я выпила лишь стакан воды. Чуть позже явились служанки, чтобы помочь приготовиться ко сну, но я отпустила их, уверив, что все сделаю сама.
