Книги
5. Знакомство с новой жизнью
Я не могу примириться с мыслью, что жизньпроходит так быстро, а я не живу по-настоящему.— Эрнест Хемингуэй
Вскоре пришлось убедиться, что мой первоначальный вывод о лейре тэ’Остэйн оказался верным. Она самая настоящая стерва. Внутренне я понимала ее раздражение: навязали потенциально нерадивую студентку — что может быть хуже для декана факультета, который, конечно же, стремится, чтобы ее ученики были лучшими? Но это же не значит, что я должна становиться добровольной жертвой ее плохого настроения? Я тоже не в восторге от этого кошмарного прокопченного места, да и учиться предпочла бы тому, что мне по душе. Но сильные мира сего решили все за нас, стоит ли портить друг другу жизнь?
Так думала я, но, похоже, декан решила, что ее долг — играть на нервах новой не талантливой адептки. Она излагала правила поведения в университете, пересыпая речь критическими эпитетами по моему адресу, а также рискованными предположениями о моем будущем. Оно виделось ей в самом мрачном свете. Хуже всего было то, что я с ней соглашалась: пять лет в этой пыльной угольной яме — какой-то кошмар наяву! А потом, если не сбегу перед совершеннолетием и не устроюсь где-нибудь самостоятельно, еще и нежеланный брак навяжут!
Если выкинуть завуалированные оскорбления, в итоге получасового монолога декана я уяснила, что любое нарушение дисциплины — опоздание, прогул, порча имущества, драка — грозит адепту «отработкой». Что значит это странное слово и как долго придется «отрабатывать», мне не пояснили. Однако дали понять, что работа крайне неприятная, не для ленивой белоручки со слишком нежной кожей. Тут лейра бросила выразительный взгляд на мои руки. Мда, в легенде о воспитаннице из поселения Стэво герцог не учел моих нежных рук, не знавших работы тяжелее шитья. Трудно вот так сходу объяснить, как бедная сиротка умудрилась избегать тягот, живя в приграничном поселении. Тут каждый будет думать в меру… ну, назовем это жизненным опытом. Я бы предположила, что у меня были любящие родители, которые баловали и берегли свое дитя. А вот леди-декан моментально сделала вывод, что я ленивая тхарка [1], которая и дальше всеми правдами и неправдами собирается отлынивать от облагораживающего душу труда, а заодно и от учебы.
Мы вышли на улицу и окунулись во все еще непривычный для меня сумрачный мир Горного края. Вдали торчали две большие заводские трубы: из одной валил густой черный дым. На горизонте, в туманной серости топорщились острые пики Алмазных гор. Редкие студенты сновали тут и там: в грязно-сером пыльном мареве они походили на безликих призраков. Время от времени тишину нарушал лязг и грохот, словно какой-то великан ворочал огромные камни в железном ящике. Присмотревшись внимательнее, я заметила, что учебные здания, помимо копоти и грязи, снабжены потемневшими от слоя сажи табличками с номерами. Тот, откуда мы только что вышли, шел под цифрой один. Мы прошли по дорожке мимо пятого корпуса и оказались перед третьим.
Я покорно тащилась позади лейры со своим сундучком, который, что ни шаг, становился все тяжелей. Не отказалась бы уже заселиться хоть куда-нибудь и отдохнуть. Но моими желаниями никто не интересовался, поэтому следовало безропотно терпеть бюрократические процедуры до конца.
— Запоминай, Дарн. Третий корпус — кафедра зельеварения, — щедро поделилась информацией мой декан.
Мы вошли в полутемный холл — такой же безликий, как в административном здании, разве что краска на стенах более тусклая и старая. Единственным украшением интерьера служила доска с указателем кабинетов. Я успела разглядеть, что, помимо зельеварения, в здании находится также кафедра артефакторики.
Поднялись на второй этаж и вошли в небольшую комнатку с надписью «Деканат». Как и везде в университете, сероватый свет дня проникал сюда через запыленное окно. Мне стало любопытно: над Виалом хоть когда-нибудь рассеивается тяжелая пелена облаков или Великий Шандор, наше благословенное светило, брезгует освещать золотыми лучами это тхарово место? Комната была маленькой, тесной: здесь стояли два небольших стола и узкий шкаф, под завязку набитый бумагами. Декан покопалась на одной из полок и достала листок с расписанием первого курса. После подсела к столу и мелким неразборчивым почерком написала приказ о моем зачислении. Вскоре бумаги были у меня в руках и мы вновь оказались на улице, плутая в лабиринте корпусов.
__________________________________________
[1] Тхарка — низшая нечисть из мира Тхар, откуда на Андор явились демоны. Синоним бесовки, чертовки.
***
Наш путь лежал к самому дальнему зданию — общежитию, и я приободрилась в предчувствии скорого долгожданного отдыха. Но, как оказалось, слишком опережала события и еще полчаса проторчала у коменданта.
Корпус номер семь, в котором размещались жилые комнаты для адептов, внешне ничем не отличался от остальных. Неподалеку — высокая стена из почерневшего, местами осыпавшегося кирпича, окружавшая университет по периметру. Зашли в холл — мрачный, унылый, как и везде. Комната, где обитала комендант, располагалась почти у самого входа.
Декан кивнула госпоже Дорджи и удалилась, фыркнув напоследок что-то о глупых девицах. Толстая гномка-комендант приняла у меня документы. Прочитав приказ о моем зачислении, уперла руки в бока и окинула мою фигуру критическим взглядом. Увиденное ее почему-то не обрадовало.
— Еще одна человечка. Ну и куда прикажешь тебя заселять? Комнаты для девиц под завязку забиты. — Она перевела взгляд на сундучок, который я, замучавшись носить за ручку, прижимала к груди. — Это что, все твои вещички? Не густо. Тетрадки хоть есть?
— Нет, госпожа.
— Отлично. Чем вы все только думаете, когда собираетесь на учебу, хочу я знать? — она достала из ящика в своем столе несколько толстых тетрадей. — Вот три штуки, больше пока нету. На, вот еще стилус. Учти, обращаться аккуратно! Нового не дам, это ценный артефакт! Формы для физических тренировок тоже, небось, нет?
— Тренировок? — я ошеломленно уставилась на гномку. В смысле — физических? Это гимнастика, что ли?
По испуганно вытаращенным на нее глазам комендант поняла, что я ни о чем таком и не слыхала, и утомленно вздохнула: — Ой, горюшко! Откуда ты такая дремучая явилась? Даже в приграничье, поди, знают, что в академиях развивают не только дар, но и тело.
Она скрылась в смежной комнате и, вернувшись, бросила на стол передо мной какие-то скомканные тряпки вроде нижнего трико, а также спортивные тапочки с плоской мягкой подошвой явно большего размера, чем мне нужно, зато новые.
Затем гномка выдала комплект постельного белья и два полотенца. И только после этого водрузила передо мной аккуратно свернутую мантию адепта факультета зельеварения. Она была практичного, с учетом местной пыли, темно-серого цвета с зеленым кантом по вороту.
— Ну, пойдем, заселю тебя куда-нибудь. Вроде у семнадцатой еще нет соседки. — Она отыскала нужный ключ среди множества других на стене и вперевалочку направилась к двери.
Мы поднялись на второй этаж. По дороге мне читали наставления: — Магией не пользоваться, в драках не участвовать; попойки запрещены, молодых людей к себе не пускать, и самой к ним ни под каким видом не ходить — за это отчисление. На улицу после десяти вечера носа не показывать. Имущество не портить. Отбой в одиннадцать, вставать по сигналу общей побудки.
Также я узнала, что душ и удобства — на этаже, и это меня огорчило сильнее, чем весь этот тхаров сегодняшний день. К такому я долго буду привыкать.
