Книги
Какой странный сон! Неприятный и тревожащий, с ускользающей картинкой и противным писком… Вырываясь из его объятий, я чуть было не удивилась, что писк из сна никуда не исчез. Но открыла глаза и обнаружила, что лежу в другой палате, обклеенная датчиками, провода от которых шли к прибору. Он и являлся источником раздражающего меня звука. Дополняла картинку стойка с капельницей. Всё это выглядело как-то… необычно, что ли. Тем более что чувствовала я себя достаточно неплохо, а подобную аппаратуру, судя по многочисленным виденным мною медицинским фильмам, прицепляют к «тяжёлым».Я пошевелила левой рукой, которую успела слегка отлежать. Мышцы тронуло неприятное пощипывание и, уйдя с плеча, оно почему-то осталось в ладони. Подняла руку. Кисть забинтована, а на указательном пальце — прищепка-датчик. Видимо, что-то в его показаниях изменилось, потому что дверь распахнулась, впустив в палату целую делегацию в белых халатах: медсёстры, мой врач, дежурный и даже главврач отделения с изумлением наблюдали за моими попытками сесть. Первым пришёл в себя «мой». Быстро собрав с меня датчики, он выключил приборы и, к моей великой радости, назойливый писк наконец-то смолк.— Ну-с, и как вы себя чувствуете? — Главврач старался вести себя естественно, но ему это плохо удавалось, а я не могла понять, что же его так волнует.— Нормально, — я пожала плечами. — Почему я тут, а не в своей палате?— Вы ничего не помните?Ох уж мне эта классика шаблонов диалога «врач-пациент»! Я успела чуть улыбнуться, а потом вспомнила. Вспомнила всё.— Что с той женщиной?Мужчины переглянулись, а медсёстры, как-то странно на меня посмотрев, моментально испарились из палаты. Глав помрачнел:— Она умерла той ночью.— Той?— Вы были без сознания три дня.Почему-то эта новость меня не сильно встревожила. Меня больше беспокоила какая-то ускользающая мысль. Что-то очень важное, что никак не получалось вспомнить.
— Ну… Вы отдыхайте. Сейчас медсестра сделает вам укольчик, а потом принесут завтрак.
Изобразив фальшиво-бодрые улыбки, врачи покинули палату, как мне показалось, чересчур поспешно. Укол поставила не абы кто, а старшая медсестра. Потом начала разматывать бинт на руке.— Почему у меня бинт?— Когда вы упали, то поранились осколками разбитого стакана. Но рана поверхностная и хорошо заживает. Смотрите, её уже можно не обрабатывать!Медсестра повернула ко мне ладонь, и я увидела лишь несколько шрамов, которые явно не требовали особого внимания медиков, только немного зудели, вызывая естественное желание почесать. От разглядывания ладони меня отвлекла санитарка, втолкнувшая в палату тележку с несколькими тарелками. Содержимое тарелок удивило. Я уже успела изучить больничное меню, и в нём никогда не было салатов из свежих овощей (зимой-то!), а также аппетитно выглядящего куска мяса, почти полностью закрывшего картофельное пюре. Обратила я внимание и на то, что вместо традиционного утреннего какао мне принесли клюквенный кисель. Всё это невероятно вкусно пахло и вызывало зверское желание наброситься на еду. Санитарка ловко подкатила к кровати небольшой столик, переставила на него завтрак, и, пожелав приятного аппетита, ушла.Еда закончилась как-то подозрительно быстро. Но, тем не менее, откинувшись на подушку, я почувствовала себя сытой. Дотянулась до лежащей на тумбочке упаковки с влажными салфетками, протерла руки. И вновь посмотрела на ладонь. Словам, что это порез осколками, я не поверила ни на йоту. Я знала, как выглядят заживающие порезы, мои шрамы не имели с ними ничего общего. К тому же, после довольно длительного их изучения, я обратила внимание, что они будто складываются в некий узор или символ. Вот только в какой, я не смогла понять. Как не смогла понять и то, что нанесло мне такие шрамы.
День прошёл не совсем уж скучно. Розетка над тумбочкой позволила зарядить планшет, и я развлекала себя чтением и просмотром видео, что когда-то скачала из сети. После «тихого часа» ко мне заглянул мой врач. Выглядел он уже поспокойнее и не особо торопился, так что всё-таки ответил на мои вопросы.Новенькая умерла внезапно, и её смерть напугала всех в палате. Находиться там никто не захотел, а потому женщин разместили по другим палатам, благо свободных коек хватало. Почему я попала в вип-палату с кондиционером и личным санузлом? Об этом распорядился глав, когда узнал, что я пострадала, помогая девчонке-медсестре. К тому же его очень обеспокоило, что меня никак не получалось привести в сознание. А в этой палате было всё для контроля «тяжёлых» пациентов. И хотя я уже явно не относилась к таковым, переводить в общую палату меня не стали. Честно говоря, я была этому рада, так как к общению с другими больными не особо стремилась. Одиночество не пугало, я была к нему привычна.Выудив из бездонного кармана халата апельсин и отдав мне его на растерзание, врач покинул палату, пообещав заглянуть перед сдачей смены.
После его ухода я долго смотрела различные ролики на ютубе, время от времени отвлекаясь на шрамы. Они уже даже не зудели и выглядели так, словно появились не менее месяца назад. Но самое главное, они ещё сильнее стали похожи на какой-то символ. Мыслями я опять вернулась к той женщине. К её странному и назойливому взгляду, прикосновению, которое случилось незадолго до смерти. Мелькнула одна идея, но она показалась абсолютно безбашенной и вызвала невольную улыбку. Однако, от нечего делать, всё же потянулась к планшету, дабы погуглить один интересующий меня момент. Вот только взять гаджет я не успела. Разговор, что некоторое время назад начался в коридоре, перерос в скандал. Какая-то женщина истеричным тоном что-то спрашивала и не ожидала ответов, так как пауз между вопросами практически не было. Её голос звучал столь неприятно! Меня аж передёрнуло. Почему-то появилось желание взглянуть на крикунью, хотя скандалистов я не особо жаловала. Натянуть спортивный костюм несложно, а чистота пола позволяла ходить в одних носках. Тело, слегка отвыкнув от активных движений, было слабо, потому трость оказалась как нельзя кстати. Я вышла в коридор как раз в тот момент, когда женский голос выдал новую порцию воплей:— Как это умерла? Что значит — умерла? Она не могла умереть без меня!
