В нежно-голубом небе над многоэтажками танцевали две чёрные птицы. Именно что танцевали, простым полётом их изящные движения назвать было нельзя.— Ишь ты, даже они весну почуяли… — рядом со мной на скамейку тяжело опустился мужчина, посмотрел на мою трость: — Что-то серьёзное?— Всё зависит от того, что можно назвать серьёзным, а что — нет, — уклонилась я от ответа на немного бестактный вопрос, к которому, впрочем, уже успела привыкнуть за время, прошедшее с травмы и операции. Любуясь первым танцем молодой врановой пары, я немного отключилась от окружающего меня мира и не особо хотела в него возвращаться. Мысленно я была рядом с ними — Киром и его подружкой, чьё истинное имя у меня пока не получалось чётко произнести.Однако мужчина явно настроился на знакомство, а потому повторил попытку, спросив:— Вам они нравятся?— Я считаю их красивыми.Мужчина взглянул на меня уже удивлённо, но ничего не сказал. А я, заметив, что пернатая парочка исчезла, поднялась и двинулась в сторону выхода из сквера. Вслед за мной с ближних к скамейке деревьев сорвались несколько воронов, один из которых в наглую пристроился на моём плече. У самых ворот я оглянулась. Мужчина сидел всё в той же позе, вот только лицо у него было… Я и раньше видела подобное выражение лица, означающее полный разрыв шаблона, как бы не выразился один мой старый знакомый. Улыбнулась. Представление, устроенное вОронами, являлось маленькой местью тому, кто пытался грубо нарушить моё уединение.
Второй раз мы встретились через пару недель, в «Художнике». Я уже расплачивалась, когда услышала за спиной удивлённое:— Вы?Повернулась. Узнала. Поймала себя на мысли, что мне немного неприятно встретить его именно в этом магазине, а не в, скажем, какой-нибудь «Пятёрочке». Зато он был рад, о чём не преминул сообщить:— Как хорошо, что я вас встретил! Знаете, я ведь ждал вас там, в сквере. Приходил каждый день и часами сидел на той скамейке. А ещё смотрел в небо в надежде увидеть вновь танцующих воронов. Не поймите меня неправильно и не сочтите за назойливость... Но мне очень хочется вас нарисовать. Такой, как тогда, в окружении пернатой свиты. Вот, смотрите…Он достал из наплечной сумки скетчбук и протянул его мне. Открыла. Часть листов была заполнена набросками городских видов, но не менее десятка — мной. Я сижу на скамейке, облокотившись на трость и без неё, я смотрю на небесный танец влюблённых птиц, я ухожу… Последних оказалось больше всего. Причём линии схватили только фигуру и позы, движение, однако угадать, кто это — можно. Я смотрела на наброски и не знала, как на них реагировать. Поняла, что художник ждёт от меня ответа, вернула альбом.— И что вы от меня хотите?Видимо, в моём тоне всё же прозвучало некоторое недовольство, потому что мужчина как-то стушевался.— Если бы вы могли мне немного попозировать вместе с птицами… Я не понимаю, как у вас это получается, но мне кажется, что вы можете ими управлять.— Да, могу. Но зачем вам это?— Не знаю… — он развёл руками. — Для меня подобная тематика — тайна за семью печатями. Меня всегда удивляло и восхищало взаимодействие людей и птиц, но я никогда не видел такого послушания. Это ведь не дрессировка?— Нет.— Пожалуйста… Всего два дня по два часа. Я сделаю больше набросков и потом уже не потревожу вас.— Один день. У меня сейчас есть немного свободного времени, и мы можем пройти в тот сквер. Завтрашний день у меня полностью занят, а вечером я уеду.
Были будни, а потому, несмотря на хорошую погоду, сквер порадовал малолюдностью. Я присела на скамейку, которую от основной аллеи частично закрывали густые кусты, а рядом со мной пристроились несколько воронов. Мужчина споро черкал карандашом, не отвлекаясь на пустые разговоры ни о чём. Он как-то очень уж быстро привык к необычности ситуации и вскоре даже начал просить птиц переместиться на более удачный ракурс или расправить крылья как для полёта, а те с поразительным спокойствием выполняли его просьбы.Мы позировали не два часа, а гораздо дольше. ВОроны всё чаще стали отвлекаться на поиски чего-нибудь съедобного, и художник понял их недвусмысленный намёк, с сожалением закрыл скетчбук.- Вы позволите угостить вас хотя бы кофе? В здешнем кафетерии его очень неплохо готовят. Обещаю не мучить расспросами.Согласилась, хотя видела, что он не хочет меня отпускать, не узнав секрета «управления» этими строптивыми и свободолюбивыми птицами.Кафетерий оказался закрыт, но работал небольшой ресторан с открытой верандой, на которой мы и расположились. Чашка кофе как три корочки хлеба в известной детской сказке, обросла многочисленными тарелками. Я не стала отказываться, потому что успела проголодаться, а заказанное выглядело аппетитно. Своё обещание мужчина выполнил. Мы если и говорили, то не о том, как мне удалось подчинить себе воронов. Он даже не спросил моего имени и это меня вполне устраивало.Прощаясь, художник подарил мне один из своих прошлых эскизов.— Знаете, я верю в счастливую цифру «три» и в то, что мы ещё хотя бы раз встретимся. Надеюсь, тогда я смогу убедить вас рассказать… Раскрыть, хотя бы частично, свою тайну…— Тайну? А если её нет? Хорошо. Если мы встретимся в третий раз и эта встреча будет такой же случайной, и у вас не пропадёт желание услышать мою историю… — я улыбнулась, увидев, как просиял мужчина.Больше мы с ним не виделись. На следующий день я покинула город, в котором меня уже ничего не удерживало.Но историю я всё же решила поведать…
***Вы знаете, как выглядит мир с высоты птичьего полета? Именно с птичьего полёта, а не с крыши многоэтажного дома, не через стекло иллюминатора и не под куполом парашюта.Мир — живой, и постичь его красоту можно только в движении, ощущая каждой клеточкой тела встречный ветер, ловя тепло солнечных лучей и умываясь каплями прохладного дождя. Он похож на элементы мозаики, собранные в некую безразмерную картину. Каждый, кто сможет увидеть эту картину сверху, найдёт в ней что-то своё. И впечатления от увиденного надолго врежутся в память, может даже изменят жизнь.Среди элементов этой мозаики есть маленький прямоугольник, который, если спуститься ближе к земле, превратится в старый трёхэтажный дом из красного кирпича. Он и станет отправной точкой моей истории, моих воспоминаний, некотором подобии изустного дневника. Вы действительно хотите это услышать? Устраивайтесь поудобнее, я начинаю рассказ.