Книги
На утро ветер стих. От города до фермы было около трёх миль. И, поразмыслив, Микки пустился в путь пешком.
Обоснований тому можно было найти множество. Например, свалить всё на неисправный карбюратор в стареньком «Шевроле» или оправдаться последними погожими днями перед чередой осенних штормов. Но на деле причина заключалась далеко не в желании глотнуть свежего воздуха. Только сейчас, шагая по обочине сельской трассы, обложенной со всех сторон бескрайним полотнищем распаханных полей, придавленной по-осеннему тяжёлыми серыми облаками, Микки мог без сомнений и страха посмотреть в лицо судьбе, развести руками и сказать: «Извините, мадам, ничего не могу поделать. К сожалению, в наших отношениях наступила пауза, потому что я в пути. Совсем скоро время опять продолжит свой ход. И мы до хрипоты будем выяснять: кто прав, а кто останется виноватым — но сейчас вам придётся меня подождать. Тайм-аут».
Городок уже скрылся за поворотом, а до фермы было ещё далеко. Микки нравилось быть нигде.
Всё испортил Сэмюэль Бентли, лысеющий мужичок, работающий сантехником, чей офис располагался напротив паба. Трудно сказать, надеялся ли мистер Бентли получить после бесплатный стаканчик в знак благодарности, но как бы то ни было, его пикап с визгом затормозил возле обочины, окутав Микки облаком тёплого воздуха из пасти радиаторной решётки.
Со стороны водительского места высунулась лысеющая голова и скомандовала: «Залезай, подвезу».
Микки с тоской посмотрел на бескрайнюю чёрную пахоту, начинающуюся сразу за обочиной, на низко стелющееся серое небо и нехотя полез в прокуренную кабину пикапа. Чёртик на бардачке приветливо качнул головой, мистер Бентли протянул пятерню для рукопожатия.
— А я вижу, идёшь один. Думаю: «да какого черта, надо подобрать пассажира», — раскатисто хохотнул он. — Здорово, Микки. Как дела? В пабе ремонт закончил?
Грузовик вырулил на середину шоссе и, покачиваясь, поплыл по дороге.
— Не жалуюсь, — Микки украдкой вытер ладонь о штанину. — Отремонтировали всё уже давным-давно. Конечно, надо ещё кое-что доделать, но это потом, успеется…
— Вот, например, трубы ты не менял, — обличающе-снисходительным тоном заметил Сэм. — То, что сверху покрасили — оно сойдёт, плюнуть не успеешь. А водопроводные трубы — это же как кишочки дома. Сантехника — самое главное.
Микки представил паб, заваленный кишками, и его передёрнуло.
— Может, в следующем году. Сейчас того и гляди морозы ударят, но я буду иметь в виду. Если что — бегом к вам.
Для пущей убедительности Микки хотел хлопнуть мистера Бентли по плечу, но у того на рабочей куртке как раз сбоку сидело масляное пятно.
— Ну да, — подтвердил Сэмюэль, — морозы.
Шмыгнул носом и, помолчав, уточнил:
— Значит, трубы пока не надумал менять?
Микки мысленно застонал.
— Нет, не надумал, — скупо ответил он.
— Да-а-а, — опечаленный сорвавшимся заказом, Сэм Бентли сник, — далеко собрался-то?
— В Окленд Фарм.
Грузовик, словно почуяв печаль, охватившую хозяина, затрясся, как в лихорадке, и бедный чёртик рисковал лишиться головы.
— Я у них тыквы брал. Надо деньги занести, расплатиться.
— Слыхал-слыхал, — протянул мистер Бентли. — Для твоей хэллоуинской вечеринки, да? Полгорода приглашены?
«Дармовая выпивка», — прочёл Микки на его лице и кивнул. Хочет — пусть приходит. Вольному — воля. А чем больше народа, тем лучше.
— Ты молодец, — одобрительно пробасил Сэмюэль, — людям нужно развеяться. Встряхнуться. Надумаешь менять трубы — заходи. Скидку дам. Ты правильный парень, Микки.
Однообразный пейзаж за окном навевал меланхолию. Ветер, буйствовавший накануне, стих. Припадок осенней агонии прошёл, и всё вокруг скорбно замерло в молчаливом ожидании неизбежного.
Микки смотрел на пейзаж, плывущий за окном: на чёрную землю полей, где вспаханную под озимые, где пестревшую проплешинами жухлой травы, на мокрые, разбухшие деревянные столбы электропередач вдоль дороги, на маленькие домики окрестных ферм — не больше спичечных коробков — мелькающие на горизонте.
Под ширью небес, где звезда высока,
Пусть примет меня гробовая доска,
Я радостно жил, и смерть мне легка,
Последний наказ мой таков.
Выбейте стих на могиле моей:
Здесь он лежит по воле своей,
Домой воротился моряк из морей,
Охотник спустился с холмов.****
Нараспев продекламировал мистер Бентли с таким чувственным вдохновением, что Микки удивлённо обернулся в его сторону и добавил, непонятно к чему:
— Оцепенение…
Осенний прозрачный день обнял пикап, прильнул к лобовому стеклу, просочился в машину колючим холодным воздухом.
— А ты знаешь, у нас в городе одно время Хэллоуин совсем не праздновали, — вспомнил мистер Бентли. — Да, было такое… Сразу после пожара. Большое дело.
— Пожара? — голос Микки дрогнул.
— Да… — рассеянно подтвердил его собеседник. — Подержи-ка руль… — в руках Сэма возникли зажигалки и сигарета, извлечённая из-за уха.
— Так вот… — первая затяжка прошла комом. Мистер Бентли хрипло закашлялся. — Аккурат недалеко отсюда ферма стояла. Так как раз на Хэллоуин полыхнула… Лет пятнадцать назад. Папаша мой ещё жив был. Вся семья там сгорела. Человек восемь или девять. Пожарные — заразы — перепились.
— Большая трагедия, — кивнул Микки в окно пробегающему мимо столбу. Дешёвые сигареты нещадно смолили. От дыма першило в горле.
— Да… Хотя жутковатое место было, надо сказать. Там, говорят, колдовская семейка жила. Сколько себя помню, ещё мальчишкой, всегда бабка моя, покойница — земля ей пухом — твердила: «Чтобы в ту сторону ни ногой».
— Останови здесь, — попросил Микки. И глухо хрипло откашлялся, вытирая рукавом навернувшиеся слезы. — Отсюда уже недалеко. Я наискосок срежу.
***
Остаток дня прошёл без происшествий. Расплатившись за тыквы, Микки на всякий случай пошёл окружным путём, через поля, и на обратной дороге никого не встретил. Чувство облегчения исчезло уже позже, когда, звякнув связкой ключей, он отпер дверь паба и понял, что Мейбл ещё не пришла. Ещё не было года, чтобы под Хэллоуин Микки не чувствовал себя уставшим и потерянным. Приступы паники то и дело захлёстывали его в самые неподходящие моменты, и, как утопающий хватается за круг, он привык хвататься за неизменную помощницу — Мей, что всегда была рядом. Она была его обезболивающим.
На автоответчике висело сообщение: «Мозес, Микаэль, Мигель».
И вот сейчас, когда Микки позвонил, единственно ради того, чтобы сказать «неверно», телефон разрывался короткими гудками, и трубку на другом конце провода никто не брал.
«Обиделась, — подумал хозяин паба, — возможно, стоит перезвонить позже».
До Хэллоуина остался всего один день. Куча неоконченных дел нависала волной похлеще цунами, но заниматься ими было лень. Время тянулось медленно, будто всё вокруг плавало в киселе, и даже часы на стене тикали как-то нехотя.
«Оставить долг неоплаченным — всё равно что утопить кота в колодце, — говаривал отец Микки. — Может, и не всплывёт никогда, но воду отравит так, что пить не сможешь». Молодой некромант устало плюхнулся на стул и закрыл глаза.
Дом горел с жарким потрескиванием. Пламя ползло по стенам, в воздухе стояли крики. Ужаса и торжества. Люди внутри и люди снаружи. Те, что горели, и те, кто поджёг. Толпа, окружившая дом, разодетая в костюмы, спрятавшая лица за масками Франкенштейнов и вампиров. Пьяная, орущая, безжалостная.
— В огонь колдунов! — вопили они. — Пускай горит ведьмовское отродье!
