Книги
Глава 21
Я лежала на мраморной скамье лавариума - помещения для отдыха в малых термах, примыкающих к «женскому крылу» - и понимала, что есть в жизни счастье! Вот оно, совсем рядом, всего лишь в двух шагах, вернее, уже в шаге от меня! Две чернокожие рабыни в белых туниках до пят принялись втирать благовонное масло в мое обнаженное, распаренное тело. Я же старалась не стонать от наслаждения – по крайней мере, не слишком громко! - чувствуя, как под умелыми руками податливо расслабляются стянутые в тугие узлы мускулы. При этом размышляла, как все же странно находится одной в огромном банном комплексе, переходить из комнаты в комнату с крестовыми сводами и куполами, купаться в кристально-чистых бассейнах из мрамора и позволять рабыням обливать себя проточной водой из золотых сосудов. Показная роскошь била в глаза, криком кричала о том, что у Наместника водятся деньги.
Много денег, которые он тратил на свои прихоти. Например, на прием гостей.
Квинт был прав, бригантов встретили по-королевски. Меня поселили в пустующем женском крыле, в просторных, светлых комнатах, заставленных дорогой мебелью и предметами искусства, которым бы обзавидовался любой музей в моем мире. Я обошла гостиную, приемную, столовую. Зашла в спальню. Уставилась на огромную кровать, на которой, если потесниться, улеглась бы половина сопровождающего меня отряда. Оценила дорогие ткани постельного белья, тончайший полупрозрачный полог.
Если бы в этом мире запретили слово «позже», в этой кровати я могла бы спать не одна.
К моим покоям примыкала комната Бретты, которую она делила с Марой. Чуть дальше по коридору находились помещения для слуг, где и поселили моих служанок. Правда, виллан Аверий сразу же лишил их работы, наслав на меня армию молчаливых, проворных и угодливых рабынь. Те и провели меня через анфиладу, затем крытый проход внутреннего двора в малые термы, где я познала пятьдесят оттенков счастья.
Вернее, сорок девять.
Для полноты ощущений мне не хватало общества Квинта. Он вновь оставил меня, на этот раз в цепких руках Наместника, шепнув на прощание, что попытается выяснить судьбу Дидия Юлиана. По привычке пообещал: «Позже!». Мне тут же захотелось захватить Альбион и первым же декретом вычеркнуть из обихода это проклятое слово, а потом запретить легату покидать меня, когда его так не хватает!
Закрыв глаза, лежа на мраморной скамье, вспоминая нервную суету первых минут встречи с Наместником. Вернее, суетилась только я, но надеялась, что окружающие этого не заметили. Я чувствовала, что эскаийцы наблюдают за мной. Высокомерно, свысока. Ждут, когда я совершу ошибку, неловким жестом или словом выдам свою принадлежность к «варварам», что позволит накрашенным, ухоженным дамам, сопровождающим почтенных мужей из городской администрации, презрительно морщить носы в пересудах с товарками и произносить, качая головами с изысканными высокими прическами: «Ох уж эти дикие племена Альбиона, что с них взять!».
В том-то и дело, с нас много что можно взять! И руду, и золото, и драгоценные камни. Наши урожайные земли год из года давали достаточно зерна, а на плодородных пастбищах паслись тучные стада.Уверена, с наших налогов кормилась верхушка эскарийской администрации, с наших денег Публий Тацит отстроил себе огромную виллу, а потом хвастался, что скопировал в миниатюре дворец императора Ариана!
От этих мыслей дергаться я перестала. И не такие попадались мне… журналисты на пресс-конференциях! Въедливые и доставучие, с выражением «хочу все знать» на наглых лицах. Выдохнула, распрямила плечи и отправилась навстречу судьбе.
Вернее, вручать подарки.
Наместнику я привезла меч, выкованный лучшим кузнецом Инсурима. В комплекте к нему шли ножны, инкрустированные серебром и драгоценными камнями. Оглядела уверенным взглядом толпу и произнесла пафосную речь, пожелав, чтобы в мое царствование и его наместничество этот меч всегда находился в ножнах. Бригантам не нужна война!
Почувствовала заинтересованный взгляд Наместника, когда он, рассыпаясь в благодарностях, принимал подарок. Интересно, кого он ожидал увидеть на ступенях дворца? Необразованную девицу восемнадцати лет, которая не может связать два слова?!
Ну что же, тогда он ошибся в своих преположениях!
Я же продолжила вручать дары. Жене Наместника привезла золотые украшения искусной работы ювелиров Инсурима. Публий тут же пожаловался, что Юлию испугали здешние влажные туманы, поэтому она не решилась покинуть Эскарию. Но обязался передать ей драгоценности по возвращению домой. Вновь рассыпался в благодарностях и делал это настолько искренне, что я поверила.
Затем намекнула ему об еще одном подарке. Для его питомца. Мы – народ дикий, разводим только лошадей, держим собак, да и птиц охотничьих, но о котах тоже знаем. Брови Публия полезли наверх от изумления. Едва сдерживая улыбку, заговорила с Наместником о сложностях содержания домашних любимцев.
Кажется, я его заинтриговала. К добру или к худу, разберусь по ходу дела!
Тут Публий, подхватив меня под руку, чем вызвал работу мысли на лицах бригантов, которые потерялись в завязавшейся беседе о разведении кошек, повел показывать дворец.
Оглянулась. Квинт шел за мной и выглядел не менее удивленным. Захотелось рассказать ему о том, что в детстве у меня была кошка персидской породы. Во времена, когда еще с нами жила мама. Потом мама ушла и забрала ее с собой, сказав, что отец не в состоянии ни о ком позаботится. Странно, но меня она оставила.
Но сейчас не время! Еще не время…
Наместник тем временем представил мне свою свиту. Я потерялась в пестроте эскарийских имен, лиц и должностей. Не отпуская моей руки, Публий провел меня через большие двери в свои владения. Бриганты тащились следом, путаясь в разноцветных одеяниях эскарийцев. Вскоре первая неловкость прошла, и я почувствовала себя, к удивлению, вполне комфортно в обществе Публия Тацита. Мне показались приятными его комплименты - изысканные, ничуть не пошлые; его взгляды, которыми он, словно легкими поцелуями, касался моей кожи, лаская, но не стремясь заглянуть под одежду и оценить размеры.
Сама того не ожидая, улыбалась его рассказам, с легкостью поддерживая учтивый разговор.
По дороге Публий говорил о своей жизни в Лондиниуме, о том, как скучает по Эскарии. О сыне, которого не видел почти два года. Посетовал на то, как сложно найти хороших учителей для молодого оболтуса, который не желает учиться, а хочет воевать. Он вел себя так, будто мы были добрыми друзьями, встретившимися после длительного перерыва, слегка подзабывшими друг друга, но активно наверстывающими упущенное. Наконец, в одной из комнат «маленького скромного домика», обставленной мебелью эскарийских краснодеревщиков, мы наткнулись на дремлющего на софе кота.
Это было великолепное, пушистое и раскормленное животное.
- Мне привезли Горация в подарок из Восточной Анатолии! Он сразу же покорил мое сердце, - сказал Публий.
Я улыбнулась. Не только его! С позволения хозяина погладила кота по мягкой шерсти.
Гораций хотел спать и не обрадовался золотой цепочке с его именем от лучшего ювелира Инсурима. Выгнулся дугой, затряс головой, протестуя против украшения. Я же закрыла глаза, мысленно касаясь сознания кота, делая все, как учил Верховный. Послала ему волну восхищения, щедро сдобренного лестью. Потому что красив!.. Мощен и ленив, но щедро платит хозяину преданностью.
Тут Гораций принялся вырвался из рук Наместника. Подошел ко мне, как только Публий отпустил его на выложенные изразцовыми плитками полы комнаты. Потерся, мурлыча, о мою лодыжку.
- Можно? – спросила у Наместника.
