Книги
Настоящее время
Монтегрейн-Парк
Новая записка от Гидеона прилетела еще через неделю: «Надеюсь, вы плодотворно провели последние дни. Даю вам еще десять дней, после чего приеду за отчетом». На сей раз даже без подписи, хотя и все тем же легко узнаваемым почерком. Сколько приговоров было подписано этой рукой?
Уже зная, что сейчас произойдет, Амелия швырнула послание в мусорную корзину, и бумага истлела прямо в воздухе, опав в емкость уже серым пеплом.
— Подонок, — прошептала Мэл, сжимая кулаки в бессильной ярости.
Плодотворно. Каждый новый день в поместье проходил плодотворнее и плодотворнее. А именно: она все больше убеждалась, что здесь живут хорошие люди.
Как-то вечером хозяйский дом снова посетил сын кузнеца. Амелия как раз вышла во двор, и Джерри, Олли и Ронни провели перед ней целое представление с собаками: кидали им палки, командовали кружиться на задних лапах, прыгать через снятое колесо от телеги, лишенное спиц. Наплевав на условности, Мэл сидела прямо на ступенях крыльца и смеялась как ребенок, аплодируя артистам.
В остальное время Амелия читала или проводила время в саду. Столько книг, столько знаний, прошедших мимо нее — и, дочитывая книгу, она с энтузиазмом бралась за следующую: учебники, научные труды, записки путешественников.
Также Амелия по-прежнему принимала на ночь травы, и кошмары больше ее не мучили, а сонливость в течение дня постепенно исчезала. Монтегрейн сказал, что снадобье травника можно принимать в течение месяца без опасений и вреда для здоровья, и, получив его одобрение, Амелия попросила Дафну и Олли съездить в Монн и купить еще одну упаковку. С чем неразлучная парочка справилась всего за час, и Мэл снова была уверена, что в ближайшую неделю не увидит кошмаров.
Тем вечером она вышла из комнаты, чтобы спуститься на ужин. Ладонь по-прежнему жгла записка Гидеона. Амелия помыла руку, держащую бумагу от главы СБ, уже трижды, однако ощущение грязи никуда не делось. К ней и правда очень терпимо относились в этом доме, а она…
Мэл как раз подходила к лестнице, когда входная дверь распахнулась, и на пороге появился Монтегрейн, как-то особенно тяжело опирающийся на свою трость.
Его сегодня не было весь день. Он даже не ездил на свою извечную рассветную прогулку верхом, а с самого утра уехал куда-то и отсутствовал в поместье весь день.
Обедала Амелия в компании Дрейдена и отметила, что тот заметно нервничал и все время поглядывал на часы, но не рискнула спросить, не длительным ли отсутствием друга вызвано его волнение.
Уехал Монтегрейн, взяв экипаж и Олли, отчего Дафна весь день печально вздыхала, сперва вызывая своим скорбным видом у Амелии смех, а затем и раздражение — казалось, весь мир ее служанки сузился до симпатичного конюха настолько, что у нее все выпадало из рук, стоило ей не видеть возлюбленного хотя бы несколько часов.
И вот, вернулись. Мэл не видела, но даже не сомневалась, что Дафна наверняка успела выпорхнуть из дома через черный ход и уже приветствует своего обожаемого Олли во дворе.
Амелия и сама бы не смогла себе точно ответить, почему томные вздохи помощницы в последнее время стали раздражать ее все больше. Правда ли девушка перебарщивала с выражением своих эмоций, или это рвалась наружу банальная женская зависть? Ведь то, что привязанность молодых людей взаимна, было заметно невооруженным взглядом.
Монтегрейн шагнул через порог, покачнулся, неловко поставив трость. Забыв обо всех предрассудках, как это случалось всегда, когда она видела человека, нуждающегося в помощи, Мэл бросилась к нему. Поддержала под локоть и, только наткнувшись на пристальный взгляд, сообразила, что сделала — он же говорил не помогать, когда об этом не просят.
Кровь прилила к щекам, и Амелия возблагодарила полутемный вечерний холл.
— Спасибо, — буркнул Рэймер. — Теперь можете меня отпустить.
И она только теперь поняла, что вцепилась в его рукав мертвой хваткой. С трудом разжала пальцы, отступила.
Взгляд упал на поврежденную ауру в районе колена. Сердце тут же сдавило жалостью. Сколько людей искалечила война, а сколько не вернулось с нее вовсе?..
Вероятно, несмотря на полумрак, Монтегрейн таки умудрился считать эмоции на ее лице. Поморщился.
— Только давайте без жалости, хорошо?
Пойманная с поличным, Мэл поджала губы. Однако подрагивающая аура продолжала притягивать взгляд. А что если?.. Она ведь не желает ему зла…
Нет, Амелия с усилием отогнала от себя безумную мысль. Шанс был, мизерный, но все-таки был. Но не имелось никакой возможности попробовать сделать все тайно. Если Монтегрейн заметит, что она что-то подливает ему в еду или питье, ей не удастся оправдаться…
— Амелия?
Задумавшись, Мэл только теперь поняла, что все еще стоит в опасной близости от мужчины и, более того, продолжает пялиться на его колено.
— Извините. — Мотнула головой, смаргивая вставшее перед глазами видение: она подкрадывается с пипеткой к стакану хозяина дома, а верный ему управляющий ловит ее и заламывает ей руки с криком: «Я поймал шпиона!»
Нет уж, никаких тайных действий.
— Я вас обидел? — Рэймер склонил голову набок, все еще не сводя глаз с ее лица.
Амелия виновато улыбнулась.
— Скорее уж я вас.
— Нет, — заверил он, тоже чуть улыбнувшись, правда, очень устало. — Идите ужинать. Я не голоден. Пойду к себе.
Мэл невольно бросила взгляд на уходящую на второй этаж лестницу. В таком-то состоянии… Ее так и подмывало предложить помочь подняться, но она с силой прикусила щеку изнутри, чтобы не сорваться.
Это не госпиталь, а Монтегрейн ранен не только что. И ее помощь ему неприятна — об этом нельзя забывать.
— Хорошо, доброй ночи, — покладисто согласилась Мэл.
И все-таки… Сколько людей она спасла во время войны только потому, что не колебалась и не жалела себя? Вот он, человек, которому, возможно, есть шанс помочь. Виновен он в чем-то перед короной или нет — это не повод не попробовать.
А что сделала корона для нее? Лично для нее? Закрыла глаза на «фантазии малолетней дурочки», как метко тогда выразился Гидеон?
Монтегрейн все еще стоял на месте и терпеливо ждал, когда она уйдет в сторону столовой. Не хотел карабкаться по лестнице на ее глазах, поняла Амелия.
Она решилась.
Вскинула к нему лицо.
— Можно я завтра с утра поеду на прогулку вместе с вами?
По взгляду поняла: удивился. Однако пожал свободным плечом — второе было напряжено из-за трости.
— Если ранний подъем вас не пугает.
— Не пугает, — заверила Амелия.
Отоспавшись за прошедшую неделю, последние дни она вставала с рассветом. И снова вернулась к занятию первых дней своего нахождения в поместье: тайком смотрела, как супруг уезжает на тренировку в компании своих верных собак. Потому-то и знала, что этим утром никакой прогулки не было.
— Тогда на рассвете, — подвел итог Монтегрейн и протянул ей ладонь.
Мужчины при встрече, прощании или закреплении каких-то договоренностей пожимали друг другу руки. Женщины приобнимали друг друга, чмокая губами возле щек, изображая поцелуи. Мужчины целовали женщинам ручки, если те были без перчаток, или же отвешивали поклоны и полупоклоны.
Но женщинам никто не жал руки — ни другие женщины, ни мужчины.
В детстве, когда-то очень-очень давно, ее отец любил подобным образом скреплять обещания с дочерью. Она ужасно гордилась…
Когда супругу требовалась помощь, Амелия спокойно прикасалась к нему. Потому что так было нужно, так было правильно — всего лишь еще один раненый на ее жизненном пути. Но сейчас… Она ведь уже держала его за руки в храме, и с ней ничего не случилось, и страшно не было.
Потому что при свидетелях? Или потому что?.. Мэл запуталась.
Вложила пальцы во все еще ожидающую ее раскрытую ладонь — как в холодную реку с разбега прыгнула.
