Книги
У лестницы Амелия едва не столкнулась с нагруженной подносом Даной.
— Миледи, — попыталась сделать книксен девушка, отчего полная горячего чая чашка опасно заскользила по поверхности подноса.
Все еще обескураженная той сценой, которую застала в малой столовой, а также ее продолжением — разговором о спальнях, Мэл лишь доброжелательно улыбнулась и отступила, пропуская служанку вперед.
Поднимаясь за Даной вслед, смотря на ее худенькую спину и, казалось, непропорционально длинные тощие ноги, Амелия подумала, что, должно быть, ошиблась с первоначальной оценкой ее возраста: вряд ли шестнадцать-семнадцать, скорее пятнадцать. Совсем юная, а уже работает как взрослая. А учитывая количество прислуги в особняке, то и за двоих взрослых.
Поднявшись на второй этаж, Дана адресовала Амелии еще одну отчего-то извиняющуюся улыбку и повернула в противоположное крыло тому, где располагались комнаты Мэл.
Насколько Амелия помнила из экскурсии лжедворецкого, весь персонал жил на первом этаже, а большинство помещений второго этажа, не считая хозяйских спален и нескольких подсобных помещений, стояли закрытыми на ключ. Таким образом, пункт назначения служанки с подносом, на котором красовались большая чашка с чаем и вазочка с печеньем, был очевиден.
Когда Дрейден сказал о том, что супруги посещают спальни друг друга, Мэл внутренне возмутилась, но сейчас вдруг передумала. Ее все еще грыз червячок вины и за ни за что обиженного Оливера, и за свои несправедливые предположения в адрес хозяина дома.
— Дана! — преодолев последнюю ступень, Амелия окликнула служанку, уже успевшую отдалиться от лестницы на несколько шагов. Девушка послушно замерла и обернулась, на сей раз крепко удерживая поднос за края. — Ты не против, если я сама отнесу чай лорду Монтегрейну?
— Конечно, миледи. — И Дана поспешила уважительно склонить голову, чтобы скрыть удивление.
Подойдя, Мэл глянула над плечом невысокой девушки на длинный, казалось, уходящий в бесконечность полутемный коридор и поняла, что абсолютно не помнит, какая из дверей ей нужна.
— Проводишь?
Дана вскинула голову, одарив ее изумленным взглядом из-под соломенной челки. Да, совсем юная и пока совершенно не умеющая скрывать свои эмоции. Если Дрейден, судя по его поведению и доверительному общению с Монтегрейном, очевидно знал, что ни тот ни разу не наведывался в спальню к своей новоиспеченной жене, ни она к нему, то Дана явно была поражена, почему хозяйке неизвестно, где находятся комнаты хозяина.
Объясняться Амелия не собиралась. Лишь чуть приподняла брови, намекая, что по-прежнему ждет ответ.
Дана, наконец, отмерла.
— Конечно, миледи. — И поспешила по коридору в нужную сторону. — Сюда, миледи.
Мэл последовала за ней.
Они остановились возле двустворчатых дверей в самом конце крыла. Окна комнат Амелии выходили во внутренний двор, эти же покои располагались с другой стороны и, вероятно, смотрели на сад.
Сад… Завтра она непременно посетит сад!
Дана бросила на Мэл вопросительный взгляд, получила кивок. После чего вручила Амелии поднос, а сама постучала в дверь.
— Да! Входи! — тут же откликнулись из-за двери.
А у Мэл сердце екнуло. Боги, что она делает? Сама, своими ногами и по своей воле идет в спальню к мужчине. Более того, к какому мужчине? К тому, которого она когда-то боялась настолько, что, не задумываясь, выскочила замуж за Эйдана Бриверивза.
Дана приоткрыла дверь, но видя, что Амелия замешкалась, не понимая, подняла на нее глаза.
— Миледи? — спросила тихим шепотом.
Мэл выдохнула. Была не была. Сколько можно бояться собственной тени?
Благодарно улыбнулась девушке и переступила через порог. Дана осторожно прикрыла дверь за ее спиной.
***
Гостиная покоев хозяина дома оказалась почти точной копией ее собственной: та же светлая мебель, пушистый ковер и шторы, сейчас уже задернутые на ночь, им в тон — с той лишь разницей, что диванная зона здесь располагалась не по центру комнаты, как у нее, а у стены, возле окна. В помещении царил полумрак: верхнее освещение было отключено, горел лишь небольшой светильник над диваном.
Мэл сделала осторожный шаг вперед, и пушистое напольное покрытие поглотило звук ее шагов.
Хозяин комнат расположился на диване, прямо под светильником, полулежа и подложив под спину сразу несколько подушек. Судя по тому, как была приподнята его поврежденная нога, подушку подложили и под нее. Укрытый по грудь вязаным пледом в коричнево-синюю клетку, мужчина что-то читал, держа в руках толстую книгу в кожаном переплете. Из-под пледа был виден распахнутый ворот белой рубашки, кажется, той самой, в которой он выезжал сегодня в город. На обычно аккуратно собранных волосах отсутствовал шнурок, и они в беспорядке разметались по подушке.
«Домашний» — это первое слово, которое пришло Амелии на ум. Отчего-то вспомнился отец. Он тоже любил лежать на диване с книгой или с газетой в руках. Правда, позволял себе это делать в общей гостиной — дома лорд Грерогер часто пренебрегал светскими условностями.
Мэл приблизилась к диванной зоне, осторожно поставила поднос на стеклянный столик, удобно придвинутый к ложу так, чтобы до него можно было дотянуться не вставая.
Монтегрейн в ее сторону не смотрел, продолжая увлеченно скользить взглядом по строчкам. Перелистнул страницу.
— Спасибо, Дана. Можешь быть свободна, мне больше ничего не нужно.
Амелия кашлянула.
Монтегрейн мгновенно вскинул на нее глаза. Расслабленность из его позы тут же исчезла, показалось, он даже книгу перехватил крепче. А взгляд — удивленный и одновременно недоверчивый.
— Амелия, что вы здесь делаете? — совсем не тем мягким тоном, каким обращался, как он думал, к Дане.
Захлопнул книгу, всунул ее между сиденьем и спинкой дивана и откинул плед, приподнялся с явным намерением встать.
— Лежите, пожалуйста. Я не хотела вас беспокоить, — вскинулась Мэл.
За что получила укоризненный взгляд из-под упавших на глаза волос.
— Издеваетесь?
Верно, он же не любит казаться слабым. Об этом, заявившись на ночь глядя в чужую спальню, она не подумала. Амелия досадливо закусила губу.
Монтегрейн сел, опустив на пол больную ногу при помощи рук. Заправил растрепанные волосы за уши. Помимо рубашки, на нем обнаружились черные брюки, одна штанина которых, однако, оказалась разрезана до самого бедра (видимо, вызванный на помощь целитель торопился), и мужчина тут же прикрыл ноги оставленным пледом.
— Вы о чем-то хотели поговорить? — Монтегрейн поднял глаза на все еще стоящую Амелию. Она, теперь уже неуверенно, кивнула. — Присаживайтесь, — указал рукой на кресло с противоположной стороны от столика.
— Благодарю, — пробормотала Мэл, опустившись на предложенное место и чувствуя себя донельзя глупо.
Вытаскивать из постели больного человека ради того, чтобы поговорить о слугах — Эйдан за такое спустил бы шкуру как с нее, так и с пожаловавшегося на него слуги...
Монтегрейн в своей привычной манере все еще смотрел на нее в упор, и Амелия смешалась под этим прямым взглядом, отвела глаза, отчего-то уставившись на чашку с чаем, от которой уже почти не шел пар.
— Выпейте, остынет, — брякнула, не подумав, и поспешила прикусить язык. Одно дело — прийти поговорить, и совсем другое — вести себя так, будто она и правда заботливая жена.
Видимо, Монтегрейн подумал о том же. Он одарил ее ироничным взглядом, но чашку все-таки взял. Правда, не сделал и глотка, просто обхватил пальцами, словно грея руки.
Только сейчас Амелия поняла, что в этой комнате гораздо прохладнее, чем в остальном доме. От волнения она не сразу обратила на это внимание. Взгляд на шторы — едва заметно, но все-таки колышутся, значит, фрамуга приоткрыта.
— Закрыть окно? — вызвалась она.
