Книги
8 месяцев спустя после Бала дебютанток
Холмск, Столичный округ, королевство Мирея
— Здесь? — недоверчиво спросил Рэймер.
В ответ на его голос тут же откликнулись лаем собаки. Где-то хлопнули ставни, а псин обложили бранью и, судя по сменившему лай скулежу, добавили пинком — за то, что мешают честным людям спать.
Монтегрейн передернул плечами: как бы и им не прилетело, как этим собакам. Вдвоем, ночью, улизнув от охраны — если что случится, пенять будет не на кого.
Подъехав ближе, спутник поровнял своего коня с конем Рэймера. Закрутил головой по сторонам, вглядываясь в окрестности. Толку-то: уличное освещение в мелких городках — роскошь, а луну почти полностью заволокли тучи. Даже привыкшие за время пути к темноте глаза улавливали лишь силуэты домов и заборов по обе стороны от узкой немощеной дороги.
Друг на своем жеребце тоже виделся лишь неясным силуэтом. Сгорбленный, завернутый в необъятный шерстяной плащ с капюшоном, он напоминал гигантского ворона, зачем-то взгромоздившегося на спину лошади.
— Кажется, здесь, — голос из-под плаща прозвучал глухо. — Она писала: пятый дом от главных ворот…
— Здесь нет ворот, — огрызнулся Монтегрейн и, не дождавшись ответа, спешился.
Несколько минут назад они проезжали какие-то кривые столбы. Но к ним не прилагалось ни ворот, ни ограды. Могли ли местные называть их воротами по старой памяти?
Принц тоже слез с коня. Правда, в отличие от спутника, медленно и неловко. Держался в седле Конрад отменно, а вот со спуском и подъемом были проблемы.
— Может, это вообще ловушка?
— Нет, — уверенно возразил принц и пошел вперед, подхватив своего коня под уздцы. Рэймеру ничего не оставалось, как последовать за ним. — Это была записка от нее. Я сам учил ее грамоте — ее почерк.
— Сам учил, — вполголоса передразнил Монтегрейн. Когда Конрад радостно сообщил ему, что одна из служанок передала записку от Алиссии, он почему-то даже не подумал, что возлюбленная друга, по идее, и не должна была уметь читать и писать.
Ночной воздух пробирал холодом до костей. Можно было бы магией разжечь огонь прямо на ладони — осветить путь и согреть хотя бы руки, — но Рэймер опасался «хвоста» и не хотел рисковать.
Эта ночная вылазка не нравилась ему с самого начала. Прошла всего пара недель с тех пор, как король сменил гнев на милость и отменил старшему сыну домашний арест. И вот они уже мчатся невесть куда среди ночи, получив невнятную записку через одну из горничных.
От охраны, решившей сперва, что друзья отправились на вечернюю прогулку по столице, удалось оторваться еще в городе — не впервой. А потом Рэймер всю дорогу держал вокруг них щит, пряча беглецов от посторонних глаз. Так что риск слежки все же был минимален. А вот последствия по возвращении не хотелось и представлять.
Будет чудом, если его величество еще хоть раз подпустит ненадежного, по его мнению, человека к сыну. Конечно же, Конрад попытается взять всю вину на себя, но в то, что Монтегрейн останется при этом в глазах короля невинной овечкой, верилось с трудом.
Черт бы побрал эту принцеву любовь!
— Сюда, — шепотом позвал Конрад.
Рэймер двинулся за ним, все еще мысленно чертыхаясь.
***
В пятом по улице доме не спали. Через неплотно прикрытые ставни в темноте был отчетливо виден тусклый свет. Свечи. Рэймеру захотелось стукнуть себя ладонью по лбу — тут не было даже магических светильников, хотя те стоили недорого и уже много лет имелись в домах мирейцев повсеместно. Это же какая тут должна быть бедность, что хозяева не могли их себе позволить?
Такая бедность, какой он еще не видел.
Пока Рэймер привязывал коней у хлипкой чуть покосившейся ограды, Конрад успел постучать в дверь. Стукнул засов. Ему отперли и молча пригласили внутрь, не затворив.
Сочтя это приглашением, Монтегрейн прошел следом.
У них в поместье даже сараи были больше. Крошечный домик, состоящий всего из одной комнаты, площадь которой делилась надвое при помощи перевешенной через веревку простыни. Внутри было значительно теплее, чем снаружи, но спертый воздух настолько пропах кровью и несвежим потом, что Рэймер предпочел бы и дальше оставаться на холоде.
Сделав первый шаг внутрь, он инстинктивно попятился и прикрыл нос рукавом плаща. Однако Конрад уже уверенно вошел и скрылся за импровизированной перегородкой. За простыней теперь был четко виден его силуэт — склоненный над койкой, на которой лежала женщина. Ее ноги были согнуты в коленях, а руки лежали на огромном животе. Принц потянулся к этому животу ладонью.
— Ну чего?! Входишь или выходишь?! — рявкнули на Монтегрейна из темноты.
Рэймер резко повернулся и увидел перед собой старуху. Ростом она достигала ему не выше груди. Сгорбленная вдвое больше Конрада, с крючковатым носом и седыми неопрятными волосами, вылезшими из-под платка у лица. Именно так он представлял себе лесных ведьм, про которых в детстве рассказывала няня.
Одарив старуху недобрым взглядом, Монтегрейн развернулся и вышел на улицу. Холодный воздух тут же попытался забраться под плащ. Пахло навозом и затхлой водой, но даже эти запахи не шли ни в какое сравнение с теми, что витали внутри избушки.
Рэймер с отвращением бросил взгляд на закрывшуюся за ним дверь. Как только Алиссию занесло в подобное место? И как, черт их всех дери, подобное дремучее захолустье может находиться всего в двух часах езды от столицы?
Изнутри донесся истошный женский крик. Миг тишины, и повторился снова. Будто ее режут…
Монтегрейн поежился и отошел к скакунам. Погладил своего, грея руки об его лоснящуюся шкуру и досадуя на себя за то, что в спешке не надел перчатки.
Сколько женщины рожают? Он понятия не имел. Как-то ему довелось присутствовать при родах лошади, так та управилась за час. Хорошо бы и Алиссия поспешила, пока потерявший сына король не поднял на его поиски армию…
Дверь за спиной с силой хлопнула, выпустив на улицу волну жутко пахнущего теплого воздуха. Рэймер обернулся: друг стоял в проходе, держась за ручку и явно намереваясь снова бежать обратно. Его лицо было настолько бледным, что в темноте казалось белым пятном.
— Рэйм, ты же можешь остановить кровь?
Он мог. При неглубоких ранах. Ненадолго, до прибытия специалиста. А сколько ждать целителя тут?
Все эти мысли пронеслись у него в голове. В слух же Монтегрейн ответил только:
— Попробую. — И последовал за Конрадом обратно в удушающее тепло домика.
А в следующее мгновение по ушам резанул детский крик.
***
Да, он мог останавливать кровь. Но не тогда, когда та покидает тело нескончаемым потоком. Это дело целителя, а не боевого мага.
Повитуха унесла младенца за перегородку. Оттуда все еще доносился детский плач, но уже не такой громкий и частый, как в первые минуты, когда казалось, что от него можно оглохнуть.
А роженица не кричала. Когда Монтегрейн вошел, она еще была в сознании, но слишком быстро теряла силы и теперь лежала на перепачканных кровью простынях бледная как смерть, что смотрелось особенно жутко в сочетании с разметавшимися по подушке иссиня-черными волосами.
— Ну?! — навис над ним Конрад, испепеляя взглядом.
— Не могу.
Рэймер в последний раз попытался правильно направить силу, держа ладони над тазом женщины, но магия откликнулась слишком слабо. Царапины — да, ссадины — да, мелкие порезы — да. Жуткое кровотечение после родов — нет, нет и нет!
Плащ давно валялся в углу. Несмотря на то что разделся, Монтегрейн взмок, будто его облили водой. Руки, распростертые над несчастной, дрожали. Магический резерв тратился, вызывая слабость и дурноту, но неприспособленная к исцелению магия все равно не могла сотворить чудо.
— Не могу, — повторил он со злым бессилием и рывком поднялся на ноги.
Подхватил плащ и вышел.
***
