Книги
Экипаж остановился возле двухэтажного особняка, обнесенного глухим высоким забором.
Когда Рэймер был еще ребенком, они с родителями и сестрой часто проводили время в Цинне. Тогда столичная резиденция Монтегрейнов была обжита и ухожена, а ворота только и делали, что распахивались, чтобы принимать гостей.
Мать очень любила этот дом. После смерти жены отец перевез детей в поместье. Сам заезжал сюда время от времени, иногда жил, когда по долгу службы приходилось надолго задерживаться в столице.
Теперь же, после и его кончины… Теперь проще было установить непрозрачную ограду, чтобы любопытные поменьше совали носы не в свое дело.
Скрипнули рессоры, когда спрыгнувший со своего места кучер открыл ворота и забрался обратно. Экипаж въехал во двор, прошелестев боками по высокой, давно не кошенной траве, сильно разросшейся и теперь нависающей над каменной подъездной дорожкой; остановился.
Рэймер распахнул дверцу и, опираясь на трость, выбрался наружу.
Упорная трава не только норовила превратиться в настоящий лес там, где раньше обретались материны любимые клумбы, но и стремилась одолеть каменное покрытие — проросла в местах стыков плит и даже приподняла и скосила бледно-серые квадраты. Из-за этой неровности пришлось несколько раз переставлять трость, чтобы получить должный упор и не свалиться под колеса.
Кучер инстинктивно дернулся в порыве помочь, но тут же замер на своем месте, напоровшись на красноречивый взгляд господина. Стоило самому стать калекой, чтобы понять, сколь раздражающей может быть чужая непрошенная помощь. Будь Конрад жив, оценил бы иронию.
Убедившись, что твердо стоит на ногах, Рэймер сделал несколько шагов вперед, чем тут же воспользовался один из коней и нагло ткнулся мордой в плечо хозяина, намекая, что неплохо было бы отблагодарить ездовых за поездку.
Монтегрейн погладил животное по бархатистой переносице и мягко отодвинул от себя конскую голову; тот оскорбленно фыркнул.
— Олли, ты до завтра свободен, — отпустил Рэймер кучера.
— Спасибо, милорд! — Юноша мгновенно расплылся в улыбке.
Оливер был в столице впервые и жаждал рассмотреть ее во всей красе, но вся прошедшая неделя пролетела как один миг — в разъездах.
Монтегрейн только отмахнулся от благодарности, еще раз погладил обиженного коня и, тяжело наваливаясь на трость, направился по вздыбленным плитам к крыльцу.
— Милорд! — окликнул Оливер, когда он был уже на ступенях. Рэймер обернулся. — Может… — Юноша смущенно потер затылок. — Траву покосить?
Монтегрейн покачал головой.
— Отдыхай.
И так заездил парнишку в прямом и переносном смысле этого слова.
На самом деле, Рэймеру было наплевать, в каком состоянии находится особняк. Живущая в Западном округе сестра столичным домом не интересовалась. А он не собирался появляться здесь в ближайшее время.
Или вообще никогда, если новая женушка его прирежет. Или зачем там еще король и его верный пес повязали им с бывшей Бриверивз обручальные браслеты?
— Как скажете, милорд! — Улыбка Оливера стала шире.
— Не напейся только, — усмехнулся Монтегрейн.
***
Доковыляв до гостиной, он сбросил сюртук и не глядя швырнул его на софу, сдернул с шеи платок.
Рэймер с детства не любил официальные наряды. К счастью, Гидеону хватило ума, чтобы не предавать огласке внезапную женитьбу. Если бы храм сверху донизу набили гостями, было бы гораздо хуже. А так — терпимо. Скандал, плавно переходящий в общественные пересуды, разразится гораздо позже, когда молодоженов уже не будет в городе. Если бы вместе со сплетнями в Цинне можно было оставить еще и новоявленную супругу, цены бы ей не было.
Рэймер поморщился, вспомнив женщину, с которой сочетался священными узами брака менее часа назад. Цена у нее определенно была, раз она ввязалась в эту авантюру. Впрочем, от вдовы Эйдана Бриверивза можно было ждать чего угодно, даром что внешне похожа на бедную овечку.
Скрипнула боковая дверь, затем на пол с грохотом полетел металлический поднос, по счастливому стечению обстоятельств — пустой.
— Лорд Монтегрейн, — испуганно пролепетала служанка, мгновенно принимая позу покорности: согнутая спина, глаза — в пол, — прошу прощения, я не знала, что вы вернулись, — вся фраза на одном дыхании, а напряженная поза говорившей ясно давала понять, что женщина ожидала грубой отповеди за свою оплошность, если вовсе не физической расправы.
Хотел бы он знать, что ей о нем наговорили.
Прибыв в столицу на прошлой неделе, Рэймер был вынужден нанять временный обслуживающий персонал для хотя бы частичного приведения в порядок слишком долго пустующего дома. Платил он щедро, не придирался, контактировал по минимуму, тем не менее что кухарка, что обе горничные, что прачка только и делали, что гнули спины, прятали глаза и вообще передвигались на полусогнутых в присутствии хозяина особняка. Это… раздражало.
— Вернулся, — бросил он коротко. — Буду в кабинете, меня ни для кого нет.
— Конечно, лорд Монтегрейн, — закивала женщина, все еще завороженно изучая свои туфли.
***
Полутемный кабинет встретил спертым воздухом и полумраком.
«Лучше бы проветрила комнаты, чем гнула спину», — с досадой подумал Монтегрейн, и сам поплелся к окну, чтобы раздвинуть шторы и распахнуть фрамугу. Прошлым вечером он засиделся с бумагами допоздна, и, очевидно, с тех пор никто из слуг не посмел сюда зайти.
Или постарался замести следы своего присутствия.
Рэймер устало опустился на стул, вытянув больную ногу. Настоявшись в храме, она бунтовала против каждого движения, откликаясь ноющей, время от времени переходящей в острую болью от колена по всему бедру.
Один из целителей, которые осматривали его вскоре после ранения, предупреждал, что так будет: чем дальше, тем хуже, — и предлагал ампутировать поврежденную конечность. От ампутации Рэймер отказался и теперь пожинал плоды своего решения.
Прислонив трость к столу и освободив руки, он достал из ящика документы, с которыми не успел разобраться накануне.
Как ни хотелось этого признавать, внезапная свадьба выбила его из колеи. Особенно, когда Гидеон, не поленившийся лично доставить приказ его величества, ехидно ухмыляясь, назвал ему имя будущей супруги.
…Мальчишка, захлебывающийся собственной кровью у его ног…
…Тело женщины, израненное, изломанное, со следами веревок на запястьях и лодыжках…
Рэймер скрипнул зубами, отгоняя от себя воспоминание о совместной службе с Эйданом Бриверивзом. Нужно было убить его, пока была такая возможность. Еще после первого случая.
В дверь постучали.
— Войдите. — Он отложил от себя бумаги, так и не успев вчитаться.
— Господин, к вам пришли. — Заглянула в кабинет одна из горничных.
Интересное дело: его самого слуги боялись как огня, а нарушать его распоряжения им отчего-то было не страшно.
— Я же сказал: меня ни для кого нет, — холодно напомнил Монтегрейн, медленно закипая.
— Но не для меня, — пропел звонкий женский голос, и служанку ловко оттеснили плечиком, затянутым в синий шелк. — Спасибо, дорогая, можешь идти, — бросила гостья горничной таким тоном, будто поблагодарила комнатную собачку за то, что та принесла ей брошенную в реку палку. Как еще по голове не потрепала? И уже тверже: — Оставь нас.
Служанка что-то покорно пискнула и скрылась в коридоре. Дверь за ней притворилась, оставляя хозяина кабинета и его незваную гостью наедине.
Они не виделись около полугода, но Элиза ни капли не изменилась. Такие же тонкая талия и высокая грудь, подчеркнутые туго затянутым корсетом, те же блестящие черные волосы, поднятые вверх, чтобы сделать акцент на изящной шее, по обе стороны которой спускались длинные цепочки серег с крупными драгоценными камнями.
