Книги
Глава 9
Рэймонд
— Да как она смеет?!
Письма приходили практически каждый день.
— Такое ощущение, что Амели только и делает, что строчит их не переставая! — воскликнул и в сердцах смял очередной опус о поместье, которое меня, в общем, никогда и не интересовало, разве что приехать раз в десять лет и то, чтобы убедиться, что эти камни все еще на месте.
Я не любил бывшую летнюю резиденцию, поскольку уж очень остро она напоминала мне о времени, когда мать была жива. Ее уход и последующее мое нежелание возвращаться в дом, в котором все напоминало о ней, и решили судьбу этой земли, я хотел наказать поместье, чтобы оно сгинуло вслед за графиней, поскольку не имело права на существование в этом мире, если нет ее.
Новая же графиня всерьез начала восстановление того, что я всеми силами старался разрушить. А кроме того, настаивала на зачатии ребенка и упорно делала вид, что не получила последнего и единственного моего письма, в котором ясно дал ей понять, что и пальцем к ней не притронусь. Я уверен, что поступал правильно, поскольку никто не дал бы гарантий, что невинная овечка, которой прикидывается моя супруга, уже не беременна от моего отца. И хватает же наглости.
— Что-то еще сэр? — спросил дворецкий, подавая мне вечерний чай.
— Нет, можешь идти, мне не приходило больше почты?
— Только от поверенного.
Шумно выдохнул.
— Эти двое решили меня доконать.
Ответа на мое заявление не требовалось, поэтому дворецкий удалился, стоило ему передать мне очередное письмо.
Адвокат невидимо все время присутствовал в моей жизни, требовал распоряжений по поводу различных расписок, что приходили ему с того момента, как я получил доступ к деньгам. А чего он хотел? Отец при жизни давал скудное содержание, и я естественным образом выходил из сложившихся обстоятельств. Каждый мой долг поверенный заставлял озвучивать и припоминать обстоятельства его получения. Разумное утверждение — чтобы он разом оплатил все требования кредиторов — встретило сопротивление. Мистер Белл утверждал, что есть займодатели, значительно завышающие ставки и предыдущие договоренности, а некоторые так и вообще приписывали несуществующие копейки. Бред, учитывая, что денег вполне достаточно. Быстро дочитав до конца письма, вздохнул. Поверенный испрашивал увеличение дотаций на поместье, в котором проживала моя супруга, и рассмотреть возможность нанять счетовода, что позволит хозяйству стать в будущем прибыльным. Это вызвало лишь смех. Заброшенное поместье не может приносить прибыль! И расчеты, которые он мне предоставлял, ясно это показывали. Правы были все же мои друзья, штат значительно разросся, стоило хрупкой графине вступить на ее земли.
Я, вероятно, уволил бы этого Белла, но он все еще владел деньгами и зорко следил, чтобы я не залез в основной капитал, который смогу получить только после рождения наследника.
Камин весело потрескивал, и я вытянул ноги, чтобы согреться и расслабиться.
— Простите, сэр. — В дверь просунулась голова дворецкого.
— Чего тебе? — с неохотой ответил я.
— Там кое-какое письмо, — замялся он.
— Опять?! — У меня даже дрему как рукой сняло, и я приподнялся в кресле.
— Нет-нет, оно адресовано не вам, но… — Слуга странно мялся, словно увидел что-то неприличное.
— Как зовут адресата?
— Реджинальд Лэнгтон.
Я нахмурился. Письмо моему отцу? Наверное, от какого-то старого друга, который не в курсе его смерти.
— И откуда пришло? От кого?
— Из поместья, — буквально прошелестел дворецкий. — От вашей жены.
— Что? — Я ушам своим не верил. — Дай сюда.
Схватил конверт и вскрыл. Ну да, читать чужие письма нехорошо, но отец мертв, я его наследник, так что…
«Милый дядюшка» — начиналось послание, и у меня прошел озноб по спине то ли от ласкового обращения, то ли от негодования, что какая-то безродная девица буквально приписывает себе родство с моим отцом. «Я очень скучаю по вам, каждый день вспоминаю, как хорошо нам было вместе. Помните, как мы сидели у камина и вы рассказывали истории из своей жизни? А как обнимали меня и целовали в макушку? Мне так не хватает ваших теплых объятий и ласковых рук…»
Внутри все клокотало от гнева. Значит, это все-таки правда. Их связывали более тесные отношения, нежели мне призналась эта лгунья. Теперь уж точно никаких наследников. Я не готов воспитывать бастарда, даже если он будет мне родственником. Да что там, родным братом! Нет, нет и нет! Пусть девица сгниет в этом богом забытой деревне, я туда ни ногой!
Хотел бросить письмо в огонь, но передумал. Оно послужит доказательством, когда придет время. Свернул и уже почти убрал в секретер, где хранились документы, но не сумел побороть любопытство и решил дочитать до конца.
«Да, я хотела стать графиней Эдерли, но не так. Все не так. Вы хотели, чтобы было кому передать наследство, но ваш сын и думать не хочет о наследнике. И что же мне теперь делать?
Знаю, что не ответите, но больше мне не у кого просить совета. Я очень люблю вас, дядюшка, и всегда буду любить».
От злости я сжал зубы и, стараясь держать себя в руках, старательно свернул письмо, спрятав в потайное отделение. Теперь моя женушка не сможет отрицать свою греховную связь с моим отцом. Собственноручно написала, не отвертится!
Пытаясь унять злость, плеснул себе добрую порцию виски и снова уселся у камина. Мысли то и дело возвращались к проклятому письму. Я буквально видел, как Амели пишет его со слезами на глазах, небось поглаживает живот, как делают это все женщины в положении, а потом случайно отправляет мне. Ненавижу! За то, что врала; за то, что почти отобрала то, что принадлежит мне по закону; за то, что снова и снова перед глазами стоит ее образ в той деревенской церкви — испуганная лань с огромными влажными глазами.
Швырнул стакан с остатками виски в камин, отчего полетели искры, и отправился спать. В голове приятно шумело от выпитого, и я думал, что усну моментально, но ошибся. Еще долго ворочался, не находя себе места, а когда все-таки заснул, увидел во сне ее, Амели. Нежную, хрупкую и невероятно красивую…
Амелия
— Доброе утро! — поприветствовала меня Марта и стала распахивать шторы на окнах одну за другой. Новые, тяжелые, с золотистой окантовкой, оканчивавшиеся кисточками в тон. Сделанные по последней лондонской моде, они тем не менее очень подходили спальне, в которую я после покраски и ремонта смогла перебраться.
— Мистер Бонн все еще ворчит по поводу гортензий? — улыбнулась я.
— Да, он привередник еще тот! — подбоченилась экономка. — Ваш завтрак накрыть внизу или принести сюда?
— Я спущусь, — потянулась и откинула пуховое одеяло. Невероятная роскошь, но в нынешних погодных условиях, пока часть каминов в поместье все еще не работала, мы согревались как могли.
Умывшись и переодевшись для прогулки на лошади, я спустилась.
— Доброе утро, графиня! — приветствовал мистер Бонн.
— Рада вас видеть, как ваше здоровье? — издалека начала я, усаживаясь за стол. Дворецкий тут же поднял клош, открывая на блюде горячую овсянку, и налил горячего чая.
— Помнится, вы говорили, что вам нравятся розы. — Я заметила, как старик поджал губы, но все же проговорил, сохраняя спокойствие:
— Да, я всегда любил этот горделивый цветок, и моя мать их любила… — На мгновение мне показалось, что дворецкий окунулся в воспоминания.
— Как вы смотрите на то, если очищенный пруд мы засадим полевыми розами? — предложила и успела заметить, как спрятал улыбку мистер Бонн.
— Но как же? — Характер дворецкого был сильным. — Им непременно требуется опора, я поэтому и предлагал расположить эти кусты возле дома, — снова поникшая голова.
— Так вы не видели план нового садовника! Возле пруда будет возведена арка, а возле нее как раз и будут расти полевые розы!
