Книги
Остаток ночи Катрина почти не спала. Забывалась тревожным сном на пару минут, снова просыпалась и думала.
Она хотела домой, туда, где могла прятаться под масками, принятыми в высшем обществе. Где это воспринималось как должное, и никто не пытался заглянуть под твою маску, потому что у самого хранилось в шкафу десяток таких же, приличествующих каждому случаю.
С родителями она была послушной дочерью. С сестрами — заботливой и внимательной, готовой выслушать и поддержать мудрым советом. С женихом — примерной невестой. С подругами… Да какие подруги?..
Катрина никогда всерьез не задумывалась, что все ее ипостаси были лишь масками. Ни с кем она не была настоящей, той, кем хотела быть. Только такой, какой должна была быть.
Своими вопросами Нэйтан вывернул ее душу наизнанку. Катрине так хотелось получить ответы, что она отвечала правду, не думая, не хитря, не пытаясь сгладить неприятные моменты. Для него ничего не значили ее признания, он лишь развлекал себя в тесной камере. Зато, вернувшись в свои покои, Катрина разрыдалась, как девчонка. Это не были слезы обиды на Нэйтана, скорее слезы горечи и злости. На саму себя.
Потому что трусиха.
Потому что никто не виноват, что она загнала себя в эти рамки, которые теперь с каждым днем душили все больше.
Едва рассвело, Катрина встала и, не одеваясь, как была, в ночной рубашке и с растрепанными после бессонной ночи волосами, села писать письмо.
«Джошуа, я много думала и больше не хочу продолжать эту фальшь, в которую превратилась моя жизнь. Ты завидный жених, уважаемый член общества, интересный собеседник и просто хороший человек, но мне нужно нечто большее для того, чтобы навсегда связать с тобой свою жизнь. Я прошу тебя позволить мне разорвать нашу помолвку, пока дело не зашло слишком далеко. Уверена, ты найдешь свое счастье…»
В дверь постучали.
Катрина с досадой обернулась на дверь, отложила перо.
— Кто там?!
— Это Филипп, леди Морено.
Катрина мысленно выругалась. Встала, накинула халат, завязала потуже пояс, пригладила волосы и пошла открывать.
Филипп внутренне удивился ее виду, но вел себя, как всегда, безупречно.
— Я перепутала время? Вы пришли проводить меня на завтрак? — спросила, кусая губы.
— О, нет, леди Морено. — Филипп виновато склонил голову, как того требовали приличия, сам же он не испытывал ни капли чувства вины. — Прошу прощения, если ввел вас в заблуждение. Его величество просил передать, что сегодня завтракает с леди Робердон и просит вас его простить.
У Катрины от сердца отлегло. Она помнила, что Нэйт предупреждал, чтобы сама не отменяла и не переносила по своему усмотрению встречи с королем, но идти сегодня на завтрак для нее было сродни самому страшному наказанию.
С трудом сдержала рвущуюся на губы улыбку. Ответила спокойно и равнодушно:
— Конечно, Филипп, передайте его величеству, что дела подождут до завтра. Я не в обиде.
Можно подумать, она могла бы обидеться на короля.
Снова этикет. Снова заученные фразы.
Филипп повторно извинился за вторжение, поклонился и был таков, а Катрина захлопнула дверь.
Недописанное письмо лежало на туалетном столике.
Она прошла и взяла его в руки, пробежала глазами по строчкам. Бумага жгла пальцы, будто горела.
Огонь от этого письма превратится в огромное пламя, которое поднимется выше ее головы, стоит ей его отослать. Пламя публичного скандала.
Катрина смяла послание, потом снова расправила, перечитала и после этого разорвала на мелкие кусочки и выбросила в мусорную корзину.
Это было бы честно — сказать прямо и сразу. Но Холланды не то семейство, от родства с которыми можно отказаться парой строк. Если родители Джошуа воспримут ее отказ от свадьбы как оскорбление, пострадает не только Катрина, но и все ее родственники.
Нет, нельзя действовать под воздействием эмоций. Нужно встретиться с женихом и поговорить с ним. Если они придут к обоюдному решению и вместе откажутся связывать свои жизни узами брака, то скандала удастся избежать. Джошуа порядочный человек, он не может не понять.
И все-таки ей безумно повезло, что Эрик сам отменил утреннюю встречу. Навряд ли Катрина бы сумела скрыть от него подробности вчерашнего посещения подземелья, пока еще сама толком не сумела их осмыслить.
Нэйтан не предатель, не заговорщик — это облегчение. Но на чем основывается ее уверенность? Только на его словах. Ведь ни единого доказательства Нэйтан пока что так и не предоставил. Лишь слова, слова в которые она поверила, ни на миг не усомнившись.
Но заговор имел место быть. Тогда кто?
Эрика?
Неужели она могла предать родного брата? Заговор — это не обычная ссора, а нечто серьезное, что нельзя отменить, просто попросив прощения. Это навсегда.
А если не принцесса, то кто? Это должен быть кто-то достаточно близкий королю, иначе Нэйтан бы не юлил и не тянул время, а выложил старому другу все, как есть.
Лаура?
Почему Катрина сразу сняла ее со счетов? Да, девушка мила и, кажется, влюблена в будущего мужа, но кто знает, с какими поучениями отправил ее в столицу отец, глава мятежной провинции.
Снова обвинения без доказательств.
Одно Катрина могла сказать с уверенностью: она не верила никому в этом замке. Кроме Нэйтана — воспоминания не умеют лгать.
***
— Не выспалась? — Нэйтан сидел на краю койки, взобравшись на нее с ногами, и в своем черном плаще напоминал огромную нахохлившуюся ворону.
— Все хорошо, — Катрина натянуто улыбнулась. — Нам нужно продолжать, отосплюсь по возвращении домой.
— О, — оценил Нэйтан, — у нас боевой настрой. — Спрыгнул на пол. — Похвальное рвение.
Сам узник выглядел так, будто не он провел с ней полночи за разговорами: бодр и даже весел.
Катрина присела на край своего матраса, подтянула колени к подбородку, обняла ноги руками.
Нэйтан молча следил за ней, потом выдал:
— Ты как вдова на утесе, с которого сиганул ее благоверный.
Катрина вскинула голову, сощурилась.
— В следующий раз принесу с собой корзину с помидорами, — пообещала мстительно.
Его брови приподнялись. Заинтересовался.
— Это еще зачем?
— Буду кидать в тебя за всякое хамство.
— Ааа, — протянул понимающе. — Ладно, только яблоки не бери.
— Почему? — настал ее черед удивиться.
— Почему-почему, — передразнил весело. — Они тверже, прибьешь еще ненароком.
Катрина расхохоталась, представив, как он, словно обезьяна в клетке на ярмарке, прыгает по камере от стены к стене.
— Прости, я… — постаралась взять себя в руки.
— Хотя бы иногда научилась расслабляться, — закончил Нэйт за нее.
Катрина перестала смеяться, подняла глаза и неожиданно даже для самой себя серьезно спросила:
— Я зануда?
— Ты спрашиваешь человека, который, кроме тебя, неделями никого не видит, — напомнил Нэйтан. — Я не могу быть объективен. Мне с тобой очень даже весело.
— Смеяться надо мной, — сказала и поджала губы.
И чего ее понесло задавать такие глупые вопросы?
— Э-э-эй, — он присел на корточки, чтобы не возвышаться над ней. — Тебе что, на самом деле обидно то, что я несу? Серьезно?
Катрина пожала плечами и сильнее закуталась в плащ.
— Иногда обидно, иногда злит, — призналась, смотря в сторону.
— Лучше злит, чем обидно, — высказался Нэйтан, склонил голову набок, заглядывая в глаза. — У тебя выдался плохой день? Ты вроде бы пришла раньше обычного. Когда успела?
— Эрик отменил завтрак, и я собралась раньше.
— Видишь, как удачно.
— Я хотела написать письмо своему жениху, что разрываю помолвку, и не закончила. Разорвала и выбросила.
Она толком не знала, зачем это сказала, просто очень хотелось с кем-то поделиться. Так почему бы не с узником, запертым за семью замками, который никому не сможет рассказать?
Нэйтан помолчал.
