Книги
Глава 9
Солнце опустилось за горизонт, и небо над Горками неспешно меняло свою расцветку с нежно-сиреневого до насыщенного лилового. Еще в начале лета Светлана приказала вынести два кресла на веранду с западной стороны дома, думая, что вечерами они с Надюшей будут сидеть здесь, любоваться закатом и беседовать о разных глупостях, как обычно это делают сестры. Наивно и смешно. Рядом со Светланой Надя присаживалась разве что во время трапезы, да и то, если соглашалась спуститься в столовую.
Вероятно, Светлана сама была виновата, что упустила в какой-то момент сестру. Быть может, еще тогда, в детстве, когда маленькая Надюша упрашивала поиграть с нею, а она, семнадцатилетняя ветреная девица, совала ей в руки книжку и убегала к друзьям. Все-таки одиннадцать лет разницы между сестрами это слишком много.
Так что теперь любоваться закатами приходилось в обществе сигареты. Светлана аккуратно стряхнула пепел и вновь затянулась терпким дымом.
…В те годы лето сестры Шелиховы проводили здесь же, в Карелии. Горки были тогда большим и богатым поместьем, принадлежащим господам Халиным, родителям Алины. Матери, ее и Алины, были закадычными подругами, оттого, должно быть, Халины так охотно принимали их на все лето. С Алиной Светлана дружила, сколько себя помнила: все детство и юность они провели вместе, делились друг с дружкой самыми сердечными тайнами и мыслями. Потому в каком-то смысле Алина была ей ближе, чем сестра.
А Серж Гриневский приходился Алине троюродным, кажется, братом и с самого детства его точно так же отправляли к Халиным – загорать и отдыхать после месяцев учебы. Когда им всем было по тринадцать лет, Серж по-детски искренне признался Светлане в любви и заявил, что когда они вырастут, он на ней женится. Польщенная – никто из подруг не мог похвастаться подобным – Светлана, разумеется, тотчас согласилась стать его невестой.
У родителей Сержа и Алины, правда, было по этому поводу другое мнение, но в свои юные годы Светлана этого не понимала и безрассудно бегала целоваться с Сержем в укромном уголке сада. Разумеется, подобное времяпрепровождение было для Светланы куда более заманчивым, чем игра в куклы с младшей сестрой.
Из сладких воспоминаний Светлану выдернул едва слышный скрип калитки. Она тотчас обеспокоенно спросила:
— Кто тут?
Было совсем темно, и нежданного гостя, спешащего к ней по тропинке, Светлана разглядеть не могла. Только охватило неприятное волнение при мысли, что это Серж. Он навещал ее, входя обычно через эту калитку, но сейчас Светлана его видеть не хотела – до отвращения не хотела.
— Это я, ma chere. - С облегчением Светлана узнала голос Алины, а вскоре и увидела ее лицо, появившееся из тени. Пышные огненно-рыжие волосы были убраны под шляпку, а сама она уже успела облачиться в траурный наряд. – Не помешала?
— Что ты! Разумеется, нет, садись, - Светлана указала ей на второе, кресло, куда Алина, не заставляя себя ждать, опустилась.
Светлана действительно была рада ей: сейчас она как никогда нуждалась в участии, и никто, кроме Алины, похоже, не мог ей этого участия дать. К тому же Светлана бесконечно преклонялась перед умом Алины, по-мужски острым. Как же все-таки хорошо, что она у нее есть.
Но подруги сидели в молчании: Светлана курила, а Алина, должно быть уставшая за день, наслаждалась тишиной и уютом в плетеном кресле. Им не было необходимости заполнять паузы словами.
Только минуты через три Алина повернулась к подруге, еще немного помолчала и спросила:
— Вижу, снова ты с сигаретой?
— Сегодня можно.
— От этого цвет лица, я слышала, портится.
Но цвет лица Алину, видимо, не волновал, потому как она, приметив портсигар подруги, тоже вытянула сигарету. Не найдя спичек и поленившись встать за свечой, она ухватила теплой, чуть шершавой рукой запястье Светланы и приблизила к своим губам, прикуривая от ее огонька.
А глазами в этот момент поймала взгляд Светланы и смотрела так пристально и неотрывно, что Светлана не выдержала и отвернулась.
— Я приехала узнать, когда похороны, – наконец сказала Алина, выпустив струю дыма и устроившись к Светлане вполоборота.
— В пятницу, - ответила та. – Сейчас его отвезли к прозектору… не знаю, что они хотят узнать таким образом. Павла похоронят в его поместье, в Ермолино – там его настоящая семья, я думаю, это будет правильно.
Светлана бросила взгляд на подругу, но та ничего не сказала, ровно не слышала ее замечания. Только внимательно смотрела на оранжевый огонек сигареты. А Светлане отчего-то очень хотелось об этом поговорить.
— Я была там, в Ермолино, лишь однажды – года два назад, - продолжила она. - Понадобилось решить кое-какие вопросы с моим содержанием, и я поехала, - Светлана вымученно усмехнулась, - и поняла тогда, отчего Павел ни разу не возил меня в свою деревню прежде. Меня там встретила одна особа… красивая, молодая. Моложе меня. Вела себя как хозяйка – нагло и крикливо. Лишь когда догадалась, кто я такая, немного присмирела. И вокруг нее ребятишек человек пять. А один – ровесник моего Ванечки, и похож на него так…
Резко оборвав фразу, с усилием отгоняя воспоминания, Светлана снова прильнула к сигарете, докурив ее за один раз. Руки не слушались, мелко тряслись и роняли пепел на юбку.
— Сколько бы сейчас было Ванечке? – спросила Алина.
— Семь, как Лизе, твоей старшей.
Светлана ответила быстро и, как ей показалось, совсем без эмоций. Однако продолжать расхотелось: она не любила говорить ни о своем мальчике, ни о чужих детях. Она не знала большей пытки, чем говорить о маленьких детях или видеть их.
Алине она никогда не признавалась в этом и с несколько фальшивой улыбкой старалась поддерживать разговоры о ее девочках, потому что знала, как много они для Алины значат. Как горячо и самозабвенно она их любит. К счастью, разговоры о детях подруга заводила редко, наверное, догадываясь о чувствах Светланы. Вот и сейчас она сама сменила тему:
— Твой муж не был святым, - пожала она плечами. – Как, впрочем, и ты, ma chere. Да и все мы. Но Бог завещал прощать, так что прости его, прекрати о нем думать и терзаться.
— Я вовсе не терзаюсь, - отозвалась Светлана, желая казаться хоть вполовину такой же стойкой.
— Вот и славно. Подумай лучше о своем будущем. Прости за цинизм, ma chere, но ты теперь свободна и, к тому же, весьма состоятельна. Признаться, я тебе даже немного завидую, - она улыбнулась, но, поймав осуждающий взгляд, тотчас подавила улыбку: - Шучу-шучу. Просто хотела немного развеять тебя.
Алина снова вдохнула и выпустила дым, а потом спросила самым обыденным тоном:
— Так это ты сделала?
Светлана вздрогнула. Разумеется, подруга спрашивала об убийстве Павла. Алина просто не могла этого не спросить когда-нибудь – увы, но деликатность в число ее достоинств не входила.
— А что, если да?
Алина пожала плечами, не поведя даже бровью:
— Ровным счетом ничего, - она снова выпустила дым. – Просто в этом случае нужно думать, что нам делать, а не пускать все на самотек.
Это «нам», оброненное вскользь, сказанное без намека на фальшь и показуху, было столь дорого Светлане, что она, обернувшись к подруге, так и не смогла выразить словами глубину своей благодарности. Светлана не надеялась, что Алина и впрямь что-то придумает – ну что здесь можно придумать, право слово? – но ей и одного участия было достаточно.
А вместе с благодарностью тотчас почувствовала, как недостойна она такого к себе отношения:
— Нам… - горько повторила она и покачала головой, - Алинушка, я в самом деле не заслуживаю твоей доброты. Другая б на твоем месте ненавидела меня – и была бы права.
