Книги
До кладбищенского забора мы добраемся за считанные минуты. Ветер подгоняет в спину, а тяжелые сумки мы бросили у вышки. С собой я прихватил только кинжал стратега. Если уж совершать глупости, то лучше делать это налегке.
Высокая каменная ограда больше походит на крепость. Ее толщина составляет сантиметров восемьдесят, и сложена она из массивных темно-серых булыжников. А из верхушки торчит россыпь острых железных пиков, давным-давно заржавевших от дождя и влажного просоленного воздуха. Защищает стена, ясное дело, не кладбище. На Западной горе вот уже несколько сотен, а то и тысяч лет стоит замок. Ну как замок? Каменный фундамент да половина разрушенной башни. Если верить урокам боговедения, мы живем на святой земле. До природного катаклизма, расколовшего мир на части, здесь жили племена Пандоры и их Бог. Но времени прошло немало. И его нагрузку выдержало только кладбище да забор, который теперь лежал бы перед нами непреступной крепостью, если бы не моя неуемная жажда приключений.
- Ты же не через верх его перелезал? – спрашивает Саймон, с опаской оглядев изгородь.
Я отрицательно мотаю головой и тычу пальцем на юг.
- Там есть лазейка.
Местные жители десятилетиями разоряли кладбище наряду с могильниками. Но если последних интересовали исключительно трупы, то первые промышляли личными вещами усопших. А особо ушлые, как отец Жана Жюль, находили и другие способы поживиться здесь. Например, у Жюля Консервации Сто Семьдесят Шесть есть свой бизнес. Он собирает на кладбище мух, вымачивает их в секретном растворе, высушивает и скручивает в ветошь. А потом продает за консервы. Выкуришь одну такую скрутку, и в голове плывет туман.
Так я и попал на кладбище впервые. Жан устроил меня к отцу на подработку. За сто грамм мух я получал одну банку капусты. За триста – горох, фасоль или кукурузу. За пять сотен можно выторговать кашу из крупы с соусом. А за килограмм – сливы. Конечно, за одну вылазку килограмм никак не наберешь, но у дяди Жюля действует накопительная система. Я накопил уже около семисот граммов мух, хотел набрать на сливы, видно не судьба. Сейчас нам бы и капуста пригодилась.
В животе урчит. Желудок брата протяжно рыкает в ответ. Я грустно вздыхаю. Мы были настолько шокированы увиденным, что так и не отвели минуту на обед. Но возвращаться поздно.
В южной части забора первые кладбищенские кладоискатели продолбили дыру и прикрыли ее стальным листом, раньше, скорее всего, служившим задней стенкой буфета. Через нее мы и пробираемся на кладбище.
Добравшись до лазейки, Саймон судорожно вздыхает, но ничего не говорит. Руки его дрожат, а в глазах отражается настоящий ужас. Сколько бы я ни предлагал, он ни разу не ходил со мной на дело. Говорил, что это неоправданный риск, что нам вполне хватает на жизнь тех консервов, что мы получаем в качестве стипендии. Но я уверен, он просто трусил.
- Ты готов?
Саймон отрицательно качает головой. Пожав плечами, я пролезаю в дыру.
Мелкий дождь тихо барабанит по металлу, мешая звуки. Мрачное серое кладбище стоит в покое. Никакого движения не видно. Вечер еще не добрался до заката, но в это время могильники не так активны, как днем. Да и небо затянуто тучами. На кладбище легла плотная тень, совсем как в сумеречное время, что дает нам неплохие шансы с успехом закончить миссию, но нервы все равно натянуты до предела, и сердце грохочет в груди, как безумное.
Саймон выглядывает в дыру и, с опаской озирается по сторонам, выбирается на кладбище.
- До чего жуткое место.
Я прижимаю палец к губам. Он бледнеет и вертит головой по сторонам. Схватив его за рукав, я указываю двумя пальцами на глаза, а потом тычу указательным пальцем в землю. Даю знак идти за мной. Стараясь держаться поближе к забору, мы выдвигаемся к северу. Туда, где за склепами и каменной оградой, лежит потерпевший крушение стратег.
Высокие могильные плиты в этой части кладбища почти все разрушены. Огромные каменные буквы «П» возвышаются над разрытыми могилами, словно арки. Некоторые из них треснули и покосились, другие и вовсе повалились на землю. В одной из этих могил мы с Жаном совсем недавно вырыли целых три мушиных гнезда. А теперь он стоит возле забора на набережную и недоумевает, где нас носят морские черти.
Я не сомневаюсь: он там. Он, конечно, мог опоздать, но чтобы совсем не прийти… Мы с Жаном дружим, сколько я себя помню, и он ни разу нас не подвел. Надо было оставить ему записку.
Дождь усиливается. Капли становятся все крупнее и тяжелее, и совсем скоро под ногами появляются ручейки. Земля размякла, и наши истоптанные ботинки то и дело проваливаются в нее и чавкают. Как бы подошвы не отвалились. Мало приятного в том, чтобы щеголять по кладбищу босиком. Особенно когда то там, то тут валяются обломки гробовых крышек.
Порыв ветра пробирает до костей. Промокшая одежда липнет к телу. Саймон все вертит головой по сторонам, смаргивая с ресниц дождевую воду. Я тоже оглядываюсь. Позади тишина, а впереди склепы – большие каменные коробки с высеченными на стенах гербами и узорами. Они могут скрывать в себе с десяток могильников.
Я опускаюсь на корточки, переводя дух и собираясь с силами. Саймон испугано дергается и присаживается рядом.
- Что? – спрашивает он, в ужасе округлив глаза.
Я мотаю головой и достаю из кармана комбинезона кинжал.
- Ты что-то увидел?
- На всякий случай.
Саймон сглатывает и кивает. Склепы совсем близко.
Дальше кладбище идет на склон. Ноги скользят в грязи, и я хватаюсь за забор, чтобы не упасть, но это не очень-то помогает. Земля буквально уходит из-под ног.
Слева что-то мелькает. Невольно вздрогнув, я поскальзываюсь и шлепаюсь на задницу. Съезжаю по склону вниз.
- Виктор! – испуганно вскрикивает брат и кидается за мной.
Я пытаюсь зацепиться за что-нибудь руками, втыкаю кинжал в землю. Он пропахивает в ней борозду, наткается на что-то твердое, и я наконец-то останавливаюсь. Взгляд падает на огромную тень за спиной брата.
- Сзади!
Саймон оборачивается набегу, тоже поскальзывается и сваливается в грязь. Его несет прямо на меня. Тень вдали пригибается. Слышится протяжный утробный рык. Я отпускаю кинжал, хватаюсь за брата и позволяю инерции унести нас вниз.
Склон становится еще круче, и мы кубарем катимся на северо-запад в самый центр кладбища. Справа и слева мелькают перекошенные склепы. Острые камни бьют по ребрам, рукам и ногам. Один из них царапает щеку. А спустя мгновение мы врезаемся в огромную могильную плиту. От толчка перехватывает дыхание. Саймон рядом стонет и хватается за голову.
- В порядке? – шепотом спрашиваю я, вытирая с лица кровь.
Он кивает, и я прижимаю палец к губам. Но его всего трясет, и молчать он не собирается.
- Это был могильник? Такой огромный? Я думал они меньше. Почему ты не предупредил?
- Заткнись, - рявкаю я и прижимаю грязную ладонь к его рту.
Саймон отворачивается и брезгливо морщится. Вытирает лицо грязным рукавом, но становится только хуже.
Я напряженно вглядываюсь вдаль, ожидая, что могильник бросится за нами. За стеной дождя трудно что-то разглядеть, и я надеюсь, что зверь тоже потерял нас из виду.
- Нас снесло от забора, - обеспокоенно шепчет Саймон.
- Зато стратег теперь ближе.
Не заметив перед собой угрозы, я выглядываю из-за могильной плиты.
То, что я вижу, заставляет сердце замереть. Всего в паре метров от нас, поднявшись на задние лапы, стоит еще один могильник. Он царапает тупыми когтями лысое пузо и втягивает воздух вдавленным в череп носом. Четыре нижних клыка наехали на верхнюю губу и блеснули, отразив свет молнии. Раздается гром.
