Книги
Мы со всех ног кидаемся на второй этаж. Туда, где проходит урок конструирования консервных банок. Еще один общеобразовательный предмет, который никак не касается нашей будущей профессии. Весь наш выпуск по окончании обучения встанет к конвейеру и будет раскладывать по банкам уже готовую еду. А дальше самых ушлых будет ждать карьерный рост. Одни станут вахтерами в Управлении, другие учителями академии, а третьи бригадирами в разных цехах завода. А им на смену придет следующий выпуск второго раздела. Но нам с Саймоном не придется на все это смотреть и тем более в этом участвовать. Скорее всего, мы не доживем даже до утра.
Я добежал до кабинета ККБ первым. На привычном месте брата нет. И я смотрю на пустой стул и чувствую, как внутри все медленно сжимается. Сердце проваливается в желудок. Воображение вмиг рисует ужасающую картину казни, а перед глазами появляются пульсирующие темные круги.
Жан подходит сзади, кладет руку на мое плечо и указывает пальцем на последнюю парту другого ряда. Саймон подсел к Сто Восемьдесят Четвертой и увлеченно черкает что-то на рисовальном листе, то и дело поглядывая на свою соседку. Рузанна краснеет и пялится в его конспекты с нескрываемым любопытством.
Вот сволочь! Руки так и чешутся ему врезать. В глазах прояснилось, но теперь меня всего трясет от ярости. В такой критический момент, когда нам следовало бы держаться вместе, он мало того, что свалил, так еще и сел за другую парту! И все же сквозь нахлынувшие эмоции протискивается вздох облегчения. Саймон в классе. Живой.
Я тихо прохожу на привычное место и падаю на стул. Жан остается стоять в дверях. Учитель прерывает лекцию и вопросительно приподнимает черные, поддернутые сединой брови, однако ни раздражения, ни гнева во взгляде нет.
- Можно вас на пару слов? – вежливо просит Жан.
- Разумеется, - кивает он, отложив в сторону лекционную памятку, и поднимается со стула, загородив головой настенную газовую лампу, – настолько высокий ему достался рост. Повезло, мы с Саймоном таким похвастаться не можем.
Учитель ККБ – еще одна возрастная загадка нашей академии. Ясное дело, молодым его назвать нельзя – все его лицо испещрили морщины, на голове красуются залысины, а на носу темная бородавка, какие бывают только у стариков. Но с такой бодрой, подпрыгивающей походкой ему никак нельзя дать больше сорока. Впрочем, на нашем острове и сорок – возраст солидный.
Учитель и Жан вместе скрываются за дверью, и весь класс проводит их удивленными взглядами. Даже Саймон отрывается от рисунка. На нашем острове редко случается, чтобы ученику и учителю было, что обсудить наедине. Даже тот факт, что учитель ККБ ведет наш класс, не проясняет ситуацию. Я сглатываю, занервничав. Не слишком ли много внимания привлекает к себе Жан?
- Чего это они? На свидание пошли? – усмехается Тони Консервация Сто Двенадцать – один из местных хулиганов, вроде меня, только еще хуже.
Он составил мне приличную конкуренцию по числу назначенных за прошлый год отработок. Но если я получал наказания за действительно серьезные преступления, то Тони обычно вляпывается потому, что не умеет держать за зубами язык, такой же длинный и корявый, как его нос.
Он ржет, противно хрюкая, но никто из учеников не подхватывает его веселья. У меня тоже нет настроения кусаться, потому я просто прячу лицо в руки и даю волю мучавшей меня дрожи. Не очень-то простой. Похоже, я все-таки простудился. После мартовского купания в северной части моря это совсем не удивительно.
Жан и учитель отсутствуют подозрительно долго. Класс успел расслабиться. Девчонки чирикают о своем. Местный весельчак, Сто Восьмой, уселся на парту и ведет дискуссию о землетрясении, все, кто сидит поблизости, обернулись к нему. Тонни кидается бумажками в соседку, а она пытается врезать ему сумкой. Саймон разболтался с Рузанной, совсем позабыв про меня. Время тикает в кармане неправильно, но все равно неумолимо. Я думаю: а вдруг Жан отвлекает учителя, чтобы мы успели смыться? Идея неплохая. Но почему он не предупредил?
Решив не заморачиваться на мелочах, я двигаю стул к парте брата и нагло вклиниваюсь в разговор.
- Саймон, нам надо идти.
Он хмурится и прикрывает рукой рисовальный лист, над которым трудился последние несколько минут.
- Куда?
- Не важно куда, важно откуда.
- Сейчас?
- Прямо сейчас.
- Не выдумывай, - он снова утыкается носом в рисовальный лист и легким движением добавляет нарисованным Рузаниным кудряшкам блеска. – Мы никуда не пойдем.
- Саймон…
- И мы не будем здесь спорить об этом.
Похоже, шок еще не отпустил. Я хватаюсь за голову, лихорадочно соображая, как объяснить этому упрямцу всю важность ситуации. И в тот же миг на пороге кабинета появляется учитель.
- Сто Сорок Второй, на выход, - командует он.
Мы с Саймоном переглядываемся, и я делаю шаг вперед.
- Оба, - уточняет учитель. – Собирайте вещи и за мной.
Он отводит нас в соседний пустующий класс. Раньше мне не доводилось в нем бывать. Кабинет разделен на две части стальной решеткой от пола до потолка. По одну ее сторону стоят ящики с инвентарем: стопки рисовальных листов, стаканы с прутьями, пузырьки червячных красок, свертки с мелом и прочая школьная дребедень. А по другую – рядами выстроились парты.
- Занимайте места и доставайте письменные принадлежности. У вас троих будет отдельное задание. Я хочу, чтобы вы написали мне самостоятельную работу на тему «конструирование консервной емкости для сладких фруктов». – Он наскоро царапает на доске несколько вопросов. – После урока я вернусь и проверю, как вы справились с задачей.
С этими словами, он выходит, позабыв добавить обычное: «Вопросы есть?». Замок в двери щелкает.
- Он что, запер нас тут? – мы с Саймоном синхронно вздергиваем брови и впиваемся взглядом в Жана. – Что ты ему сказал?
- Сказал, что вам плохо, и вы заблевали весь толчок, - пожимает он плечами. – Похоже, он решил, что разумнее нас изолировать. А то вдруг заразно.
- А в медпункт почему не отвел? – Саймон недоверчиво прищуривается.
- Иди и спроси его сам.
- Не могу, он нас запер. Говорю на случай, если ты не заметил этого.
- Спасибо, я заметил.
- Нафига ты вообще ему наврал? Тебе-то мой план чем не угодил?
- А тем, - поясняет Жан, - что у тебя на руке нет метки. Представь, что будет, если ты попадешься в руки стратегам.
- И что… - начинает Саймон, но сразу прикусывает язык. Его лицо белеет, он сдавленно икает и поворачивается ко мне. – Черт, я ведь не подумал…
Я хватаю его за плечи, помогая удержать равновесие, а то еще чего доброго в обморок хлопнется, и говорю как можно увереннее:
- Так, успокойся. Все будет хорошо, слышишь? Мы что-нибудь придумаем. Давай сделаем глубокий вдох и не будем паниковать, о’кей?
- Это ты во всем виноват… ты виноват! – задыхается он, едва борясь с подступающими слезами. Я его понимаю. Я и сам не прочь поплакать да времени нет.
- Да, виноват. Я и исправлю, да? Найду какой-нибудь выход. Ты только дыши.
- Дышу, - кивает он. – Какая же ты сволочь.
С этим утверждением я тоже не спорю, просто протягиваю руки и обнимаю его. Но он сразу отстраняется и вертит головой. Глубоко через силу вздыхает и вытирает рукавом подступившие слезы.
- Надо уходить отсюда. Мне нельзя тут оставаться. Я должен бежать…
Он вскакивает с места и кидается к двери. Жан несется ему наперерез.
- Дверь заперта, Саймон. Стой!
- Тогда в окно.
Но тут ему дорогу преграждаю я.
- С ума сошел? Второй этаж и потолки высоченные. Успокойся, Сайм.
- Не успокаивай меня! Другого выхода все равно нет, ты знаешь.
- Ты разобьешься!
- Но ты же не разбился, когда сиганул с крыши нашего дома два года назад!
