Книги
Дмитрий поднимает и опускает рычажки, крутит ручку и вслушивается в помехи, а я нажимаю на боковую кнопку переговорной «мыльницы» и раз за разом повторяю:
- Говорит остров Консервация-Один. Меня кто-нибудь слышит? Прием.
На том конце радиоволн, если там кто-то и есть, предпочитают не отвечать. Несколько раз мы ловим обрывки переговоров других стратегических кораблей. В эти моменты Дмитрий хватается рукой за «мыльницу» и прижимает палец к губам. И я все больше убеждаюсь в том, что капитан не в курсе его самодеятельности.
Время быстро бежит вперед. Дмитрий все больше нервничает и смотрит на часы. До возвращения радиста остается минут десять, когда сквозь треск и помехи из радиостанции слышится далекий женский голос.
- На кораблях стратегов бывают женщины? – спрашиваю я.
Дмитрий отрицательно мотает головой.
- Не слышал о таком.
- Попробуй настроить четче.
Дмитрий склоняется над ручкой и медленно поворачивает ее, устанавливая более четкий сигнал.
- Идеально не выйдет, там что-то внутри подкручивать надо, чтобы четкую волну поймать. Этим инженеры-механики занимаются.
Я махаю рукой, приближаю ухо к динамику и прижимаю палец к губам.
- Себа…н… прием.
Сердце подскакивает в груди.
- Ты слышал? Она сказала…
Теперь он дает знак молчать и прислушивается.
- Се…тьян, где… прием.
Он еще чуть подкручивает ручку, и мы оба затаиваем дыхание.
- Она сказала, Себастьян, да? – еле слышно шепчу я.
- Пандора Двенадцать, - кивает Дмитрий.
Голос прорезается снова. На этот раз четче и громче, но все еще прерываемый редкими помехами.
- Себастьян, отзовись. Давай же! Прием. – Женщина явно взволнована, даже напугана. Видно, провела у станции не один час, может, даже не один день, а ответа так и не дождалась.
- Ответь ей, - Дмитрий толкает меня локтем в плечо.
Я в ужасе расширяю глаза, но переговорное устройство все-таки в руку беру, нажимаю боковую кнопку и выплевываю в динамик единственное пришедшее на ум слово:
- Прием.
Отпускаю кнопку и бросаю «мыльницу» на стол, словно раскаленную.
- Ты что творишь, - шепотом возмущается Дмитрий. – Сломаешь.
Я пропускаю его замечание мимо ушей. Сердце прыгает в груди от волнения, и я вспоминаю тот вечер, когда мы с Саймоном пробрались на кладбище, чтобы спасти потерпевшего кораблекрушение незнакомца. Это Саймон настоял на том, чтобы узнать его номер. Но похоронку отправить предстоит мне.
- Себастьян, брат, это ты? Прием.
Ладони вмиг потеют, я беспомощно смотрю на Дмитрия, ища поддержки.
- Себастьян, ну что же ты молчишь? Ответь мне, прием, - надрывается «мыльница».
Дмитрий ободряюще хлопает меня по плечу.
- Просто говори, как есть.
Легко ему советовать «говори, как есть». То, что произошло там на кладбище, словами передавать будет очень долго, и вряд ли Ханна хотела бы знать все подробности. Но делать нечего, и я снова подношу «мыльницу» к губам.
- Это не Себастьян, прием.
Голос на том конце радиоволны вмиг холодеет и звенит металлом.
- С кем же имею честь беседовать?
- Меня зовут Виктор. Когда мы подоспели на помощь, было… - запинаюсь я, - то есть, мы не особо представляли, что делать и как помочь. И возможно ли…
Слишком много слов. Дмитрий снова хлопает меня по плечу и тихо повторяет:
- Как есть.
- Он погиб, - говорю я.
Следующую минуту, а то и две, мы слушаем трескучую тишину. Радиостанция шипит и плюется, но ничего похожего на человеческую речь не звучит. Неужели, соскочила с волны? Может, не стоило так сразу выпаливать правду? Как же мы теперь выберемся? Ну, не мы, а все остальные жители острова?
А потом я слышу все тот же, но в то же время совсем другой, охрипший и срывающийся голос.
- Ясно. А с тобой все в порядке? Прием.
Меня немало удивляет ее вопрос. Я не сразу соображаю, что мы уже знакомы. Все эти годы Эдгар и другие члены сопротивления держали с ней связь, и она наверняка прекрасно знает, кто я.
- Да, мэм. Прием.
- Ты говорил с Эдгаром?
- Да, мэм. Он тоже... – слова застревают в горле. Я не уверен, что слово «погиб» подходит и к нему. А как сказать? Я его убил? – Прием?
- Кто же остался в живых?
- Я, мэм, - отвечаю я. – Саймон, Жан и еще четыре раздела, отчаянно нуждающихся в вашей помощи. Нам срочно нужен корабль. Остров идет ко дну с невероятной скоростью, третий раздел почти затопило. Прием.
- А ты готов возглавить массовый побег с тонущего острова? – удивляется она. – Прием.
- Я всегда готов, мэм. Ну, или мне не до подготовки. Давайте просто спасем всех. Вы пришлете корабль? – спрашиваю я и снова слышу в ответ тишину. Неуверенно спрашиваю:
- Прием?
- Конечно, пришлю. Через шесть часов. Продержишься?
Дмитрий мотает головой и тычет пальцем в окно.
- Конечно, нет, мэм! Времени в обрез! Прием.
- Придется продержаться. Мы слишком далеко.
- Что же делать? – Я опять смотрю на Дмитрия, но ответ приходит с другой стороны.
- Придумай что-нибудь, - настоятельно советует Ханна. – Ты же наш новый лидер. Вот и сделай невозможное. Прием.
- Нет, не прием. Это я прием. Что я делать должен?
- Виктор, - Дмитрий хватает меня за плечо. – Если они не могут быстрее, значит, не могут. Поверь, по морю не побегаешь. А почему ты…
- Кто там с тобой? Прием.
- А это…
Дмитрий выхватывает у меня мыльницу и говорит:
- Ткацкий Двести Пятьдесят Один, мэм. Вам о чем-нибудь говорит это имя? Прием.
И снова пауза, трескучая и шумная, затянувшаяся непозволительно долго.
Дмитрий чертыхается и бросает мыльницу на стол. Подходит к окну, сцепив руки в замок на затылке. С шумом выдыхает. Не такие уж стратеги и сдержанные.
- Конечно, говорит. Здравствуй, Дмитрий. Прием.
Он сломя голову кидается обратно к станции.
- А чего так долго не отвечали?
- Наводила справки, были ли у Аниты дети. Значит, ты теперь стратег?
Я с силой пихаю его в бок.
- Ты все испортил! Теперь они решат, что это ловушка и не придут за нами!
Дмитрий бледнеет, как форма первораздельца и виновато хлопает глазами.
- Я же не думал, что…
Он бросает переговорную «мыльницу» на стол.
- Сломаешь, - язвительно говорю я. И вдруг слышу:
- За тобой, Виктор, мы в любом случае придем. Ты только продержись. Прием.
- Вы не злитесь на Дмитрия, - прошу я, забрав уже дважды пострадавшее от нас устройство. – Он к нам хочет. Без него я бы с вами не связался. Прием.
Еще пауза. Дмитрий опять мечется по комнате, словно ожидая приговора.
- Будем рады видеть его в наши рядах, - наконец-то, отвечает она. Он облегченно вздыхает и присаживается рядом на корточки, утыкается лбом в столешницу. – Пусть поможет тебе продержаться до нашего прибытия, и тогда я с радостью приму его на борт. Идет? Прием.
- Да, мэм! – с готовностью отзывается Дмитрий. – У меня есть идея. Не знаю, сработает ли, но она есть. И если все получится, мы будем не на этом острове. Прием.
- Перевалка?
- Да, мэм.
- Поняла. Удачи вам, ребята. Конец связи.
Из переговорной мыльницы доносится трек и шум. Ханна Пандора Двенадцать соскользнула с прежней волны, и мы снова остались на этом острове одни. Без поддержки, но с планом. Если только Дмитрий не соврал.
Я перевожу на него взгляд, ожидая, когда он успокоит меня новым подробным и понятным планом действий, но тут же вздрагиваю.
За спиной хлопает дверь.
Дмитрий выплевывает несколько бранных слов и пулей выскакивает из комнаты. Я бросаюсь за ним.
Черно-красная фигура мелькает на железной винтовой лестнице, спотыкается о ступеньку и неуклюже выскакивает в коридор верхнего этажа.
- Держи его! – кричит Дмитрий и, перепрыгнув через перила, сваливается на пол, хватает радиста за лодыжку. Тот с грохотом падает ничком, извивается, словно чернильный червь, и выхватывает револьвер.
- А ну стой! – я выставляю вперед руку. И радист, и Дмитрий застывают на полу.
