Книги
Мы двигаемся вниз по центральной улице. Дом, который мне нужен, стоит в самом ее конце. Путь неблизкий, и за все это время ни я, ни Сесси не говорим ни слова. Где-то на середине пути она берет меня за руку. Я отчаянно соображаю, что бы сказать, но так ничего и не приходит в голову, только крепче сжимаю ее пальцы. Они кажутся мне хрупкими и маленькими. Руки девушки, еще не знавшей работы. Никогда прежде я не держал такую руку.
Маленький домик на самом краю раздела совсем покосился. Червячная краска облезла с фасада, железное крыльцо с одного края ушло под землю, а козырек над дверью сверкает ржавой дырой. Все дома на нашем острове выглядят жалко, но на других хотя бы меняется краска, и латаются дыры.
- Здесь Рузанна живет, да? – спрашивает Сесси внезапно похолодевшим тоном. – Вы с ней дружите?
- А? Она – подружка Саймона. Думаю, он здесь. Ты подождешь?
Сесси скрещивает руки на груди и поджимает губы, но не возражает.
- Я быстро, - обещаю я, взбегаю на крыльцо и пару раз стучу в дверь.
Дверь распахивается с молниеносной скоростью. Сначала я вижу кулак, а после – серо-голубое небо, словно подернутое белесой пленкой. Челюсть вспыхивает болью, и теплая струйка крови сбегает по щеке к уху. Я вытираю ее тыльной стороной ладони и приподнимаюсь на локтях.
Сесси охает и кидается ко мне, присаживается рядом на корточки.
- Ты что! – возмущенно восклицает она, но я даю ей знак замолчать. Удар справедливый. Я заслужил.
- Еще и подружку свою притащил. Да как тебе наглости хватило?! – выплевывает Жан с чистой ядовитой ненавистью. Он возвышается в дверях горой. Кажется, за эту ночь он стал еще выше и шире в плечах. Но на самом деле, просто стал намного злее. Его взгляд жжет яростью и болью. Выдержать его почти невозможно, но я выдерживаю.
За его спиной маячит Рузанна. Она метается из стороны в сторону, выглядывая то из-за одного плеча, то из-за другого.
- Хватит! – рычит на нее Жан и снова поворачивается ко мне. – Чего приперся?
- С братом поговорить, - отвечаю я.
Сесси ловко подцепляет меня под руку и помогает подняться на ноги, хоть я и сам могу встать без труда. Губу он мне разбил, конечно, но челюсть осталась целой. Я еще легко отделался.
- А со мной поговорить не хочешь? Тебе есть, что МНЕ сказать? – он тычет себя пальцем в грудь, а потом стучит кулаком, силясь унять нечеловеческую боль. Он теперь сирота. Остался совсем один на этом проклятом, идущем ко дну острове.
- Да, конечно, есть! – я наскоро отряхиваю одежду от пыли, стараясь как можно меньше смотреть ему в глаза. Чувство вины по-прежнему сидит глубоко и продолжает высасывать уверенность. – Я не хотел, чтобы так вышло, Жан. Стратеги перехватили меня у дома. Мне пришлось показать им, где мы закопали тело Бога. Но я ничего не рассказывал про подвал. Могу поклясться жизнью. И своей и Саймона.
Жан крепче сжимает кулаки, но слезы на его глаза не наворачиваются. Я невольно восхищаюсь его выдержке.
- Почти убедил. Как же они узнали?
- Путем Божественного провидения, как же еще?
- Не огрызайся на меня! Я серьезно!
- Я тоже! Ты, кажется, осведомлен обо всем куда лучше меня и должен знать о Божественных дарах и способе их красть. Ты знаешь, какая способность у Капитана?
- Нет, откуда мне знать?
- Но меня-то ты знаешь! Всю нашу жизнь. Неужели, правда, думаешь, что я бы сдал их?
Жан поджимает губы, тяжело сглатывает, но не отвечает.
- Он прикасается рукой и видит все, что было за последние два дня, а, может, и больше, - говорю я. – Он и Эдгара обработал. Так что он в курсе на счет нас.
- Красивая форма – замечает Жан, скользит по мне взглядом вниз и обратно. – Кажется, о такой ты и мечтал, да?
- Да не сдавал я, черт! – не сдерживаюсь я и добавляю еще несколько неприличных слов, беспомощно размахивая руками. Я не знаю, что сказать, чтобы он поверил. Не знаю, как доказать. – Это… просто так вышло. Я не специально.
Опять эти слова. Надо как-то научится не произносить их больше. Не делать ничего случайно и начинать действовать намеренно, а потом принимать на себя ответственность за свои действия, как взрослые. Но в этот раз все опять случилось, как случилось, и я ничего не мог с этим поделать.
Жан опускает голову и досадно качает ей. Его тоже достали мои случайности, но, кажется, он поверил мне. И я, наконец-то могу нормально вдохнуть.
Повисает тишина. Жан думает несколько невыносимо долгих секунд, а потом выдает тяжелый протяжный стон:
- О, Боги… если бы ты не ушел, этого бы не случилось.
- Да, - соглашаюсь я, - знаю. Но я ушел, потому что понятия не имел, насколько все серьезно.
- Тебе же все объяснили! – взрывается он.
- А ты думаешь, в это так просто поверить? Может, если бы ты раньше обо всем рассказал, я бы лучше понимал, что на самом деле происходит?
Жан хмурится и кривит губы, но слезы так и не появляются. Да что с ним такое! Мои глаза жжет, словно раскаленным металлом, и только близость Сесиль не позволяет мне в очередной раз разреветься.
- То есть, ты меня во всем решил обвинить? – Жан хмыкает, затем прыскает и нервно смеется. – А Регина была права – нам всем крышка. Они не только погибли, но еще и сделали это зря! Хороший король всегда найдет себе оправдание, да?
- Оправдание? В чем я должен оправдываться, Жан? В том, что пытался найти способ спасти всех, хотя не должен был? Или наоборот должен был, но делал это каким-то не тем способом? Что я должен был делать?
- Перестать выскакивать вперед и дать дорогу тому, кто знает, что делать! – орет он.
Я отступаю назад. Сердце екает в груди, и слезы все-таки выступают на глазах.
- Они не знали, - почти шепотом говорю я. – Единственная способная поймать сигнал радиостанция у стратегов на верхнем этаже завода. Они не могли проникнуть туда и связаться с сопротивлением. Их план уже тогда провалился. Ты ведь это знаешь, Жан.
Несколько секунд он сверлит меня взглядом, затем жалобно всхлипывает и прячет лицо за рукой. Вот они – слезы. За четырнадцать лет дружбы я словно впервые их увидел.
- Что же тогда делать?
Я теряюсь. Обычно этот вопрос звучит из моих уст.
- Да черт его знает! Ты что, действительно, думаешь, что я Бог и все на свете могу решить?
Он отрывает от лица руку и наскоро вытирает слезы.
- В последнее время Боги мрут, как люди. При таких условиях довольно трудно в них верить.
Я охотно соглашаюсь с ним. Новые обстоятельства совсем не добавляют уверенности.
- Потому я и пришел. Мне нужна твоя помощь. Ты всегда знаешь, что делать.
- Но ты никогда меня не слушаешь!
- Ну, последние события многому меня научили. Обещаю, буду паинькой.
Жан надувает щеки, с шумом выпускает из легких воздух и чешет в затылке.
- Тебя ведь не хватит надолго. В твою дурную голову обязательно придет какая-нибудь дурацкая идея и ты все испортишь. И тогда мы все умрем.
Эти слова насквозь пронзают мое сердце. Я поджимаю губы, силой сдерживая пришедшие на ум ругательства.
- Возможно. Ну, или мы останемся тут без идей и хоть какого-то худого и бедного плана и тоже все умрем.
- Второй раздел эвакуируют, - возражает Жан.
- Да, но не тебя и не Саймона.
- А как на счет тебя?
Я вздергиваю воротник форменного плаща.
- Я не украл эту форму. Ты был на площади?
- Нет.
«Слава Богам», - проносится в голове, и еще один тугой узел во внутренностях развязывается. Если бы он увидел все своими глазами, точно не поверил бы мне. Вот зачем капитан посвятил меня в герои. Не для того, чтобы отрезать меня от жителей острова, а чтобы отрезать меня от Жана и Саймона. От сопротивления. Чтобы, когда я к ним приду, они прогнали меня как предателя, и мне не осталось бы ничего другого, кроме как вернуться к стратегам.
