Книги
И все равно я оставил дверь клетки открытой, вышел в коридор и приказал стратегам замереть.
Неважно сколько раз они повторили, что не собираются бежать. И как бы они ни убеждали меня, что это бессмысленно, я продолжаю надеяться, что хоть кто-то рискнет попробовать. В дебрях завода достаточно мест, чтобы спрятаться. Да и продержаться остается недолго. Всего несколько часов до эвакуации.
И терять нечего. Смерть ждет прямо за дверью.
«Через два часа» - эхом проносятся в голове слова Дмитрия.
Окажись я в такой ситуации, я бы рискнул. Просто потому, что смерть от пули легче казни. Как они это сделают? Повесят? Расстреляют? Здесь в тишине или у всех на глазах?
Меня передергивает.
Я оглядываю застывших стратегов, прикидываю их возраст и служебный опыт, лишь краем глаза поглядывая на дверь. Оба дежурных относятся к третьей десятке. Вряд ли капитан думает, что члены местного сопротивления отважатся бежать.
Вскоре стратеги оживают, но в тот же миг за дверью слышится шум, и я снова останавливаю время.
Дверь распахивается. Вооружившись рисовальным листом, согнутым корявой трубкой с торчащими углами, в коридор выскакивает секретарша, раскрывает рот, будто готовясь издать воинственный клич, и замирает, недоуменно глядя по сторонам.
- У вас осталось двадцать секунд, - предупреждаю я.
Не сказав ни слова, она скидывает с ног ботинки и бросается бежать к заводскому тоннелю, зажав потрепанную посеревшую от времени обувь в руке.
Стратеги снова приходят в чувства, едва она скрывается за поворотом. На всякий случай я останавливаю их в третий раз, но отчаянных беглецов больше не находится.
А я жду. Всем сердцем надеюсь, что из-за двери покажется еще кто-нибудь. И когда Дмитрий тянет меня обратно в кабинет ККБ, я снова выкрикиваю:
- Стоп!
Он недоуменно приподнимает брови. Один из дежурных прыскает со смеху.
- Вот дурачок.
- Забыл что-то? – спрашивает Дмитрий. Выглядит он донельзя несчастным, словно ему в подопечные и впрямь попался редкий дурак.
- Нет, мне так показалось, но нет. Все на месте, - я для верности киваю головой.
Второй дежурный хмурится. Двадцать Первый. Я ему сразу не понравился, и, видят Боги, не зря.
В кабинете ККБ Дмитрий сразу прижимает меня к стенке.
- Ты узнал, как связаться с сопротивлением?
Я пожимаю плечами и неспешно вожусь с ремнями. Никак не могу сообразить, как пристегнуть кобуру.
- Давай помогу, - он ловко расстегивает крепления и пришпиливает их к ремням, затягивает одну бляху у меня на поясе, другую на ляхе. – Так ты узнал?
- Эдгар сказал, наудачу. Новый лидер сопротивления редко выходит на связь и использует разные волны, неустановленные. Надо перенастраивать станцию. Знаешь как?
- Ага, все начинают с радиста. Если задержишься в наших рядах, тоже сядешь за станцию. Это сделали для того, чтобы ты смог связаться с кораблем, если все вдруг умрут.
Я прыскаю.
- Все за раз не умрут. Как это возможно?
- О, это куда проще и реальнее, чем ты думаешь.
По спине пробегает дрожь. Я ежусь и виновато опускаю взгляд, но унять любопытство уже не могу.
- Ты такое видел?
- Да, однажды. Во время гибели Ткацкого острова. Тогда за один день погибли четыре раздела. А мы стояли на корабле и уплывали все дальше, глядя, как полторы тысячи человек идут на дно моря. Мой раздел ушел под воду полностью, остался только я. Сам понимаешь, почему. – Он бодро хлопает меня по плечу. – Ты приготовься, сегодня будет то же самое. Теперь это основа твоей профессии. Ты – стратег. Держи голову выше, гордись собой и не обращай внимания на гибнущий повсюду простолюд.
Он ловко закрепляет полуножны на моей спине и крестом затягивает ремни на груди. Руки его дрожат. Да он весь дрожит! И я тоже.
Утреннее построение проходит на академической площади. Мы выстроились в шеренгу по номеру, нацепив на себя полный комплект оружия. Я встаю последним и едва держусь на ногах. От тяжести колени подгибаются. Искривленный позвоночник мерзко ноет, и кончики пальцев немеют из-за пережатого ремнями кровотока. Десятый был прав, полный комплект мне не поднять. То есть, поднять-то я его поднял, а вот сколько смогу удерживать – вопрос на миллион консервных банок.
Капитан стоит напротив, внимательно прощупывая взглядом каждого подчиненного. Дмитрий объяснил мне по дороге, что, выходя к народу, мы должны выглядеть безукоризненно. Капитан проследит. Если найдется неряха, его мигом проучат. Нельзя допускать в образе ни одной промашки, а то люди могут подумать, что мы тоже простые люди.
- А мы разве не простые?
Он ответил:
- Я бы сказал, неспроста.
Что он имел в виду, я не понял.
Капитанский взгляд застывает на мне. Я выпрямляюсь и плотно сжимаю губы, силясь сдержать болезненный стон. Кажется, будто я держу на плечах извозника. От непривычного веса спина болит все сильней. Жилет с микробомбами тянет меня вперед, а мечи за спиной – назад. Ноги затекают от врезавшихся в бедра ремней, оттянутых револьверами, клинками и запасными патронами. Капитан сверлит меня взглядом не меньше минуты, и я не сдерживаю досадного вздоха.
- Раскипируйте его, смотреть больно, - небрежно взмахивает он рукой. – Двадцать Седьмой и Двадцать Третий. Две минуты.
Названные стратеги кидаются ко мне и в считанные секунды разбирают, словно заводской станок. Вытаскивают половину микробомб, снимают со спины мечи и кобуру с одним револьвером.
- Какую комплектацию прикажете, сэр? – спрашивает Двадцать Третий.
- Оставь полуоблегченную. Если эту не осилит, отправим домой.
Домой – это значит оставят здесь? Я судорожно вздыхаю.
- Есть, сэр.
Щеки обжигает жаром. Поборов желание потупить взгляд, я еще выше задираю подбородок. Двадцать Седьмой отстегивает ножны с восемнадцатидюймовым клинком и вместе с Двадцать Третьим относит оружие в здание академии.
Спустя несколько минут они возвращаются в строй, и капитан продолжает вести общий сбор. Начинает он с борьбы с моим невежеством.
- Это полуоблегченная стратегическая боевая комплектация. Коротко – ПСБК. Так же существует ОСБК – облегченная комплектация, и просто СБК. В облегченную входит всего одна микробомба и два клинка на двенадцать и восемнадцать дюймов, и она должна быть при тебе всегда. При особых обстоятельствах допускается отсутствие микробомбы, но с клинками ты расстаешься только в душе. Вопросы?
Я отрицательно качаю головой.
Капитан досадно вздыхает и трет рукой шею.
- Двадцатый, как надо отвечать на вопросы капитана?
Боб делает шаг вперед и, плотнее прижав руки к бокам, бодро выкрикивает:
- В данном случае надо ответить: вопросов нет, сэр! – сэр!
- Именно так, - кивает капитан и переводит взгляд на меня. – Двадцать Девятый, вопросы есть?
- Вопросов нет, сэр! - в горле пересохло, и голос едва прорезается, но капитан выглядит удовлетворенным.
Следующей темой на повестке дня становится предстоящая казнь. Капитан не толкает речь и не дает инструкций. Коротко раздает указания, и отлаженный механизм начинает вертеться.
Часть отряда отправляется к сцене, объявлять о начале собрания, часть уходит за заключенными. Шеренга растворяется, без приказа остаюсь только я один. Капитан стоит напротив, его взгляд прожигает насквозь. Я боюсь, что и с расстояния он способен прочитать все мое прошлое. Я – Бог, и он знает это. Но он не знает, что я тоже знаю. А если узнает, что тогда будет?
- Держись рядом на расстоянии вытянутой руки, - говорит капитан. – Слева.
- Есть, сэр, - я занимаю указанную позицию.
Сердце замирает в груди, а мозг замедляет ход, заморозив в голове все мысли.
«Просто делай, что говорят», - приказываю я себе. Все, что я мог сделать для попавших в плен местных революционеров, я уже сделал. По крайней мере, я надеюсь на это. Других идей у меня просто нет.
