Книги
Я никак не могу понять, что тут может быть смешного. Мысли спутались, внутренние органы скрутило в тугой узел, воздуха не хватает. Я крепче сжимаю куртку, стараясь сдержать дрожь, и жду, что сейчас он выхватит из ножен боевой клинок и отточенным ударом снесет мне голову с плеч. Но капитан продолжает улыбаться, не сводя с меня насмешливого взгляда.
- Разве вы не собираетесь меня казнить? – спрашиваю я, обескураженный его поведением.
- Казнить? – удивляется он, но быстро берет себя в руки и, расслабившись, откидывается на спинку стула. – Да, по правилам ОКПиН я, безусловно, должен тебя казнить. Но…
Я судорожно вздыхаю, в ужасе ожидая продолжения.
- Но, - тихо повторяет капитан, - сколько бы я ни думал о мотивах совершенного тобой преступления, так и не смог найти вразумительного ответа. Обменять кинжал на острове ты бы не смог. Никто из местных не отважится стать его незаконным обладателем. А рискнуть жизнью, чтобы похвастаться перед друзьями…
- Я не собирался, сэр, - поспешно вставляю я. – Хотел только посмотреть. А потом служивый… я растерялся и сам не заметил, как сунул его в сумку.
- Так я и думал, - вздыхает он. – Глупость. Казнить человека из-за глупости, может, и разумно. От глупцов всегда уйма проблем, а от отважных глупцов и того больше. Но на дурака ты не похож. Один раз сглупить может каждый. И можно было бы тебя простить… но и тут есть один момент. Когда глупость сходит с рук слишком часто, она становится привычкой. Ты понимаешь, к чему я клоню?
Я стыдливо опускаю голову и киваю.
- Исправительный остров.
Он поднимается на ноги и подходит к окну, заложив руки за спину.
- Видишь ли, когда мы, стратеги, набираем в свои ряды новичков, мы отвозим их на учебный остров. Там нам приходится использовать невероятно жестокие методы: внушение, манипуляции и даже угрозы, – чтобы заставить их просто войти в море. – Он на мгновение замолкает и еще раз вздыхает, тяжелее прежнего. – Море опасно и скрывает в себе множество тайн, порождающих первобытный ужас. Лишь немногие смельчаки способны этот страх побороть. Иногда на это уходят недели, а порой даже месяцы. – Он поворачивается ко мне и серьезно говорит:
- Ты меня удивил. Ты не только проявил отвагу, выносливость и прекрасное умение плавать, но и не запаниковал, словив одного из самых коварных хищников моря. Да еще и расправился с ним сам, без посторонней помощи. Скольких жировиков ты успел поймать за всю свою жизнь?
- О, - я теряюсь от внезапной похвалы и чувствую, как запылали щеки. – Не так уж и много. Да они на самом деле не такие опасные, как говорят. Охотятся поодиночке, под кожей передвигаются медленно, да еще и анестезию впрыскивают. Пройдут не одни сутки, прежде чем рыбешка успеет нанести серьезные повреждения. Но лучше сразу с ней расквитаться, а то анестезия перестанет действовать и тогда будет очень больно.
Капитан снова расплывается в довольной улыбке и согласно качает головой.
- Как я и думал, одна глупость не делает человека дураком, да?
Осмелев, я киваю почти уверенно. Дураком я себя не считаю. Ну, разве что, когда делаю глупости.
- Во время последней миссии мы потеряли двух отличных бойцов, - продолжает капитан, - у нас освободились места. И я предлагаю тебе отработать свой проступок на моем корабле. Уверен, СУО исправит тебя лучше, чем Исправительный остров. Легко в наших рядах не бывает, мы быстро отобьем у тебя желание совершать глупости. Но есть одно условие.
Он подходит ближе, и я невольно вжимаюсь в спинку стула.
- Кинжал придется вернуть.
Голова идет кругом, и я по привычке поблагодарю Богов Пандоры за то, что сижу. Капитанский кортик покоится на кладбище, перепачканный и забитый в землю, как ржавый гвоздь. Найти его мне поможет только чудо. Но даже если я смогу это сделать, есть еще Саймон – мой самый родной и близкий во всем мире человек. Бросить его без документов на тонущем острове я не могу.
В горле сохнет, а на глаза в очередной раз наворачиваются слезы. О путешествии на стратегическом корабле я мечтал с раннего детства. Каждую ночь я засыпал с мыслями об этом и каждое утро просыпался. Я всегда верил, несмотря ни на что: однажды моя мечта непременно исполнится!
И вот, она стоит прямо передо мной и сама протягивает руку, да еще и не с абы какого корабля. Не с Тридцатого и не с Двадцать Третьего, что обычно поставляют и забирают провизию с нашего острова. Это Восьмой – элитный боевой и исследовательский пароходофрегат, куда берут только лучших из лучших. Даже лучших из лучших среди лучших. А я…
- Не могу… - голос сливается с тяжелым вздохом. Срывается на шепот, потом на хрип.
Капитан мрачнеет лицом, тяжело опускается на стул, складывает руки перед собой и сцепляет пальцы в замок.
- Я его потерял, - спешу объясниться я.
Лицо капитана смягчается, но строгости во взгляде не убавляется. Он ждет подробностей. И я рассказываю. Рассказываю все, что случилось с момента, как я заметил в море шлюпку и до самых похорон, опустив лишь участие Саймона и чудесное спасение – опасаюсь, что он мне не поверит, сочтет безумцем.
Он внимательно выслушивает, задумчиво кивает головой и задает вполне ожидаемый вопрос:
- Сможешь показать мне то место?
- Не уверен, - честно признаюсь я, – но постараюсь.
Не говоря больше ни слова, он поднимается, подходит к двери и приглашающим жестом велит мне идти вперед.
- Пять человек в легкой комплектации, - приказывает он подчиненному, дежурившему у двери, когда мы выходим в коридор. – Запрягайте извозника. Мы едем на кладбище.
- Есть, сэр, - отзывается Девятнадцатый и бодро двигается к расслабившемуся в коридоре отряду.
Стратеги собрались за считанные минуты. Я и заметить не успел, как снова оказался в телеге. После обработки ран выносить тряску легче. Организм быстро пришел в себя и теперь требует еды. Желудок громко урчит. Сидевшие передо мной стратеги переглядываются. Я смущенно отвожу взгляд и прижимаю живот рукой. Это, конечно не помогает, и он снова выражает недовольство.
Девятнадцатый умилено улыбается и извлекает из кармана плаща маленькую коробочку, протягивает мне.
- На, поешь.
- Без жратвы не ходишь? – усмехается Двадцатый.
- Заткнись, Боб, - он тычет товарища локтем в бок и снова обращается ко мне. – Возьми.
Я вежливо благодарю его и беру коробочку. Внутри оказываются маленькие белые шарики мягкой консистенции. Я сплющиваю один из них пальцами, и из него вытекает вязкая зеленоватая жидкость. Должно быть, то самое питательное вещество, которое выделяют из насекомых на одном из Мясных островов.
- Не ссы, не отравит, - подбадривает меня Боб и хлопает по левому плечу. Его кудряшки подпрыгивают в такт движению.
«Совсем, как у Рузанны», - думаю я.
Плечо не отзывается болью, словно раны никогда и не было. Но удивиться я не успеваю, мысли снова возвращаются к брату. Я представляю, как он сидит в гостях у подруги, поглаживает ее по голове и нашептывает утешительные слова. Он говорит, что скоро кошмар закончится и все будет хорошо. Но это не так. Я понятия не имею, как его спасти, и могу только надеяться, что Рузанна его накормила. Потому что, если и это не так, мой желудок просто не сможет переварить этот чертов питательный шарик.
Я засовываю его в рот. Непривычная сладость обжигает язык и стекает в горло, заставляя поморщиться. Девятнадцатый протягивает мне флягу с водой.
- Сплошной сахар, да? Но о голоде еще долго не вспомнишь.
На подъезде к кладбищу я объясняю кучеру, как добраться до лазейки. Извозник входит в резкий разворот, и нас здорово встряхивает. Боба этот вираж приводит в неописуемый восторг. Он округляет синие глаза и многозначительно смотрит на товарища.
- Вот бы мне такого.
