Книги
Глава 5
Беверли долго маялась и не могла уснуть, всё ждала Фредерика. Скандал получился отвратительнейший и почти по пустому поводу — Беверли спичкой полыхнула, почувствовав едва уловимый женский аромат из прошлогодней коллекции модного дома Pion на костюме мужа, а дальше её просто понесло: даже соврала о несчастном коврике, чтобы цепануть посильнее. А сейчас переживала. Да и телефон стало жалко. Зачем вообще его разбила?
Самое логичное объяснение временному помешательству — гормональный всплеск перед месячными. Но что тогда нашло на Фредерика? Мужу правда нравился морковный торт, во всяком случае, раньше претензий не высказывал. Как мужчина вёл себя куда более деликатно, делая скидку на то, что Беверли девушка. Теперь Фредерика словно подменили, хотя Беверли, если вспомнить об утреннем происшествии, тоже была хороша.
Слёзы, как ни странно, при соответствующем паршивом настроении из глаз не текли: Беверли ворочалась, искала удобное положение — без Фредерика найти никак не удавалось — и всё-таки погрузилась в сон, полный неприятных и пугающих образов. Самым ярким была мозаика из ванной — растекалась, как масляные краски, превращаясь в адское месиво. Проснувшись и Фредерика рядом с собой не обнаружив, Беверли обняла подозрительно мягкую подушку и опять задремала.
После пробуждения Беверли долго смотрела на освещённый утренним солнцем потолок невидящим взглядом, только через несколько минут дошло, что она не помнит, как очутилась в гостевой спальне. Неужели Фредерик отнёс? Или пришла сама? Вчерашние безумства казались жутью той же природы, что и ночные сны — нужно взять себя в руки и извиниться. Или хотя бы вернуть Фредерику его коврик. И попросить денег на новый телефон.
Откинув одеяло, Беверли вновь почуяла неладное: куда-то делась надетая перед сном пижама, зато непонятно откуда взялись свободные полосатые трусы Фредерика и майка-алкоголичка. Но большее удивление вызвали огромные ноги, сплошь покрытые тёмными волосами, а ещё кое-что в трусах — Беверли слетела с кровати, схватилась за это не менее огромными руками и закричала от ужаса. Басом.
Кто забрал её девичье тело и почему она выглядит как здоровый волосатый мужик? Вернее, как Фредерик — Беверли в панике носилась по гостевой спальне, каждый раз встречаясь со своим отражением в большом зеркале над столом. Не своим, конечно: глупая шутка стала продолжением кошмара, но проснуться не получалось.
— Так, Беверли, спокойно, ты не сходишь с ума. Или сходишь?.. — для начала нужно было унять эмоции, хотя собственным словам Беверли не верила, а голос казался чужим. — Нет, не может быть… Фредерик! — позвала Беверли единственного человека, способного помочь. — Фре-е-ед!
— Чего вопишь? — в дверях появилась ещё одна Беверли, то есть не Беверли. Даже высокий женский голос не поменял интонацию мужа.
— Фредерик? — Беверли протянула к нему руку и в очередной раз испугалась грубости мужской кисти. — Фредерик, что случилось?
— Почём я знаю? — светло-карие глаза метали молнии, на голове образовалось воронье гнездо, а на обычно безупречно гладкой переносице появились заломы.
— Не хмурься так, морщины появятся! — воскликнула Беверли: недавно делала мезотерапию, чтобы поддержать упругость кожи.
— Тебя только это заботит? — вторая Беверли, точнее, Фредерик, скрестил руки на груди и вздёрнул бровь, что тоже не способствовало сохранению гладкости.
— Чёрт, я на работу позвонить не смогу, — зависла Беверли и прикрыла рот ладонью: дело принимало катастрофический оборот.
— Беверли! — взвизгнул Фредерик. — Сколько можно быть такой безмозглой! — Он грозно топнул ногой, но зрелище выглядело скорее комично, поэтому для пущего устрашения Фредерик схватил Беверли за предплечья: — Мы обменялись телами, понимаешь?
— Хватит орать, я не глухая! — неожиданно для себя громко рыкнула Беверли и попыталась отстранить Фредерика: силу не рассчитала, отчего он полетел на пол. — Ой, прости!
Беверли кинулась было ловить своё драгоценное тело, но стукнулась головой о висящую на стене полку: никогда её не замечала, зато Фредерик ещё при покупке дома сказал, что для высоких людей решение крайне непрактичное, благо в гостевую спальню он заходил редко. От резкой боли в глазах потемнело, и Беверли, потеряв равновесие из-за волнения и головокружения, осела на пол: казалось, закроет глаза, затем откроет, и всё закончится.
— Чёрт! Беверли! Очнись! — Фредерик вцепился острыми ногтями в щёки. — Надо что-то делать!
— Но что? — Чуда не случилось, голос был всё ещё по-мужски низким, а на Беверли смотрело её собственное лицо, перекошенное от гнева.
— Только не реви! — Фредерик, округлив глаза, отпрянул и тоже плюхнулся задницей на пол. — Не реви, я сказал!
Пару раз всхлипнув, Беверли потёрла нос, а потом плотину прорвало: зарыдала с подвыванием — усугублял ситуацию и утробный грубый вой, сопровождавший истерику. Содрогнувшись и покрывшись красными пятнами, Фредерик на четвереньках выполз из спальни.
— А-а-а! Это ты винова-а-ат, — Беверли вплела в завывания слова.
— Нет, ты! — злобно пискнул из коридора Фредерик, а спустя минуту дверь супружеской спальни со стуком закрылась.
