– И последнее, – мужчина на балконе обвёл собравшихся взглядом. – Вчера вечером в ресторане убит декан белого факультета вашего интерната Гай Иванович Сологуб. Он был прилюдно застрелен, а потом обезглавлен… Я повторю для задних рядов. О-без-глав-лен, – мужчина взял паузу и тишина, стоявшая в спортивном зале, стала ещё тише. – Обезглавлен воспитанницей интерната, всеми любимой отличницей Бертой Пермяковой. Девушка арестована и заключена под стражу. Комиссия. Чрезвычайка, как за глаза курсанты прозвали десант из столицы. Во главе грозный гладковыбритый мужчина. Инспектор Раппопорт. Ни имени, ни отчества, ни ног. Потерял их во время операции по усмирению тасманийских пиратов ещё двадцать лет назад. Зато приобрел беспрекословный авторитет и должность имперского инспектора. Передвигался Раппопорт на инвалидной коляске силой телекинеза. Инспектор в течение десяти минут коротко перечислил все события, накрывшие интернат за последний месяц. Убийства, причастность курсантов к громкому уголовному делу, зомбезиум, оккупация посторонними полигона, опять убийства, странные родственные связи бывшего директора, пропажа бывшего директора, опять убийства и, наконец, отличница-маньячка. – Как инспектор Его Императорского Величества выношу вердикт. Господа, это … Раппопорт громко сматерился. – Задние ряды, вы слышали? Это, говорю, полный … Никто из нас даже не улыбнулся. Для многих события последнего месяца были больше похожи на приключение, чем опасность. Речь столичного инспектора впервые заставила задуматься, что с интернатом беда. Полный бардак, или, как верно подметил Раппопорт … – А теперь к делу! Инспектор на своём кресле отъехал немного назад и взял поданный ему большой комок сахарной ваты. Он кинул лакомство в центр зала и вата, лихо пролетев по воздуху, радостно взорвалась над нашими головами. Перед каждым курсантом материализовалась милая девушка. Меня, например, обнимала за талию голубоглазая блондинка. Талгата, стоявшего в другом конце зала, весело хлопала по плечу брюнетка. Каждый молодой человек был награждён яркой и очень красивой девушкой. Курсанткам достались парни. Высокие, мускулистые, с внешностью греческих богов. Они аналогично дружелюбно смеялись и слегка обнимали ошалевших девушек. В главном спортивном зале пермского интерната к каждому курсанту проверяющая столичная комиссия накостовала сексапильных половинок. – Что за бестолковые сопляки! – возмутился Раппопорт. – Курсанты, чего уставились? Вас же перережут, как опят. Защищайтесь! Не успел инспектор закончить фразу, как я увидел, как к моей шее быстро приближается лезвие финки. Голубоглазая блондинка уверенным движением целилась в аорту. Перед тем, как уклониться, я успел заметить, что несколько курсантов пропустили удары. У кого-то нож торчал из горла, кто-то согнулся, схватившись за живот. В спортзале начался бой. И тут же закончился. Соперница оказалась слабой. Эффект неожиданности прошёл, я увернулся и одним ударом отправил блондинку в нокаут. Большинство курсантов справилось аналогично. Были те, кто затупил или состорожничал, продолжая стоять в боевой стойке напротив своей «половинки». Точнее уже пустого места. Аватары исчезли так же быстро, как и появились. «Убитые» пришли в себя. Ножи из шей и животов пропали. Курсанты медленно поднимались с пола, не получив никакого вреда, кроме фантомной боли. – Те, кто пропустил удар ножа, уволены из интерната, – донёсся с балкона голос Раппопорта. – Деньги за обучение не возвращаются. Ты убит, чего не понятного? Раз не научился беречь свою жизнь… – прозвучал отборный мат. – Раз купился на сладкорожую бабенцию, то какой ты, к дьяволу, курсант лучшего интерната Империи?! Последнее предложение инспектор почти кричал. Он был взбешён, как тасманийский пират. Немного успокоившись, Раппопорт продолжил. – С этой минуты все факультеты аннулируются. Разделение на курсы тоже. Вы больше не курсанты. Вы все абитуриенты. Несмотря на возраст и то, сколько лет шло ваше обучение. Мы проведём испытания и решим, кого отправить домой, а кто достоин носить звание курсанта и будет иметь честь переприсягнуть Империи на верность. Внимание, офицеры! Услышав команду, вся административная часть интерната во главе с мадам Шклярской мигом встала со своих мест. – Вы все уволены! Второй раз за вечер я стал свидетелем того, как абсолютная тишина может стать ещё абсолютней. Не знаю, как это произошло, но факт остаётся фактом. Мы все замерли. – Так, я не понял, – тихо добавил Раппопорт, посмотрев на учителей. – Я сказал, – он набрал голоса в лёгкие и рявкнул, – вы все уволены! – Так точно, Ваше Высокопревосходительство! – дружно прокричали в ответ учителя. – Так-то лучше, – кивнул инспектор. – Учитывая заслуги каждого из вас перед интернатом и крайнюю необходимость в кадрах для лучшего подготовительного заведения Империи, весь административный персонал переводится в статус «особого кандидата». Наравне с абитуриентами вы будете проходить испытания… Надеюсь, не нужно объяснять, что ваши экзамены будут отличаться особой суровостью? – Так точно, Ваше Высокопревосходительство! – По итогам испытаний будет сформирован состав преподавателей и назначен новый директор. Вопросы? Я был уверен, что каждый из присутствующих имел не менее десятка вопросов, однако все промолчали. – Вопросов нет, – подытожил Раппопорт. – Тогда включайте гимн и построение закончено. Учителя стали беспокойно переглядываться. Слово взяла мадам Шклярская. – Господин инспектор, – обожжённое лицо Шклярской было не менее суровым, чем у столичного гостя, однако говорила она с почтением. – Имперский гимн звучит в этих стенах только по особым случаям. Если бы вы заранее сообщили… – Тем лучше! – рявкнул Раппопорт. – Значит, будем петь. Внимание! Я начинаю, вы подхватываете. Тут инспектор удивил. Он с лёгкостью обезьяны вылетел из своей коляски и запрыгнул на перила. Стоя на руках, демонстрируя обрубки ног, аккуратно убранные в безупречные брюки, Раппопорт отчеканил. – Имперский гимн слушается и исполняется только стоя и только с великим почтением! Каждого, кто не проявит усердие, буду подозревать в шпионской деятельности. Всем ясно? – Так точно, Ваше Высокопревосходительство! Четыре сотни голосов ответили синхронно. Впервые на лице грозного инспекторы мы заметили что-то наподобие улыбки. То ли он радовался предстоящему торжественному моменту исполнения гимна, то ли нашему слаженному ответу. Немного помолчав, Раппопорт, возвышаясь над спортивным залом и держась руками за перила, запел первые строчки гимна. Весь интернат тут же подхватил.
