Книги
Музыка, словно настырный паразит, вгрызалась в тишину морга, но не могла ее поглотить - лишь пачкала, как масляное пятно на саване. Трупы на стальных столах, безмолвные и равнодушные, были единственной трезвой аудиторией в этом театре абсурда. Воздух, густой и тяжелый, был пропитан сложным букетом из формалина, дешевого пива и той особой кислой ноты, что оставляет после себя страх. Молодость и смерть сплелись в уродливом танце, празднуя что-то на костях.
Там, где обрывается одна нить, всегда начинается другая. Мы обманываем себя, обряжая смерть в бархат таинственности, чтобы не видеть ее гниющих зубов. Но для этих людей в давно не белых халатах она была лишь статьей в ведомости. Рутиной. Их зарплатой. Наша агония оплачивала их ипотеку, наша последняя судорога покупала одежду их детям. Смерть в этом мире давно перестала быть трагедией, превратившись в гротескный фарс.
Алексей Доротеев, верховный жрец этого храма гниения - единственный патологоанатом в окружении ординаторов, - протянул руку к остывшим пальцам трупа и сноровисто извлек из них запотевшую бутылку "Балтики".
- Молодец, вот и пригодился. Для меня держал, холодненькая! - он коснулся губами горлышка, словно целуя покойника в холодный лоб, и опустился на край стола, бесцеремонно подвинув безжизненное тело.
- А у кого тут тортик есть! - голос Ольги Грибоедовой, первой из ординаторов, был тонким и звонким, неуместным, как детский смех на похоронах. - Лешенька, мы тебе тут желаем всего самого наилучшего!
Она извлекла из грязного, уже использованного пакета вафельное убожество, присыпанное шоколадом. Такой торт покупают, когда жест важнее содержания, когда нужно откупиться от человека, чье присутствие вызывает тошноту. Этот пакет, с его кричащей рекламой дорогих духов, тоже был частью лжи, частью ритуала, после которого его выбросят гнить в землю те самые люди, что завтра пойдут на митинг в защиту экологии.
- Ну, не стоило! - Алексей натянул на лицо маску удивления, фальшивую, как и все в этой комнате. - Тортик - это хорошо, но кто-то мне бухлишко обещал, бл*ха-муха, и что-то посерьезнее, чем пивко. Кто это был, а, Ромка?
- А я не забыл! Вискарик тут!
Фигура, вылепленная из грубых мышц и тюремных привычек, копошилась в рюкзаке. В тусклом свете редких свечей, превративших морг в подобие сатанинского алтаря, блеснула его бритая голова. Роман Николаев, в чьей биографии статьи за разбой и кражу были не последними главами, извлек на свет божий бутылку самого дешевого виски из "Пятерочки".
Найти его по акции было делом чести. Роман всегда заходил в магазин с талонами на скидки или ваучерами на акцию. В мировоззрении Романа вселенная делилась на терпил и тех, кто ими пользуется. Платить полную цену за пойло для куратора означало добровольно записать себя в первую категорию, а на это его душа, закаленная в боях за лучшее место на нарах, пойти не могла. В противном случае ему не хватило бы денег на вечернее пиво.
- Ромка, ты, как всегда, всех выручаешь, а то пришлось бы дуть пивас под тортик. Вот это п*здец был бы, нах*й, - одобрительно кивнул Алексей.
- Ну, а я тут со всех собрал понемногу, - подал голос Юрий, самый младший, самый тихий. - Немного, но с миру по нитке - нищему рубаха.
Юрий Соломонов влился в эту компанию три месяца назад и уже усвоил ее законы. Покупать сигареты для всех, вовремя отворачиваться, когда из карманов мертвецов извлекается их последнее имущество, и никогда не задавать лишних вопросов. Он знал слишком много, и чтобы эта ноша не казалась ему легкой, на его левом плече алел свежий ожог от сигареты - напоминание о цене молчания.
Мы говорим о смерти и видим таинственный ореол. Мы говорим о жизни и предпочитаем не замечать насилие. Наш мир прекрасен, а все, что мы видели - лишь ночной кошмар, который развеется с первыми лучами солнца, с первым глотком утреннего кофе под бормотание телевизора или YouTube-блогера. Алексей Доротеев никогда не принуждал Ольгу к сексу. Роман по кличке "Соболь" никогда не тушил сигарету о плечо Юры. Этого не было. Реальность здесь, она прямо в экране. Разве голос оттуда может врать?
- В жопу твою рубаху, бл*дь. Мне тут намекнули, что вы десяточку мне собрали, - Алексей демонстративно потер ладони.
- Плюс-минус десятка, да, - подтвердил Юра, не поднимая глаз.
- Ну, давай! Под фанфары! Ромчик, бл*дь, где бухло? Мотылек сейчас свою зэпэ дарить будет!
- Да, несу! - отозвался Рома, гремя бутылками.
Обязательный ритуал. Если вы когда-нибудь смотрели передачи о животных, то знаете, что в любой стае есть иерархия, незыблемая, как закон джунглей. Мы никогда не признаемся, что в человеческом обществе имеем те же порядки. Наше возмущение понятно. Как могут творцы столь сложных гаджетов быть не более чем дикими животными. Мы можем. Мы можем очень многое, особенно когда нечего терять.
- Ну я же сказал, под фанфары, долбо*б ты тупорылый! - рявкнул Алексей. - Музыку - громче!
Музыка взвыла, ударив по ушам. Юра с лицом обреченного поднял конверт и подошел к сидящему на холодном столе Алексею. Ольга встала рядом, ее руки, державшие торт, дрожали.
- С днем рождения, Алексей Григорьевич Доротеев. Вам исполняется тридцать семь лет, и мы хотели сказать вам, что мы очень горды быть в вашей команде. Примите от нас этот скромный подарок в знак нашей симпатии.
Каждое слово было актом ментального насилия, которое она совершала над собой.
- Спасибочки, спасибочки, - Алексей вырвал конверт, пересчитал купюры. - Десятка, и правда. Эй, Ромка, а ты скидывался?
- Так я… я же это… организатор!
- Жмот - ты и есть жмот, как ни назови. Ну да ладно, лысый, прощаю, - Алексей по-хозяйски накрыл ладонью бритую голову Романа и слегка качнул ей.
Дверь скрипнула. В щель просунулась голова Андрея. Это было последнее место на земле, где он хотел бы оказаться. Увидев батарею бутылок, он понял, что ночь будет длиннее, чем он думал.
- О, пупок пришел. А я тебе еще час назад звонил. Пробки, что ли? - спросил Алексей, пряча деньги обратно в конверт.
- Не моя смена сегодня, - Андрей нехотя закрыл за собой дверь, но нерешительно остался у самого порога.
- Ну, не твоя. Х*ли тут думать, но Лазарь вот тебя почему-то любит дох*я. Ты у нас п*здец какой ох*енный работник. Я в душе не *бу, почему Лазарь хочет тебя, чтобы ты вскрыл дохляка, но давай, вон лежит, привезли только. Тихонько только давай, у нас тут праздник, типа.
Мы вырастаем, но ничего не меняется. Насилие порождает насилие. Иногда его становится так много, что даже мертвым становится тяжело на это смотреть.
- Я займусь этим, - быстро закивал Андрей и пошел к столу.
Он откинул белую простыню и замер. Тело принадлежало девушке. Он знал ее. Не лично, нет. Но ее лицо, ее голос были частью его тайной ночной жизни. Известная певица, взорвавшая YouTube. Возможно, ей светило "Евровидение", но теперь ей светили только лампы морга.
Думает ли кто-то, что его тело после смерти окажется в подвале среди таких, как Рома "Соболь" и Леша Доротеев? Нет. Всех волнует душа. А тело - лишь оболочка, которую можно осквернить.
- Это же… - выдавил из себя Андрей.
Вся компания обернулась.
- *бать меня в сраку! - рявкнул Рома "Соболь". - Да это же та телка! Ну, она еще пела эту самую, “я роняю запад”, ты-ды-ды!
- Дебил, это не она, - отрезал Алексей, подходя ближе. - Эта поинтереснее будет, Настя “Марго” Романова. Я помню, как-то три штуки за ее билет отвалил, детей водил. Один х*й, половину выступления в сортире просидели: газировки напились с мороженым, живот у них прихватило.
