Книги
“1619 год. Священная Римская империя, Франкфурт.”
Магистр Ордена осматривал зал. Его взгляд, тяжелый, как могильная плита, скользил по теням, что сгущались в углах древней крипты. В этом каменном чреве под Франкфуртом собралось не меньше двух дюжин фигур, вылепленных из мрака. Каждый из них притащил за собой шлейф из пыли дальних дорог, лишь немногие дышали местным воздухом с рождения.
Древний собор милостиво укрыл их, как земля укрывает мертвецов. Здесь, в холодной тишине, собрался весь потускневший цвет европейской аристократии: надменные отпрыски Франции, бледные лорды из туманной Британии, гордецы из Испании и Священной Римской Империи, бояре с диких земель Руси, вельможи Италии, Чехии, Швейцарии. Их имена, выжженные на пергаментах власти, были ядом на устах простолюдинов на их далеких родинах.
- Я рад, что вы откликнулись на мой зов, братья и сестры.
Голос магистра, сухой, как шелест старых костей, резанул по тишине. Он говорил на немецком - языке, который для этих людей, впитавших его с молоком кормилиц, был почти роднее собственного.
- Путь был долог, я знаю.
Зал молчал, храня тишину лучше, чем тысячи скелетов, замурованных в этих стенах. Искры, срывавшиеся с редких факелов, умирали на ледяном камне пола, так и не успев дать тепла. Миллионы мертвых, запечатанных в подземельях собора, внимали его словам наравне с живыми.
- Наши братья на востоке - в Китае, Индии, Японии - шлют вести, пропитанные страхом. Чужие расползаются, как чума. Это лишь вопрос времени, когда эта зараза, набравшись сил, хлынет в Священную Римскую Империю через земли Речи Посполитой. Это будут темные времена. Все, что мы строили, обратится в прах. У нас нет достаточных сил на востоке, и я знаю - каждый из вас пойдет туда, если я прикажу. Но вы здесь не за этим.
В зале царила тишина, тяжелая и вязкая. Живые вели себя тише мертвых. С губ магистра срывался пар; холод крипты пробирал до костей.
- Я бы рад сказать, что мы спасем этих несчастных. Но мы не можем спасти всех. Мы заколотим наши границы, зальем их кровью и сталью, но не дадим этой скверне просочиться на запад. Наших сил едва хватает.
Магистр замолчал, давая словам впитаться в камень и души.
- Губерт фон Кессель принес страшные вести. В наших рядах завелись крысы. Дезертиры. Каждый из них - это зияющая рана, через которую утекают наши тайны. Не менее тревожные новости идут и с востока. Война между поляками и русами создает все больше прецедентов для появления чужих. Наш авторитет тает, как весенний снег на могиле.
- Нескольких моих людей забрали в армию, - голос, густой, с вязким восточным акцентом, вырвался из темноты. - Когда они дезертировали и попытались вернуться к исполнению своего истинного долга, их повесили, как собак.
- Об этом и речь, - магистр указал ладонью в темноту, откуда донесся голос. - Орден больше не может прятаться в тенях. Мы теряем силы, действуя тайно. Но и выйти на свет мы не можем. Мир использует нас, обратит наше же оружие против нас.
Магистр прошел по залу, его тень скользила по стенам, длинная и рваная. Он провел ладонью над огнем факела, и пламя облизало его пальцы, не причинив вреда. Он замер напротив скелета, что скалился на него из ниши в стене.
- Мы долго совещались, братья. Выхода нет. Мы должны скрепить наш союз кровью, иначе нас ждет крах.
Зал принял эту новость мрачным безмолвным согласием. Далеко не все члены странного ордена находились здесь и сейчас, лишь главы.
- Вы поддержите меня? - магистр обернулся, его глаза в полумраке горели холодным огнем.
Вместо ответа большинство из них опустилось на колени. Дорогие плащи утонули в вековой пыли, а склоненные головы стали частью этого погребального ритуала.
- Тогда решено… - прошептал магистр.
Где-то наверху, в мире живых, раздались крики. Глухие удары в тяжелую дверь. Приказы сдаться, брошенные на резком, лающем немецком. Тяжелые двери со стальными засовами преграждали проход немецким мушкетерам. Это был лишь вопрос времени, когда солдаты Фердинанда Второго Габсбургского выломают дверь и ворвутся сюда.
Никто из присутствующих не шелохнулся. Живые были спокойнее мертвых.
- Лоренцо, Игорь, Жан, задержите их.
Три тени безмолвно поднялись с колен. Сухой щелчок проверяемого курка, тихий свист извлекаемой из ножен рапиры. Они двинулись к ступеням, ведущим наверх, и растворились во тьме. Как только их шаги затихли, магистр продолжил.
- Это тот самый день, братья. День, когда мы принесем клятву, что изменит ход этой войны. После сказанных нами слов весь мир станет нам союзником, и никто уже не сможет этого изменить!
Каждый из присутствующих поднялся и медленно подошел к жаровне в центре зала.
- Повторяйте за мной, - магистр присоединился к ним. - Я клянусь!
Зал повторил, и слово это прокатилось по крипте, как похоронный звон.
- Что лучше сгину, дам своей душе истлеть во тьме, чем отступлюсь от пути, что я избрал!
Зал повторил.
- Я клянусь, что не дам себе покоя, пока эти твари живы!
Зал повторил.
- Я клянусь, что не сомкну глаз, не отложу клинок, а если сделаю это, то пусть они явятся за мной!
Зал повторил.
- Я клянусь, что предпочту вечное проклятье среди этих чудовищ, чем отступлюсь от данного слова!
Зал повторил.
- Я клянусь, что каждый мой потомок продолжит мой путь, и я даю слово их устами!
Зал повторил.
Магистр полоснул по ладони острым, как осколок льда, клинком. Кровь, темная и густая, упала в жаровню. Где-то наверху грянули первые выстрелы.
- Повторяйте за мной, братья и сестры. Теперь наши души скованы договором.
Каждый в зале повторил ритуал. Кровь сочилась сквозь пальцы и падала в огонь, и пламя ревело, пожирая их жертву.
- Теперь - в тоннели. Кому-то из нас сегодня не суждено увидеть рассвет, но кто-то выживет. Помните, что вы и ваши потомки теперь часть нашей общей судьбы! Спасайтесь! Я задержу их. Теперь Орден Ласточки - это ВЫ!
