Книги
<<Андрей Поповский>>
Как это часто бывает, все началось со смерти.
Смерть - неотвязная спутница этого города, вечно дышащая в затылок затхлым воздухом подворотен.
Впервые он увидел ее холодный оскал еще в школе, когда та забрала его единственного друга. Такой же затворник, как и Андрей, он не выдержал бесконечного конвейера унижений и решил, что разумнее будет испытать удачу в следующей жизни.
Жизнь школьника стоит пары выцветших статей в интернете и нескольких дежурных бесед с психологом. После этого о нем забывают, и ржавые шестерни бытия продолжают свой скрипучий ход. Так бывает всегда. Память о нас - лишь тень, безликая и трудноразличимая, которую время безжалостно стирает даже из воспоминаний самых близких. Каким цинизмом порой окутана наша смерть. С какой повседневной ухмылкой коронеры соскребали с асфальта то, что осталось от друга Андрея после прыжка с шестнадцатиэтажного дома. Будний день? Вечером в бар с подругой? Какие мысли копошились в их черепах, пока они паковали ошметки плоти в черный пластиковый мешок?
Видео появится на YouTube через несколько часов, соберет несколько миллионов просмотров и утонет в потоке нового контента. Заблокируют несколько суицидальных групп ВКонтакте, а мать умершего напьется вдрызг, хотя завтра у нее смена и хозяин магазина не собирается давать ей отгул.
Повседневность смерти пугала Андрея куда больше самой смерти. Пять лет на кафедре судебной медицины - и вид трупов перестал вызывать в нем что-либо, кроме профессионального интереса. Его кожа, никогда не знавшая загара, сама стала напоминать пергаментную плоть тех, с кем он проводил свои ночные смены.
Свою собственную жизнь к двадцати семи годам Андрей считал крайне неудачно сложившейся. Мать умерла четыре года назад, оставив ему однокомнатную квартиру в самом сердце Москвы, в этом каменном мешке, где гниют миллионы таких же одиночеств. Маленькая комнатушка стала центром его существования, его склепом. Пять дней в неделю он проводил в мрачных стенах морга судебной медэкспертизы номер два, а выходные коротал дома, все чаще отвечая на предложения и без того немногочисленных знакомых глухим отказом. Этот день не был исключением.
Звонок в старый стационарный телефон еще советского вида, оставшийся ему от матери, зазвучал в самый неподходящий момент. Андрей выронил восьмикратный армейский бинокль, холодный металл которого стал продолжением его грязных желаний. С его помощью он подглядывал за соседкой в доме напротив. В одних лишь приспущенных трусах Андрей бросился в коридор, где на стене висел аппарат-призрак из прошлого:
- Да, я слушаю.
Голос Андрея был взбудоражен не столько внезапным звонком, сколько возможностью пропустить тот сакральный момент, когда Света Безрукова из дома напротив снимет бюстгальтер после рабочего дня, переоденется в длинную домашнюю футболку и из секретаря Сбербанка превратится в мать-одиночку, воспитывающую двоих детей. В своих мечтах Андрей не раз видел себя на месте мужа в этой выдуманной им семье. Однако даже в этих фантазиях происходило нечто, что ужасало самого Андрея. Гибель детей, супружеская измена по причине его дисфункции, крупные денежные долги, из-за которых его верной супруге приходилось отрабатывать семейные обязательства в грязных подвалах московских клубов. Молодой патологоанатом боялся признаться самому себе, что все его фантазии, так или иначе, быстро лишались той яркости жизни, к которой он стремился, и возвращались в его комнатушку, где он снова был один.
- Тут жмура везут, - на другой стороне трубки раздался чавкающий звук, - важного какого-то. Майор Лазарев хотел, чтобы ты подъехал, глянул.
- Не моя смена, чего я-то? - запротестовал Андрей, понемногу пряча свое достоинство в нижнее белье.
- Ну не любит Лазарь Леху, что я могу сделать. Тебя вот хочет, - чавканье на другой стороне провода усилилось.
- Сверхурочные? - уточнил Андрей.
- Какие тебе сверхурочные? На благо отечества поработаешь. Страну продвигать кто будет? Вскроешь трупак, а там - бац! - и внутри пару кило товара найдешь, а? Как тебе такое, Илон Маск? В общем, не дури давай, тебе проблемы с Семеном Алексеевичем не нужны, да и мне тоже. Максимум такси тебе оплатим.
- В обе стороны?
- Ты там поспорь давай, поспорь. Доп*здишься - и правда в одну сторону только оплатим, у нас на работе и останешься. Все, давай, одевайся, жду тебя у нас через час.
Дежурный повесил трубку.
Андрей постоял какое-то время молча, а после бросился к окну, но опоздал: Света Безрукова уже превратилась в мать-одиночку двоих детей. Он коснулся холодного окна пальцами и провел по нему сверху вниз, представляя, что это ее кожа, такая же холодная и безразличная.
Как многого мы не знаем о людях, что смотрят на нас с той стороны стекла. Как мы должны быть счастливы, что не слышим мысли тех, кто едет с нами в одном вагоне метро. Мы рождены под счастливой звездой, не ведая, что происходит в умах людей, которых мы видим каждый день на работе.
Восьмикратный бинокль позволял разглядеть даже марку чая на ее кухонном столе. Мать-одиночка улыбалась, отгоняя непоседливых малышей, но мысленно радовалась их компании, а Андрей мысленно радовался компании Светланы.
Он мог бы быть хорошим мужем, так он думал. Они могли бы ходить в кино вместе. Он бы с радостью покупал ей безделушки, а по отпускам они могли бы ездить в Крым. Они были бы идеальной семьей среднего класса, а к сорока годам построили бы дачу, куда привозили бы детей на лето.
Реальность всегда страшнее и скучнее. Реальность заключалась в том, что в своих мечтах он не раз вступал в конфликт со Светланой и все кончалось плохо. Отнюдь не разводом, а вещами куда более жестокими, но более близкими к его нестабильной психике. Неизменно вместе с его мечтами Светлана оказывалась связанной и жестоко избитой за измены, за попытки уйти и другие попытки разорвать дистанцию между ней и Андреем. В сущности, в его мечтах она почти всегда погибала. Чем ближе наступал момент оргазма, тем более жестокими становились сцены в его голове.
Он уронил бинокль во второй раз, его правая рука подтянула нижнее белье на место, а Андрей отстранился от окна, слегка пошатнувшись. Дело было сделано, он не станет вытирать стекло, это его подарок ей. Она поймет. Со временем. И полюбит его… однажды.
Проклятый осенний дождь промочил его одежду насквозь. Андрей буквально ворвался в здание морга, оставляя за собой мокрые следы, как раненый зверь.
- Ну и куда прешься?! - встретила его недобрыми словами пожилая уборщица, имя которой он никогда не мог запомнить. - Для тебя, что ль, намыто?!
Андрей проигнорировал ее восклицания и бросился к посту охраны, чтобы оставить свою подпись в журнале посещений. Здание морга почти не освещалось, электричество на верхних этажах отключалось в целях экономии. Единственным источником света оставалась луна, просачивающаяся сквозь стеклянные двери и стены фронтальной стороны здания.
- Можно ручку? - произнес запыхавшийся от бега Андрей.
- Свою бы хорошо носить, - усталым голосом ответил охранник и, сползая с кресла, протянул старую изрядно погрызанную шариковую ручку. - Чего так поздно? Важного кого-то везут?
