Книги
-Ну, вы же в русском квартале. Значит, на русском и пела. Может, вам пора уже идти? Мне работать надо, а из-за вас люди не подходят. Сами по себе деньги у меня не появятся.
Джун слегка покраснел, девушка права, конечно, но всё-таки в ее голосе было столько неприязни, и она даже не пыталась ее скрыть! Он уже хотел гордо, с достоинством, повернуться и уйти, как вдруг парочка пацанов, очень смуглых, почти до черноты, одетых в какие-то нелепые одежды, но босиком, стремительно рванули к ним, один схватил коробочку с деньгами и не менее стремительно исчезли в каком-то переулке. Девушка успела только жалобно вскрикнуть. Джун тоже только глазами хлопал - догнать и найти мелких воришек в этом хитросплетения домов и переулков было нереально.
Выскочивший на вскрик девушки хозяин музыкального магазинчика, ругался на своем языке, одновременно успокаивая девушку, бережно гладя ее по голове. Потом обратил внимание на застывшего рядом Джуна и сказал по-корейски:
-Никакого покоя не стало от этих воришек с тех пор, как поселились индусы здесь. Каждый день, считай, то там украдут что-то, то в другом месте...
-Я возмещу вам ущерб! - чувствуя себя очень неловко, Джун достал из бумажника стодолларовую купюру и протянул девушке.
Но та упрямо покачала головой:
-Мне ваши подачки не нужны. Там было от силы десять долларов. И вообще, господин хороший, шли бы вы отсюда! Вы в который раз приносите мне одни неприятности…
- Но я же извинился за то, что налетел на вас случайно в аэропорту!
-Если бы все этим закончилось - я была бы счастлива и давно уже забыла вас, как страшный сон. Но из-за вас я оказалась здесь! При падении моя сумка упала и улетела по полу в сторону той толпы. И ее украли. А там был и загранпаспорт, и банковские карты! И теперь я без документов и денег, без возможности покинуть вашу страну! Живу в какой-то конуре в этом вашем гошивоне! Зарабатываю на еду, как могу! И неизвестно, когда придет ответ на запрос посольства, чтобы они выдали мне дубликат паспорта! И все из-за вас! Все беды из-за вас! Уходите! Ненавижу вас!
Последние слова она почти прокричала. Сжатые кулачки, непролитые слезы в голубых глазах... Что ему оставалось делать? Он пошел. Но не выдержал, обернулся на углу. Девушка была на том же месте. Сидела, как-то странно сгорбившись, то ли плакала, то ли просто сжалась и запихнула руки под кофту, чтобы согреть их. Да, для музыканта руки - это все. Но сделать он ничего не мог, поэтому зашагал быстрее, хотя на душе было погано, как будто кошки нагадили…
Лина.
Шел уже второй месяц моего пребывания в этой стране. Виктор Иванович вновь обновил мне справку и сказал, что появились, пока и слабые, подвижки в моем деле. Следователи всё-таки начали проверять мои передвижения по городу, мой визит в банк. Нашли договор у Вересаева в столе, сравнили с той суммой, что я внесла. Узнали, какую сумму Петр Фомич заказывал в банке на доставку. Она соответствовала той сумме, что он мне заплатил. Но пока подозрения с меня не сняты и лучше мне отсидеться здесь.
Я уныло кивала и печально раздумывала, что у меня на карте всего двести долларов осталось. На ещё месяц у меня уже не хватит денег. Путем жесточайшей экономии мне удалось скопить ещё аж двести долларов. Это и зарплата у Насти и Гены, и дополнительные деньги за игру и пение. Рустем был очень доволен, продажи у него прилично так повысились. И теперь переживал, что будет в холода. К чувству постоянного "лёгкого" голода я уже привыкла, но теперь передо мной в рост встала другая проблема.
Осень вступила в свою заключительную фазу, каждое утро я видела новые кучи опавших листьев. Зарядили холодные дожди. Настя сказала, что это обычное состояние для Сеула, теперь будут идти почти месяц, пока резко не захолодает и не выпадет снег. И мне срочно нужна была теплая одежда. Хотя бы какая-то куртка, шапка, ботинки вместо моих уже на ладан дышащих кроссовок. Ну и теплые колготки под джинсы. Даже с учётом секонд-хэнда, дай Бог, чтобы мне хватило этих двухсот долларов.
Перчатки свои мне принесла Настя, мне они, конечно, были велики, но всё-таки не так мёрзли руки. Она извинилась, что не может мне помочь с одеждой - вещи дочери они давно отдали, а у самой Насти размер с моим очень уж не совпадал. Рустем дал мне нитяные перчатки, я в них немного обрезала пальцы, чтобы можно было играть. Так руки меньше мёрзли. А ещё он, смущаясь, принес новые теплые вязаные носки. Сказал, что его жена мне передала. Я их надевала в кроссовки - красота! Теперь Рустем чаще стал приносить на обед горячий лагман или шурпу. Поев такого супчика, да ещё и с лепёшкой, долго ощущала сытость и теплоту.
Я была благодарна этим людям за то, что они помогали по мере возможностей никому неизвестной, с мутными документами, девчонке. Никто не сдал меня полиции, наоборот, подкармливали, давали возможность заработать. И я старалась их не подвести. Впрочем, погоды это не отменяло.
В моем гошивоне отопления не предусматривалось. Постоянные жители давно приобрели себе обогреватели, но мне такая роскошь была не по карману. И телевизора у меня тоже не было, поэтому по вечерам я слушала то, что орали телевизоры от всех ближних соседей. Делать мне было нечего, и поэтому ложилась я рано спать. Заползла под одеяло в махровом халате и кофте, на ногах - вязаные носки. И так мне было тепло. За это время мой словарный запас корейского увеличился, но о свободном владении языком и речи не шло. Но коль я поставила себе цель, то перла к ней с убежденностью бульдозера.
Больше всего меня донимали дожди. Нет, я даже любила такое вот предзимье, когда окно расчерчено полосами дождя, а к стеклу прижимается принесённый ветром сорванный красный кленовый лист, как последний привет осени. Когда низкие серые тучи, лужи на мостовой… ранние сумерки и фонари светят тусклым жёлтым светом сквозь завесу дождя.
Но наблюдать все это хорошо, сидя в сухой квартире, у теплой батареи, с чашкой горячего чая с добавлением разных ароматных листиков. А не вот так, когда бредешь к метро, кутаясь в длинную кофту и стараясь обойти все лужи. Проклиная себя за то, что опять забыла в комнате зонт. В Корее есть интересная особенность - в магазин нельзя было заходить с зонтом. У входа стоят специальные урны, куда ставили закрытые зонты, а на выходе забирали. Но частенько, если за это время дождь заканчивался, зонты просто забывали. Таких "потеряшек" по вечерам хозяева магазина составляли в отдельную корзину. И при следующем дожде можно было любому взять такой зонт. А потом, когда надобность в нем отпадет - оставить так же где-нибудь.
Вот и я периодически то натаскивала в свою конуру по нескольку зонтов, то увозила их и оставалась без единого. Вот и вчера не было дождя, и я приехала без зонта. А с утра опять дождь. Пока добралась до своего магазинчика, изрядно промокла. Увидев меня такую, как облезлая, мокрая крыса, Настя заохала, велела немедленно снимать носки и кофту и повесить их возле обогревателя. Туда же поставили и кроссовки, предварительно набив их рекламными газетами. Тут же появились теплые носки самой Насти, растоптанные шлепки Гены, чай с медом на столе и пара неизвестных мне таблеток. Настя сказала, что это аналог нашего парацетамола, можно пить.
К Рустему пошла уже в сухой одежде и с зонтом в руках. Да и лекарство продолжало действовать. Его ещё и с собой хозяйка дала несколько таблеток. Поев у Рустема горячей, наваристой шурпы с хорошим куском мяса, и выпив душистого зелёного чая с лепёшкой и персиковым вареньем - вообще почувствовала себя человеком, а не амебой.
