Книги
– Неужели опять сеанс, папа? Я так устала сегодня...
Болезненная морщинка прорезала ее детский чистый лоб, а прелестные глаза поднялись на доктора Смис с умоляющим выражением. Но тот сделал вид, что не замечает видимого утомления дочери и ответил, ласково проводя рукой по ее шелковистым, темно-каштановым кудрям, падающими длинными локонами на нежные плечи.
– Всего только несколько минут, дитя мое. Затем я освобождаю тебя на весь завтрашний день. Сегодня же дело идет о важных вещах, Леа. Прошу тебя не отказывать мне в помощи...
Хиромант говорил необычайно нежно, но его пронзительные глаза буквально впились в бледное личико тоненькой девушки, которая пошатнулась и задрожала под этим взглядом, точно птичка, встретившая сверкающие глаза ядовитой змеи.
Моравский кинулся вперед чтобы поддержать пошатнувшуюся девушку, но мистер Смис остановил его повелительным жестом и молча указал дочери рукой на эстраду, на которой стояла серебряная скамейка виде треножника.
– Да как же она туда подымется? Ведь эстрада больше двух аршин вышины? – громко выговорила Ната, сама не сознавая того, что слова, которые она подумала, сорвались с ее губ.
Хиромант молча улыбнулся, обменявшись многозначительным взглядом с Моравским и подняв руку, протянул ее к своей дочери.
Прелестная белая фигурка девушки стояла у самой эстрады, которая действительно была выше ее роста. С трудом достигала она кончиками нежных пальцев до одной из ножек скамейки, поставленной у самого края на обитом черным сукном полу. Но едва эти тоненькие пальчики прикоснулись к металлу, как случилось что то необъяснимое. Точно невидимая сила подняла на воздух хрупкую женскую фигурку, которая одним плавным движением, без всякого усилия, очутилась на эстраде и опустилась на скамью.
Ната громко ахнула.
– Что это? Чудо? Фокус? Машина какая-нибудь?
– Просто гипнотизм, дорогая Татьяна Егоровна, которому вы, как будущая медицинская знаменитость, не должны были бы удивляться, – спокойно ответил мистер Смис своим тоненьким голоском. Но Нате голос этот уже не казался смешным. Да и вся фигура его точно преобразилась. Глаза заблестели почти фосфорическим блеском, а побледневшее лицо приняло выражение непобедимой энергии и железной силы воли. Нате начало казаться, будто взгляд этих искрящихся глаз впивается в ее грудь, в то же время ложась нестерпимой тяжестью на ее голову. Она закрыла глаза и пошатнулась, с трудом удерживаясь рукой за одно из золоченных крыльев льва, служащего сиденьем для «клиентов».
Вторично переглянулись Моравский и доктор Смис, причем хиромант произнес, понизив голос и указывая глазами на полубезчувственную девушку:
– Прекрасный сюжет. Поддается без малейшего труда. Будет воском в наших руках...
Моравский молча, одобрительно кивнул головой и равнодушно отвернувшись, принялся рассматривать прелестную Леа, безпомощно склонившую свою бледную головку точно надломленная лилия. Мистер Смис подошел к Нате и сняв со стены металлический веер, покрытый пестрыми иероглифами, несколько раз обмахнул ее этим веером, причем губы его беззвучно шевелились. Девушка сейчас же открыла глаза.
– У меня что-то голова закружилась, – произнесла она слабым голосом.
– Да это обычный результат сильного благоухания на непривычные и главное чувствительные натуры, – спокойно ответил хиромант. – Более грубые нервы Болеслава Максимыча как видите ничего подобного не испытывают. Если позволите, я предложу вам стакан воды, который сразу и совершенно излечит вас.
Быстрыми шажками пробежал доктор Смис к оставшемуся открытым черному тайнику и осторожно налив в стакан два глотка воды из стоящего там графина поднес этот стакан к губам безсильно откинувшейся на спинку кресла Наты. Машинально проглотила она поданный ей напиток, оказавшийся чем-то вроде слабого и безцветного лимонада. Однако действие его было поразительно. Ната почувствовала моментальное облегчение, головокружение и слабость ее исчезли и мысли прояснились. Полное спокойствие сменило нервное раздражение и непроизвольную рассеянность, овладевшие девушкой чуть не с той минуты, когда она переступила порог квартиры «чародея».
«Очевидно хитрый шарлатан прибавляет к своему курению какое-нибудь одуряющее средство, противоядием которого является данный мне напиток».
Возвратившаяся способность владеть собой помешала Нате высказать эту мелькнувшую у нее мысль. Но очевидно мистер Смис умел читать мысли своих клиентов, так как он улыбаясь ответил ей на ее не очень лестное предположение:
– Вы не совсем правы, Татьяна Егоровна. Всякая наука имеет свои тайны, а магия такая же наука, как и медицина, которая, – к слову сказать – не так уж давно от нее отделилась к большей для себя невыгоде... Однако вы не станете называть «шарлатаном» доктора, употреблявшего средства неизвестные его клиенту!
Ната вспыхнула и с некоторым страхом взглянула на странного человека, в котором пошлость и комизм так поразительно переплетались с непонятной и таинственной силой. Но доктор Иеремия не дал ей времени задумываться. Указав рукой на прелестную белую фигуру Леа, все еще неподвижно, точно изваяние, сидящую на маленьком треножнике, он спросил деловым тоном, не обращаясь ни к кому особенно.
– Какие бы вопросы желали вы предложить моему медиуму?
С любопытством оглядывала Ната сомнамбулу точно застывшую в своей безжизненной позе. Ее прекрасная бледная головка склонилась на плечо, широко открытые черные глаза неподвижно глядели в пространство из-под длинных немигающих ресниц, а темные круги вокруг этих дивных глаз еще резче обозначались на побелевших словно восковых щеках. Даже губы побелели, застыв в блаженной полуулыбке, открывающей двойной ряд жемчужных зубов. В своем белом платье с безсильно упавшими на колени крошечными ручками и разметавшимися по плечам темными локонами Леа казалась одним из тех прекрасных мраморных ангелов, которых фантазия гениального художника могла бы поставить на гробницу любимого существа.
Моравский так залюбовался очаровательным видением что даже не расслышал вопроса магнетизера, но зато Ната воспользовалась вернувшимся хладнокровием для того, чтобы проверить действительность ясновидения сомнамбулы мистера Смиса.
– Мне кажется, что ваш медиум мог бы прочесть в наших мыслях то, что мы желали бы знать? – произнесла она с легким колебанием, опасаясь обидеть недоверием любезного хироманта.
Но мистер Смис обидчивостью не отличался.
– Я нахожу вполне естественным желание проверить способности ясновидящей советами которой желают воспользоваться, – спокойно ответил он и затем обратился к сомнамбуле. Обмахнув ее металлическим веером, он спросил ласковым голосом по-английски.
– Ты спишь, дитя мое?
Прелестное личико Леа дрогнуло и бархатные ресницы медленно опустились закрывая громадные черные глаза.
– Да я сплю, – отвечала она едва слышно. – Не буди меня... Я так счастлива вдали от земной грязи... вдали от раздора и злобы, лицемерия и корысти... Оставь меня отдохнуть в свободном чистом пространстве, – прибавила она умоляющим тоном.
Ласковый голос магнетизера принял повелительный оттенок.
– Нельзя, дитя мое. Я должен просить тебя спуститься к нам и заглянуть в душу стоящих перед тобой. Это необходимо, дочь моя, – настойчиво прибавил он видя, что сомнамбула упрямо качает прелестной головкой. Его рука поднялась при этом и металлический веер слегка прикоснулся к груди спящей. Точно электрический ток пробежал по ее гибкому телу. Она судорожно вздрогнула и застонала.
