Книги
Так учила Мама. Мама знает, как лучше.
Д.Г.
В воздухе витал кислый металлический запах, смешанный со сладким парфюмом хозяйки этого дома. Кресло-качалка медленно и со скрипом наклонялось сначала вперед, затем назад, словно в нем сидел невидимый призрак. Темнота в комнате сгущалась, душила и наполняла ее особой тревожной атмосферой. На кожаном покрытии кресла еще остался легкий след человеческого тепла, но вокруг не было ни души.
Свет на мгновение озарял коридор и снова пропадал. Выцветшие обои дома навевали тоску. На металлическом крючке рядом с дверью висела шляпка и бежевое легкое пальто. Их владелица была неподалеку: между кухней и гостиной посреди прихожей лежало тело. Его корпус наваливался на низкую тумбу, а ноги в неестественной позе раскинулись на полу. Безжизненные глаза женщины были широко распахнуты и устремлены в конец коридора, увековеченные ужасом. С тумбы одна за другой скатывались капли, разбиваясь о пол в негромком «кап-кап». Затылок был жестоко размозжён, а свидетельством жестокости этой выходки стали кровавая лужа на полу и брызги на стенах квартиры.
Лампочка в ванной мигала, и ее свет сбегал через приоткрытую дверь, озаряя часть коридора своим коротким отблеском. Оттуда доносился шум воды. Она быстрым потоком лилась вниз, и ее капли медленно скользили по обнаженному телу, окрашиваясь в бледно-красный цвет. Смывая с кожи неизвестного чужую кровь, вода исчезала в сливе, унося с собой отголоски произошедшего.
«Кап-кап»
Свет лампы снова моргнул, отразившись в глазах убийцы. Его руки медленно бродили по телу, собирая и направляя ледяную воду на плечи и шею. Окровавленная одежда валялась на полу, на прохладном кафеле, до которого изредка доносились брызги из душа. «Кап-кап». Приятное и будоражащие чувство предвкушения наполнило его грудь и отразилось на лице неизвестного в довольной усмешке.
«Кап-кап»
***
«Кап-кап-кап» — крупные капли громко барабанили по стеклам окон «Розового Дворца», угнетая и без того отсутствующее настроение Коралины.
Комната девчонки резко изменилась с тех пор, когда с ней произошел «странный случай» — именно так она называла то, что с ней приключилось пять лет назад. Невзрачные розовые обои сменились на более насыщенные голубые, а поверх паркетного пола раскинулся ковер кофейного цвета с длинным и мягким ворсом. Новым предметом обихода этой комнаты стал письменный стол, который ютился в самом отдаленном углу комнаты. Его заполоняло множество неряшливо разрисованных скетчбуков, цветных ручек и пустых пачек из-под снеков.
По другую сторону от двери, что вела в ванную, пристроился огромный шкаф для одежды с двумя зеркальными дверцами. Открывать его без подготовки было крайне опасно, поскольку он до упора был набит одеждой. Рядом, на прежнем месте, раскинулась широкая двуспальная кровать. К ней был приставлен ярко-бардовый комод, который Коралина считала главной «достопримечательностью» этой комнаты. Полку камина напротив, собственно, как и другие настенные полки комнаты, заполняла разная сувенирная мелочь и пустые бумажные стаканчики из-под кофе.
Возле входной двери вместо широких полок с игрушками теперь стоял узкий книжный шкаф с модной легкой литературой и глянцевыми журналами, а «башня» превратилась в уютное гнездышко, вмещающие в себя кресло для чтения и нагромождение подушек. Именно там, сидя на полу, провела свое утро Коралина Джонс.
Рассматривая как дождь заливает сад, девушка скучающе водила пальцем по запотевшему стеклу, а затем что-то неторопливо писала в своем блокноте. Траурное черное платье простого силуэта сочеталось по оттенку с ее темными волосами. У нее был грустный вид.
— «Дорогой, Заки, я рада тебя видеть…» — Коралина вслух перечитала содержимое блокнота, а затем отрицательно мотнула головой. — Не годится. На похоронах нет места радости.
Глубоко вздохнув, девчонка резко перечеркнула только что написанную фразу и перевернула страницу, вновь приставив ручку к чистому листу.
— «Заки, мне очень жаль, что твоя бабушка умерла. Мадам Ловат мне очень нравилась, она хорошо ко мне относилась…», — немного подумав, Коралина вновь взглянула на улицу, о чем-то задумавшись. На ум ей пришел образ высокой старушки с костылем в морщинистой руке и привычкой щуриться на ярком дневном свете. На вид она казалась серьезной и ворчливой женщиной, но на самом деле была очень добродушной. В детстве после дождя каждый раз, когда Коралина и Заки бегали по лесу в поисках лягушек до темноты, мадам Ловат, замечая их грязную одежду и испачканные лица, шокировано взмахивала рукой и прикладывала ее к своему озадаченному лицу, а затем всегда поила их горячим шоколадом с зефиром.
На мгновение на лице девушки промелькнуло раздражение, с которым она насупилась, с силой выводя новые строчки в блокноте:
— «И вообще, Заколебайка, кем ты себя возомнил, чтобы игнорировать мои письма целый год?! Думаешь, поступил в колледж и теперь стал лучше меня?»
Отбросив привычным движением прядь волос с лица, девушка на пару секунд прикрыла глаза, помотав головой в стороны. Она была зла, но не хотела срываться на своего давнего друга в этот день. Резким движением руки она вырвала из блокнота исписанный листок и, скомкав, неуклюже отбросила его за спину.
Входная дверь с тихим скрипом отварилась. Девушка не обернулась и продолжила смотреть в окно. Подперев щеку рукой, Коралина следила за тем, как капли одна за другой соскальзывали по стеклу вниз.
Мел Джонс медленно вошла в комнату и остановилась неподалеку от дочери, заинтересовано осмотрев валяющейся под ее ногами бумажный комок.
— Знаешь… если хочешь, отец сходит с тобой туда. Я и одна могу закончить каталог, — предложила она, еле сдерживая зевок, навязанный ей усталостью. — Наверняка, Заки сейчас очень тяжело. Он так любил свою бабушку…
— Нет, — уверено отозвалась Коралина, выпрямившись. — Меня подвезет Мони́к. А Заки и вправду жаль. Впрочем, если он так сильно любил свою бабулю, мог хотя бы раз навестить ее за этот год!
Девчонка захлопнула свой блокнот и поднялась с пола. На ее коленях проявились красные пятна — она просидела здесь всё утро. Коралина резко обернулась.
— Ну как, я выгляжу достаточно «прискорбно»? — полюбопытствовала девчонка, демонстративно раздвинув руки в стороны.
Миссис Джонс скептично приподняла бровь и прошлась своим взглядом по внешнему облику своей дочери. Для похорон она выбрала достаточно скромный наряд, что для нее было не совсем типично: черное бархатное платье на пуговицах, тонкие колготки того же цвета и кожаные берцы на шнуровке.
— Тебе не кажется, что туфли здесь были бы более уместны?
— Ты же знаешь, мне в них совершенно неудобно! — отмахнулась Коралина и взяла с кресла свою синюю сумку-почтальонку.
С улицы послышался громкий гудок автомобиля, который означал, что девушке следует поторопиться, но Коралина как всегда проигнорировала его. Она задержалась рядом с вешалкой, что располагалась возле двери. На первый взгляд, на ней висело даже больше вещей, чем она могла выдержать, и каждая из них отличалась особенно ярким цветом. Приподнимая одну вещь за другой, девушка надеялась найти среди этого великолепия красок один конкретный элемент гардероба. Выудив, наконец, с вешалки наиболее, по ее мнению, «скучный» коричневый плащ с ненавязчивым принтом оранжевых цветов на ткани, она накинула его и вышла из комнаты.
