Книги
Дэвид закупал всё нужное для фермы. Его матушка скончалась месяц назад, и он старался сохранить ферму за собой. Иначе кто-нибудь попытается отобрать её снова, как бывало не раз.
Он шёл, задумавшись о том, как непривычно теперь ему будет жить одному. Он справится, но мысль об одиночестве не греет. Раздумья вмиг испарятся — ему прямо под ноги упал человек — хромой прядильщик, который, кажется, продавал пряжу.
Мужчина торопливо извинился перед парнем, словно Дэвид должен был избить его; пытался встать, но тщетно — больная нога адски ныла, предательски отказывая ему в опоре. Дэвид опустил свои покупки, на время забыв о них, помогая прядильщику встать, отряхнуться и вернул ему посох.
— Вы в порядке?
Прядильщик выглядел растерянным, но кивнул.
— Да. Спасибо. Не стоит беспокоиться.
Его загнанный взгляд поставил Дэвида в замешательство. Он ведь не сделал ему больно? Так почему этот мужчина хочет убежать, словно эта помощь кажется ему чем-то странным?
— Может, вас подвезти? — вдруг спросил Дэвид.
Пастух не хочет, чтобы этот человек видел в нём врага, ему хочется показать, что ничего дурного у него и в мыслях нет.
— Что? Нет, не нужно. Я дойду сам.
— Но так будет быстрее. — настаивает Дэвид, не совсем понимая сам себя. — У меня есть повозка. К тому же, вдвоём лучше, чем в одиночку.
— Я бы так не сказал, — поморщился его собеседник, но помощь принял.
Дойдя до повозки, Дэвид сложил купленное и помог взобраться туда Румпельштильцхену — они теперь знали имена друг друга и, кажется, после этого прядильщик немного расслабился, будто пастух ему не имя сообщил, а местонахождение бесценных сокровищ.
Ехали медленно — Дэвид правил повозкой, надвигаясь к деревеньке Румпельштильцхена. По виду прядильщика можно было понять, что дома его никто не ждёт. И отчего-то на душе вдруг сделалось приятно. Относительно приятно, найдя в своём попутчике родственную душу или что-то похожее. Но мужчина не был разговорчив. Он смиренно сидел в повозке, молча глядя вокруг. Дэвид не хотел напрашиваться на беседу, но в пути было скучно, и слова, неловкие, бессмысленные, вырвались сами собой:
— Как прошла торговля?
Румпельштильцхен вздрогнул от звука его голоса, задумался на миг о чём-то своём и вопросительно взглянул на пастуха.
Дэвид уже успел за эту несчастную долю секунды обругать себя всеми известными ему словами. Дурак! Какой же ты дурак, Дэвид! Дурак и идиот! Теперь этот мужчина наверняка уже подумал, что ты какой-нибудь вор или разбойник, хитростью заманивающий всех, кто попадётся на дороге. Не мог спросить что-то менее глупое?
В кармане прядильщика зазвенели монеты, продемонстрированный ему маленький мешочек снова оказался в кармане мужчины.
— Сегодня, на удивление, весьма удачно. — отстранёно ответил хромой.
Дэвиду показалось одновременно странным и приятным то, что Румпель согласился поддержать эту нелепую беседу.
— Это оттого, что сегодня много народу.
— Да. Базарный день был очень оживлённым. Впервые я распродал всё, что принёс с собой.
Они болтали до самого конца поездки, кажется, совершенно не замечая, что общение это им даётся легче с каждой минутой.
Дэвид помог ему выбраться из повозки, как только они добрались до места назначения.
Румпельштильцхен уже не казался ему таким запуганным, как несколько часов назад, и оба они смогли друг другу улыбнуться.
Дэвид неожиданно поймал себя на мысли, что ищет повод вернуться сюда. Как глупо! Это желание быть рядом с ним или страх одиночества? Но он даже не знал, что так приключиться. Первое, что приходит ему в голову — пряжа. Точно!
— Знаешь (и когда они перешли на «ты»?), а как ты научился прясть? И разве это не женское дело? Разве им не привычнее? Ты долго обучался?
— Не настолько это сложно, как кажется. — ответил Румпельштильцхен.
— А меня научишь? — вдруг спросил он, мысленно ударив себя по лбу.
Румпель засмеялся:
— А тебе зачем?
А действительно, зачем?
— Стало интересно, получится ли у меня. — брякнул Дэвид.
Прядильщик пожал плечами:
— Хорошо.
***
На следующий день Дэвид снова приехал в деревеньку. Постучался в дверь дома. Никто не ответил, но Дэвид услышал какой-то очень тихий монотонный звук — значит, в доме кто-то есть. Он вошёл и увидел, что Румпельштильцхен, словно под гипнозом, прядёт. Мужчина не может оторвать взгляд от вращающегося колеса, а Дэвид, случайно опустил взгляд на его длинные тонкие пальцы и тоже не смог оторваться.
В таком приятном наваждении прошёл час, если не больше.
Наконец колесо остановилось, руки тоже. Румпельштильцхен понимал, что находится у себя дома, но не помнил, чтобы здесь был Дэвид.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, стараясь подняться с места — не получилось — он снова рухнул на скамью у прялки.
— Ты обещал научить… — Дэвид глядел на его неуклюжесть и пытался сравнить это с тем, что видел сейчас, то, как умело перебирали пряжу его гибкие и ловкие пальцы. — Я пришёл.
— Так скоро? — Румпельштильцхен недоверчиво хмыкнул.
— Да. Пока выдалось свободное время.
***
За учёбой прошёл месяц. Первые дни Румпель смотрел на пастуха, который не знает даже самого элементарного в этом ремесле, с усмешкой. Он старательно её прятал, но Дэвид всё равно это замечал. Мужчина обучал его так, как учился сам в детстве. Дэвид много раз спрашивал себя: зачем он это делает? Особенно этот вопрос назревал тогда, когда ему доводилось случайно (несколько раз за урок) уколоть палец об иглу веретена. Вопрос оставался без ответа — ноги сами вели его к Румпельштильцхену, и он садился за прялку, слушая его указания. Иногда он просто ненавидел эту прялку, которая, словно специально, ни в какую не подчинялась ему, но стоило сесть Румпелю, как всё шло так просто. Это приобрело сопернический характер: кто больше напрядёт или быстрее — процесс внезапно стал затягивать, как водоворот корабли. Очень сильно. Если бы Дэвиду сказали, что он будет прясть, он бы не поверил. Но это было так.
***
Время, за которое проходило обучение, уменьшалось с каждым днём, с тех пор, как Дэвид мог справляться без помощи Румпеля. Пастух оказался очень способным учеником. Они проводили свободное время за беседами. Выяснилось, что оба умеют читать, что для крестьян, коими они и являлись, было редкостью.
Дэвид как-то раз сообщил ему о потере матери, когда показалось, словно Румпель хочет безмолвно спросить «Есть ли у тебя семья?».
Парень долгое, очень долгое время не решался спросить у него, как прядильщик стал хромым.
— Откуда это у тебя? — пальцы Дэвида мягко прошлись по больному колену мужчины.
— Ты уверен, что хочешь знать? — Румпель поморщился, будто это едва ощутимое прикосновение причинило ему боль.
— Раз я спросил, значит, хочу. — ответил Дэвид.
Мужчина вздохнул и рассказал ему о войне с ограми, где его почти до полусмерти избили и повредили колено его же сослуживцы.
— Говорили, что мне не место на войне, что я слабак…
— Талантливый слабак. — по-доброму улыбнулся Дэвид и обнял его за плечо, прижав к себе. — И умный. Разве на войне такие не нужны? Думаю, ты был бы хорошим стратегом.
— Ты в самом деле так думаешь? — спросил Румпель.
Дэвид кивнул.
***
Румпель частенько замечал, как Дэвид общается с девушками и в такие минуты не решался к нему подойти. Почему? Возможно дело было в его хромоте или просто не хотелось отвлекать его.
Но однажды…
