Книги
Полли Неймиш
Шёл шестой час моего задержания. Второй, как инквизитор закончил допрос. Всё это время я и так была как на иголках, а здесь ещё и уснуть не получалось. Не из-за мыслей, нет. Их хоть и было через край, а несмолкающий галдёж сокамерников и соседей, затмевал даже моё воображение. На дворе господствовала ночь, но счастливчикам провести её в досудебном изоляторе было глубоко на это плевать.
— Да хватит уже! — перевернувшись на койке, я свесила голову вниз, глядя на кровать, расположенную ярусом ниже, и зло клацнула зубами. — Вы мужик вообще или кто? Только эти за стенкой заткнулись, доиграли партию в кости, вы выть начали! Спать сегодня будем, нет?
— Не ори, пигалица. — крикнула на меня бабка, чьё место было в моём изголовье. — От тебя больше шума, чем от него!
Назревал конфликт. Могло показаться иначе, но, вообще-то, конфликты я не любила.
— Прекрасно. Значит, пока здесь все на ушах стояли, вы храпели за десятерых. Выспались и меня отчитывать принялись? — я зло глянула на бабку и, чертыхнувшись, спустилась вниз. На кровать поскуливающего мужика. — Эй? Ты... Чего там у тебя? Чего ноешь, как баба, а? К тебе сегодня защитник дважды приходил. Работает, трудится человек, бегает и суету наводит, чтобы ты поскорее отсюда вышел, а ты что?
На меня смотрели покрасневшие глаза-бусинки, которые иначе и не назвать на широком и добродушном лице. Мужик держал во рту кусок одеяла, грыз его или кусал и скулил на разный манер. То казалось, что он плачет, то стонет, то рычит… Сам чёрт не разобрал бы!
— Приговорил кого? — строго спросила я.
Мужик опять заскулил.
Я не сдержалась и выхватила конец чужого одеяла. Потянула на себя.
— Заканчивай выть!
— А… тьфу… Как не выть? Как не выть?! — дёрнув одеяло на себя, отчего я чуть плашмя не растянулась на чужой койке, мужик выплюнул всё лишнее изо рта и как заорал: — Я лучше под суд пойду! В темницу! Он-то помереть должен был! А выжил! Выжил, демон меня раздери!
Я, признаться, немного струхнула. Внешность у мужика была довольно пугающая и впечатляющая. Большой, широкоплечий, сбытый, коренастый, ручища как две кувалды. Пусти он эти ручищи в ход, не выл бы сейчас, что кто-то там выжил.
Значит, мордобой, как версию, отметать надобно сразу.
— Гляди, как у тебя разговаривать хорошо получается. — глухо пробормотала я. — Вот бы ещё чуть тише… Ты лучше ворчи себе под нос, чем вой.
Мужик воинственно нахмурился и резко сел. Я как-то сразу спать захотела, стала забираться к себе наверх.
У меня своих проблем было выше крыши. Что мне до этого мужика?
Плата за ночлежку у меня сгорела. Денюшки за комнату тютюкнулись и фигушки кто мне их вернёт или продлит моё проживание в «Роззи». Это так, по мелочам если проходиться. Из крупных бед ключевым были: невозможность провести расследование из изолятора и инквизитор и его тёмные делишки. Даже с мелочами из этих мест было не разобраться.
Умостившись, я накрылась одеялом и снова попыталась уснуть. Сон не шёл, как бы я себя ни успокаивала и на какой бы лад ни настраивала. Ни в одном глазу просто.
Тихонько застонав, я отбросила одеяло в сторону, села и заглянула вниз. Мужик не спал. Сидел на койке, время от времени почёсывая плешь на затылке, и тихонько вздыхал.
Мысленно обматерив себя, я опустила руку вниз, едва коснулась кончиком указательного пальца мужского затылка и чуть погладила. Тяжёлая пятерня легла на затылок. Мужик подумал, что муху прогнал. От хлопка тяжёлой ладони по плешивому затылку завозилась рядом бабка.
Я вздохнула и полезла вниз.
— Чего там у тебя? — вымученно поинтересовалась я. — Защитник плохой?
Мужик глянул на меня из-под нахмуренных бровей и тихо буркнул:
— Нормальный защитник. Законы паршивые.
— Ага. И медицина слишком хорошая, да? — я хохотнула и уселась на чужую кровать, вытянув перед собой ноги. — Чего горюешь, если выжил обвинитель?
— Не должен был. Не взял я грех на душу, думал, он сам издохнет, а нет, залатали, кишки обратно засунули, заштопали, жить будет, сказали… Но мне же его теперь обеспечивать! — мужик снова почесал плешь. — Это ему, поганцу, пятнадцать, до двадцати одного… Ой, мать-земля, шесть лет у меня на шее сидеть будет, если на ноги встанет. А коль не встанет — всю жизнь. Помер бы, я бы и бед не знал. Принял бы наказание по всей строгости, а так… — тяжёлый вздох пробрал меня до мурашек. — В кабале я у ворья поганого на всю жизнь остался.
Мне и самой захотелось затылок почесать:
— А чего же ты ему кишки выпустил? Надо было… наверняка как-то.
— Кто? Я? Да я и мухи не обижу. Бык его мой подрал, когда он ко мне на ферму опять залез через дыру в заборе. Жена у меня ещё, дурёха сердобольная, приговор мне подписала. За лекарем послала… Эх, добивать нужно было поганца. Не впервой он мою ферму обворовывает.
Я помолчала какое-то время, анализируя полученные данные. Присмотрелась к мужику получше и поняла, что про муху он мне явно наврал. Ферма с быками, ну такое себе ремесло для того, кто мухи не обидит.
Мясник, выходит?
В моём положении это знакомство было очень даже выгодным.
— Ранее заявляли, что пацанёнок этот к вам на ферму лазит? — строго спросила я, повертев сию ситуацию под разными углами.
— О как? — хмыкнул мужик. — Как мой защитник говоришь.
— И?
— Да куда там? Жалко мальца. Ну курятник обнесёт, ну украдёт что по мелочи… Выпорол один раз. И то за то, что он пока в курник лез, всё мне переломал и поилку опрокинул. Мать у него выпивоха та ещё. Отец сгинул где-то на чужбине. Помощь предлагал, но они, чай, гордые, ничего им не надо, а как воровать ко мне лезть, так это пожалуйста. Для этого гордость не нужна. — возмущённо выговаривал мясник. — Но на кой он в стойла на этот раз полез? Вот что мне непонятно. Недоросль поганая. Мне за него ответ теперь нести!
— Вы защитнику своему скажите, чтобы по соседям пошёл. Если личных счетов не имеется, то и другие обворованные пацанёнком найдутся. Пусть возьмёт рекомендательные письма со всех. Докажите злой умысел жертвы, вам снизят плату. Но… — я напряглась, услышав, как заскрипели тяжёлые двери где-то вдалеке. Так происходило всякий раз, когда законники приходили и уволили кого-то на допрос или для беседы с защитниками. — В общем, вы полюбовно лучше решите с пацаном и его матерью. Не отвертитесь никак. Вред здоровью имеется — вам и обеспечивать жертву. Был бы не ребёнок, было бы проще. И вообще было бы просто, если бы вы его всё-таки добили.
У мужика глаза на лоб полезли:
— Ты что такое говоришь, девонька?
— Как есть говорю. Таков закон. Лишили человека возможности заботиться о себе, эта ответственность ложится на вас. Как по мне, справедливо, хотя и есть нюанс. Да? — я хохотнула. — Не повезло вам. Но, как знать, а вдруг всё же хорошо, что малец выжил?
Зычный голос законника раздался сбоку:
— Полли Неймиш! На выход!
Как знала, что ироды по мою душу придут.
— А что, в столице досудебные изоляторы круглосуточно работают? Честным преступникам уже ночью спать не положено? — с опаской пробурчала я.
— Личное распоряжение старшего инквизитора. На выход. С вещами. — под скрип металлического засова на горизонте замаячила вольная воля.
