Слезы Амити

Глава 43

Оказавшись в коридоре подземелья, первое, что пришло мне в голову: «Очень тихо». Из-за этой давящей тишины я поспешила скорее подняться в холл, где тоже не сказать, что было оживленно. Как выяснилось, я довольно долго пробыла на кухне Октавии – за окнами уже стемнело, однако время ужина еще не настало. Наверняка, многие ребята сейчас находились в жилых башнях, и мне бы следовало направиться туда, но тут я вспомнила, как в последний раз Старуха желтый Глаз отчихвостила декана, и мои планы разом изменились.

Пусть Реджес сказал мне прийти к нему после ужина, но вдруг он, действительно, не захотел идти в медпункт и теперь сидел, настырно терпел боль от ран? Зная его характер, не удивительно, если так оно и было, поэтому я решительно направилась в преподавательское крыло. Если Реджеса там не окажется – вернусь в жилой корпус и загляну к нему уже после ужина. А если встречу кого-то из учителей, скажу, что мне вдруг стало нехорошо и я решила-таки зайти в медпункт. В общем, беспроигрышный вариант.

Однако оказавшись напротив двери декана, я замешкалась. Сама не знаю почему, но на меня нахлынуло какое-то волнение, поэтому я достала из кармана бутылочку со снадобьем, дабы напомнить себе, ради чего я сюда пришла, и, решительно взявшись за ручку, тихонько приоткрыла дверь.

Шорох и скрип. В абсолютной тишине коридора и кабинета я услышала, как шуршит бумага и скребется перо, а когда переступила порог, увидела декана, что-то активно записывающего.

Его длинные рыжие волосы были распущены, огненными прядями ниспадая на плечи и лицо, чуть прикрывая серьезный, хмурый взор. Порванную и обожженную кофту Реджес сменил на свободную белую рубаху со шнуровкой на груди, которая сейчас была распущена и оголяла часть груди. Я тут же отвела смущенный взор и переключилась на его руки. Сердце кольнуло неприятное ощущение. Левая ладонь Реджеса была в ужасном состоянии и лежала на листе пергамента, придерживая его, чтобы тот не сворачивался и не двигался, кое-где на ней появилась корка и виднелись воспаленные порезы. Правая, благодаря защитным чарам на перчатке, почти не пострадала, но меня все равно смутило то, как Реджес держал перо – не так ловко, как обычно. Было видно, что ему больно. Он даже расстегнул рукава рубахи, чтобы те не сдавливать раны, и теперь они свободно колыхались от малейшего движения.

– Ты рано, – вдруг разрушил тишину его голос.

Я вздрогнула, потому что даже не заметила, как он перестал писать и в ожидании смотрел на меня, пока я в ответ разглядывала его. Меня вдруг посетила мысль, до ужаса банальная и очевидная, в то же время ошеломляюще пронзительная. Почему-то она не пришла мне тогда – во время битвы, зато появилась сейчас: он мог погибнуть. Даже если бы я выжила благодаря своим необычным способностям, Реджес мог погибнуть.

– Флоренс? – позвал меня декан, когда я продолжала глупо на него пялиться, удивленная осознанием, которое так внезапно меня настигло и вдруг так напугало, что даже кровь от лица отхлынула.

Скользнув по мне взглядом, декан глубоко вздохнул:

– Хотя бы дверь закрой, – и вернулся к бумагам.

Я тут же встрепенулась и поторопилась выполнить похожую на приказ просьбу, после чего подошла к столу. Первым делом на глаза попалась та самая зачарованная перчатка с прожженной на ладони дырой. Заметив мой взор, декан быстро ее забрал и убрал куда-то в стол, а я помрачнела еще сильнее, потому что поняла, почему он в тот раз выронил перо и так неловко держал его сейчас.

– Ты что-то хотела?

– Ты уже был в медпункте? – спросили мы хором.

Немного помолчав, декан ответил:

– Был.

Я удивилась, потому что все его раны никуда не исчезли.

– И мадам Святосток?..

– Попросила меня больше у нее не появляться.

Я несколько раз изменила в лице, а декан, заметив это, вздохнул и добавил:

– Предварительно швырнула в меня этим, – кивнул он на стол, где стояла маленьких размеров металлическая баночка – гораздо меньше той, что Святосток давала Несс. – Проверять, что там, не рекомендую.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что это принадлежало сварливой старухе, – ответил он. – Старухе, которая очень не любит людей.

«Похоже на Желтый Глаз», – подумала я и, вздохнув, с сомнением протянула ему свой пузырек.

– Что это? – глянул на меня исподлобья декан.

– Лекарство, – пожала я плечами. – Подумала, оно тебе пригодится.

Хмыкнув, он прогнулся через стол и, забрав у меня пузырек, немного поболтал его, разглядывая, как в прозрачной жидкости принялись мелькать золотые искры.

– Сама приготовила?

– Да, – ответила я и нахмурилась, когда он откупорил пузырек и понюхал содержимое. – Только…

– Его нужно выпить?

– Да, но… – вновь начала я и почувствовала, как вытянулось мое лицо, когда декан махом осушил содержимое пузырька.

Даже не спросил ничего! О том, что его надо выпить – не считается. Нет, меня, конечно, подкупил акт такого безоговорочного доверия, которое, возможно, было оправдано сильной болью, однако… Никакого пиетета к фармагической культуре! И куда это пропало хваленое: «Я не доверяю ведьмам»?

– Гадость редкостная! – вдруг проворчал декан, чье лицо побледнело, а я обиженно надулась:

– Иногда стоит дослушать, что тебе хотят сказать, – сложила я руки на груди, но тут же вытянула их вперед, неуклюже ловя пустой пузырек, который декан так беспардонно швырнул обратно.

Вот зараза неотесанная! Его же еще надо Октавии вернуть!

– Это бы ничего не изменило, – хмыкнул Реджес и, когда я прижала пузырек к груди, добавил: – Спасибо.

Всю мою злость, как ветром сдуло, и я даже почувствовала, как потеплели мои щеки. Еще бы! Это в первый раз, когда он меня поблагодарил. Вот только Реджес, похоже, особого значения этому не придал. Посмотрев на правую ладонь, он ее несколько раз сжал, после чего довольно хмыкнул и снова взялся за перо.

Я еще раз посмотрела на металлическую баночку раза в три больше наперстка.

– Мое лекарство… очень простое, – произнесла я. – Октавия подсказала, как его усилить, но оно лишь немного обезболит до утра и залечит раны не раньше чем через три или четыре дня.

– Три или четыре дня? Неплохо, – ровным тоном произнес декан, а его рука с пером увереннее замахала над пергаментом. – Мне этого достаточно.

Я нахмурилась, немного помолчала, слушая, как он пишет, но потом все-таки не удержалась и сказала прямо:

– Все же думаю, тебе стоило воспользоваться лекарством Святосток. Наверняка оно сильнее.

– Кажется, я уже намекнул, что не доверяю сварливым старухам, не любящим людей.

– И мне тоже.

Декан замер и как-то странно на меня глянул, после чего опять принялся за писанину, а я пожала плечами:

– Я же ведьма! А ты неоднократно повторял, что не доверяешь ведьмам.

– Сегодня ты вытянула короткую палочку и можешь этим гордиться, – бесцветным голосом сказал он. – Но если тебе станет легче, то из вариантов: Святосток или ты, я предпочту выпить дюжину отвратительных зелий, приготовленных тобой, а под страхом смерти еще не спрошу от чего они и для чего.

– Ты… Ты... Ты! – начала я заикаться под бурей эмоций. Вроде и комплемент сделал, а вроде и нет. – Но почему?

– Почему? – приподнял бровь декан и отложил перо. – Могу объяснить, если сама не догадалась.

– Уж удосужься, – огрызнулась я. – Мне мозгов не хватает.

И снова этот странный взгляд. Немного попытав меня загадочным молчанием, декан все-таки заговорил:

– Я уже получал подобные раны, и Святосток вручила мне мазь из помета зверобелок. Толку мало, зато вонь стояла невообразимая. А ты…

– Я тоже тебя как-то… – согнула я два пальца. – «Опоила». Или ты уже забыл?